Виктор Адаменко - Фантастика 1987

— Вот… «кейс». В наше время быстрых скоростей и всеобщей компактности… Я подумал, что такой универсальный «кейс», быть может, найдет применение…

— Без вступлений, пожалуйста. Покажите лучше, — перебил его председатель.

Человек сделал два-три движения, и «кейс» превратился в треногий стол, в мольберт, затем в фотоаппарат с объективомгармошкой.

Члены комиссии переглянулись.

— Это все? — спросил председатель.

— Нет-нет, — торопливо ответил изобретатель и прибавил: — Ваша честь.

Он снова сделал два-три движения, и фотоаппарат исчез.

Вместо него с внутренней стороны крышки загорелся экран телевизора. Показывали футбольный матч, как раз последние минуты игры.

— Хорошо, — сказал председатель. — Дальше?

— Подождите, — запротестовали члены комиссии. — Пусть останется футбол…

Они досмотрели матч, и тогда изобретатель убрал экран. На его месте появилась металлическая полочка, оказавшаяся электроплитой. Изобретатель выудил из «кейса» сковородку, поставил на полочку и разбил в нее яйца, которые тотчас же зашипели и свернулись желтыми клубочками. Члены комиссии вновь переглянулись, кое-кто посмотрел на часы — подошло время обеда.

Изобретатель достал из «кейса» тарелку, ножи, вилки и предложил комиссии убедиться, что яичница натуральная.

— Это все? — спросил председатель и, поскольку изобретатель замешкался с ответом, продолжил: — Благодарю вас. Следующий.

— Нет! — вскричал изобретатель. — Это не все!

— Так что же вы? Показывайте скорее. Время…

Изобретатель страшно засуетился, убрал электроплитку, тарелки, ножи, вилки. Взамен появились холодильник, телефон.

— Неплохо, — одобрительно закивали члены комиссии и стали обмахиваться газетами, потому что было душно.

Крышка «кейса» превратилась в кондиционер, а нижняя часть развернулась, стала топчаном, и, дабы продемонстрировать прочность конструкции, изобретатель лег на него.

— Благодарю вас, хватит, — сказал председатель, ослабив узел галстука. — Можете встать.

Изобретатель встал, топчан превратился в ванну, в которой была пена, а из нее выглядывала голая женщина.

Снова закивали члены комиссии.

— Неплохо, — кивнул председатель. — Ну, что скажете, коллеги?…

Человек выехал на «кейсе», ставшем велосипедом, за черту города. Свернул с шоссе на неухоженную ухабистую дорогу, затем съехал и с этой дороги, остановился на пустыре. Здесь он убрал колеса и развернул «кейс» так, что тот покрыл землю множеством голубых прямоугольников. Человек сделал два-три движения, и часть прямоугольников поднялась, образовав стены. Он установил ролик, зацепил за него веревку, привязанную к крыше, потянул, и стала подниматься вверх крыша. Появились окна и дверь.

Изобретатель вошел в голубой домик, устало лег на топчан и закрыл глаза.

— Как себя чувствуешь? — послышалось из кухни.

Он промолчал. Жена вошла, села на край топчана и ласково погладила его по волосам.

— Не переживай, — сказала, — подумаешь, не приняли. Усовершенствуешь — в следующий раз примут.

— Сколько можно совершенствовать! — вскричал он. Сколько?! Ведь они сегодня приняли какой-то электромассажер.

Ей нечего было ответить. Ей было жаль его. Она уже давно поняла, что ошиблась, выйдя замуж за неудачника.

— У меня идея, — с наигранной веселостью сказала она. Пусть твой «кейс» превратится в…

— Хватит! — Он закрыл лицо руками. — Хватит! Не хочу больше слышать о «кейсе»!..

— Хорошо, не буду, — миролюбиво согласилась жена, потому что решила быть терпеливой. — Ты, наверное, проголодался. Сейчас приготовлю тебе яичницу. Если еще остались яйца…

Надо вам сказать, что специальность моя ничего общего с футболом не имеет. По профессии я инженер, проектирую оборудование для нефтеперегонных заводов, но, поскольку речь зашла о футболе, расскажу вам и я одну футбольную историю.

Дело происходило в одной латиноамериканской стране, куда я был командирован для монтажа оборудования нефтеперегонного завода. Название этой страны знать вам не обязательно, только доложу я вам, что людей, более помешанных на футболе, чем в этой стране, мне нигде не встречалось. На работе, в кругу семьи, в кафе, на улицах — все только и говорят о футболе: обсуждают шансы, делятся впечатлениями о матчах, прикидывают варианты будущих встреч. А надо вам сказать, что мое отношение к футболу — тем более иностранному! — сугубо индиферентное. Равнодушен, в общем, я к нему.

Я вам это говорю к тому, чтобы вы поняли, почему я для ужинов то кафе облюбовал. Нет, кухня там была не лучше, чем в других, главное — там не было головизора. А то ведь как в других заведениях — не успеешь расположиться да заказ сделать, как начинают футбол транслировать. А головизоры там несколько отличаются от наших — если у отечественных всегда какаято дистанция чувствуется между действием и зрителем, то там — почти никакой. Мельтешат почти перед столиком игроки, словно сидишь на краю футбольного поля, а то еще камера приблизит изображение — и ты в самой гуще схватки, кажется, того и гляди в ухо бутсой заедут либо мячом по столику шваркнут. Но все это было бы не так страшно, если бы не посетители кафе. Это же черт знает что, а не публика! Орут, свистят, по плечу хлопают, руку пожимают — тут уж не до еды.

Короче, не слишком далеко от гостиницы, где мы жили, облюбовал я это кафе. Почти семейная обстановка, вместо головизора висел там посреди зала обычный телевизор, который показывал в основном старые фильмы. И тишина. Тишина потому, что на каждом столике стоял небольшой динамик: если хочешь услышать звуковое сопровождение фильма, надо опустить в щель монетку в два песо, а не хочешь — так не опускай.

Так и ужинал я в этом кафе целый месяц, пока не заприметил меня хозяин заведения — маленький, облезлый такой старикашка по к ш, если не ошибаюсь, Педро Бертеллио. Так вот, этот Педро подсел однажды ко мне и поинтересовался, почему я его кафе выбрал, ведь человек я вроде бы молодой, а здесь, мол, публика не та — в основном старички, и головизора с футболом нет…

Ну я и рассказал хозяину о своем отношении к футболу, а какое оно у меня, вы знаете. Почесал Педро свой лысый затылок и говорит:

— Так, может, синьор сейчас никуда не спешит? Понимаете, здесь в этой стране вряд ли кто поймет меня, а вы, как я вижу, иностранец, да к тому же совершенно равнодушны к футболу. Есть одна история, которую я давно уже хочу кому-нибудь рассказать, не рискуя прослыть сумасшедшим, синьор. Нет, нет, история не слишком длинная. Но я очень прошу вас меня выслушать, синьор. Мне это просто необходимо. Эй, Мария, еще два кофе синьору — не волнуйтесь, это за мой счет, да и весь сегодняшний ужин тоже — вы у меня в гостях. Так вот, синьор, надо вам сказать, что еще три года назад я был страстным футбольным болельщиком, а кафе мое всегда было переполнено молодыми людьми — тоже болельщиками. Когда были самые интересные матчи, то народ ко мне валом валил — тогда у меня был один из самых мощных головизоров в городе. Синьор удивлен? Да, это было так, синьор. Вот видите, вам уже интересно, что произошло со старым Педро три года назад…