Альфред Элтон Ван Вогт - Оружейники

Хедрок покачал головой:

— Я ничего не скажу тебе. Мне нужно, чтобы ты приняла решение, не думая о них.

Она засмеялась вымученным смехом:

— Ты думаешь, я ревную. Я не… я совсем не такая. — И добавила, спотыкаясь на каждом слове: — Я теперь семейная женщина, которая сделает все, чтобы ее ребенок уважал и любил ее. Императрица рода Айшеров не может поступить иначе. Я не буду принуждать тебя к откровенности. — Ее зеленые глаза потемнели, и она вдруг горестно произнесла: — Мне нужно подумать. А теперь, пожалуйста, уходи.

Иннельда протянула руку. Его губы почувствовали, насколько она безжизненна… В смятенном состоянии духа Хедрок вышел и направился к себе.

Оказавшись в одиночестве, он вспомнил о Гонише. Через коммутатор Торгового Дома оружейников связался с ним и попросил прийти во дворец. Через час они уже сидели друг против друга.

— Надо полагать, — начал Гониш, — никаких объяснений не последует…

— Об этом позже, — сказал Хедрок и поинтересовался: — Что вы собираетесь делать? Вернее, что уже предприняли?

— Ничего.

— Вы имеете в виду…

— Видите ли, я прекрасно понимаю, как известие о вашем бессмертии может подействовать на среднего человека, а то и на высокообразованного. Я никогда не скажу о нем членам Совета или кому-либо езде.

Хедрок почувствовал облегчение. Он не сомневался в исключительной честности Гониша. Тот дал свое обещание без давления со стороны Хедрока, по своей воле, проявив доброжелательность и полное понимание ситуации.

— С моими знаниями, — заметил Гониш, пристально взглянув на собеседника, — я бы не решился ставить опыты на других, добиваясь бессмертия. А вы это делали, да? Где это было? Когда?

Хедрок с трудом сглотнул. Воспоминания жгли его как огнем.

— На Венере, — сказал он упавшим голосом, — еще в период первых межпланетных путешествий. Я основал изолированную колонию ученых, рассказал им всю правду и поставил задачу — раскрыть тайну моего бессмертия. Это было ужасно… — В его голосе проскользнули нотки отчаяния. — Не могу передать словами их состояние — они видели меня неизменно молодым, а сами превращались в стариков. Никогда с тех пор этим не занимался.

— А что с вашей женой?

Хедрок ответил не сразу.

— В прошлом императрицы Айшер всегда гордились, связывая свою жизнь с бессмертным. Ради продолжения рода прощали мне все. — Несколько помрачнев, он добавил: — Вероятно, нужно было чаще жениться. Тогда родился бы еще один бессмертный. Эта моя женитьба всего лишь тринадцатая. Почему-то… — он осекся, заметив, как Гониш помрачнел, и поспешно спросил: — Что такое?

— Я думаю, императрица Иннельда любит вас, — сказал тот. — Хотя ничего хорошего из этого не выйдет. Видите ли, она не может иметь детей.

Хедрок вскочил на ноги и сделал шаг вперед, как будто собирался ударить Гониша:

— Вы серьезно? Она же сказала мне…

Гониш продолжал сидеть с угрюмым выражением на лице.

— Мы в Торговом Доме оружейников следим за императрицей с детства. К ее досье, естественно, имеют доступ только три ноумена и члены Высшего Совета. Здесь ошибки быть не может. Я знаю, это рушит ваши планы, но не принимайте так близко к сердцу. Принц дель Куртин по праву наследует трон и, полагаю, отлично справится с продолжением рода. Через несколько поколений появится еще одна императрица, и вы снова женитесь.

Хедрок, меривший шагами комнату, остановился.

— Нельзя быть таким бессердечным, черт вас побери, — выпалил он. — Я думаю не о себе. Дело в женщинах рода Айшеров. Особенности их характера не очень ярко выражены в Иннельде, но что-то главное сохраняется. Она не откажется от этого ребенка, вот что меня волнует. — Он резко метнулся к собеседнику. — Вы абсолютно уверены? Не играйте со мной в игры, Гониш!

— Да я не играю, Хедрок. Императрица Айшер умрет при родах и… — Он замолчал, взгляд его был устремлен куда-то в сторону.

Хедрок медленно повернулся в том же направлении и увидел ее на пороге. Женщина произнесла ледяным тоном:

— Капитан Хедрок, вы и ваш друг, мистер Гониш, в течение этого часа покинете дворец и не будете возвращаться, пока… — Она замолчала и какое-то мгновение стояла, замерев на месте. Потом быстро, но с трудом выговорила: — Никогда, никогда не возвращайтесь! У меня больше нет сил. Прощайте…

— Подожди! — пронзительно закричал Хедрок. — Иннельда, ты не должна рожать ребенка!

Его вопль разбился о закрытую дверь.

В тот последний день Хедрока провел во дворец дель Куртин.

— Нужно, — прошептал принц, — чтобы кто-нибудь около нее был. Нельзя же поступать против здравого смысла. Мои друзья сообщат ее новому доктору Тилинджеру, что вы здесь. Побудьте у себя, пока вас не позовут.

Томительно тянулось время. Хедрок шагал взад-вперед по толстому ковру и думал о месяцах, прошедших с тех пор, как его прогнали из дворца. Тяжелее всего было несколько последних дней. Хотя никаких официальных сообщений в средствах массовой информации так и не появилось, сведения просачивались отовсюду. Совершенно непонятно, каким образом, но все знали о скором рождении наследника. До Хедрока долетали обрывки разговоров во время прогулок по тихим улочкам или в ресторанах, куда он порой заглядывал. Казалось, слухи переносились легкими дуновениями. По сути своей они были доброжелательными. Просто говорили, что со дня на день следует ожидать появления на свет наследника Айшеров, и взволнованная публика ожидала официального заявления, хотя никто не знал точной даты.

Это случилось в десять вечера. Тилинджер прислал за Хедроком, и он поднялся из своего кабинета в покои императрицы.

Его смущенно приветствовал доктор — средних лет мужчина со впалыми щеками. Тилинджера не в чем было обвинять, разве лишь в слабохарактерности. Его вынудили стать личным врачом императрицы вместо доктора Сноу, которого в одночасье уволили после тридцати лет службы при дворе. Хедрок все еще помнил тот день, когда за обедом Иннельда в ярости напала на доктора Сноу, назвав его старомодным лекарем, «который все еще ставит себе в заслугу то, что помог мне появиться на свет».

Несомненно, старый доктор сказал Иннельде правду, а ей это не понравилось. Также не было сомнений и в том, что нового врача лишили возможности тщательно осмотреть императрицу. Хедрок понял это, слушая Тилинджера. Она сделала правильный выбор, ибо этот человек никогда не осмелился бы преодолеть сопротивление своей венценосной пациентки.

— Я только-только разобрался, в чем дело, — бормотал он. — Она под наркозом, но может общаться. Принц Хедрок, вы должны убедить ее — или ребенок, или она. Ее уверенность в том, что она будет жить, абсолютно беспочвенна. Она угрожала мне смертью, если ребенок не выживет, — закончил он, весь побелев.