Йен Макдональд - Вишну в кошачьем цирке

Выворачиваем на Сири Ринг: восемь рядов задних габаритных фонарей в каждую сторону, никогда не стихающий рев моторов. Автомобиль легко вливается в поток. Несмотря на ограждения и предупреждающие знаки, полиция ежедневно оттаскивает по два десятка тел на обочину. Кольцо не подчиняется старым индийским правилам дорожного движения. Здесь бегают люди: менеджеры хеджевых фондов, и датараджи [21] Букв.: «повелители чисел» — программисты. , и самовлюбленные медиамоголы; носятся вокруг сдвоенных палат в сердце Дели. Я включаю автопилот. Я здесь не для гонок. Я здесь ради секса. Я откидываю назад спинку водительского кресла, переворачиваюсь, и Ашурбанипал уже подо мной. Ее волосы заправлены за ухо, чтобы виден был пластиковый завиток крючка. Это часть образа.

Я щелкаю пальцами правой руки по ладони, чтобы активировать программу в перчатке. Я держу эту руку на весу в нескольких сантиметрах от ее раскрашенного, флуоресцирующего живота. Я не касаюсь его. Мы никогда не касаемся. Таково правило. У секса есть правила. Я шевелю рукой над Ашурбанипал, жесты мои нежны и точны, как мудры [22] Мудра — в индуизме и буддизме символическое, ритуальное расположение кистей рук, ритуальный язык жестов. классического танцовщика. Никаких прикосновений, никогда, не касаться даже пальцем. Дело не в физических прикосновениях. Это наше личное дело. Но внутри ее головы я прикасаюсь к ней, и это интимнее любых скольжений, толчков и трения органов. Крючок направляет сигналы сквозь кость, стимулируя те части мозга, которые соответствуют моей медленной каллиграфии. Я вырисовываю свою подпись по ее телу. А она в ответ рисует карту меня внутри моего черепа. Каково это ощущение? Должно быть, так чувствует себя кот, которого поглаживают. Выдра, ныряющая, кувыркающаяся, демонстрирующая свою подводную акробатику. Огонь, когда ветер подхватывает его и швыряет вверх по лесистому склону. А если без поэзии — как будто тебе хочется одновременно отпрянуть и растечься. Как будто должен двигаться куда-то и не можешь объяснить куда, а тело не может исполнить. Словно есть нечто у тебя во рту, и оно растет с каждой секундой, но никогда не меняет своего размера, словно дерьмо радостно и весело лезет обратно по кишечнику. Словно мне нужно, нужно, нужно выплеснуть из себя что-то, только не мочу, а нечто, чего мое тело еще не знает. Словно я хочу, чтобы это окончилось и никогда не кончалось. Это длится долго-долго, и лишь жуткие всхлипывания слетают с наших восьмилетних губ, пока ИИ везут нас сквозь рычащее кольцо машин по Сири Ринг. Мы тинейджеры, и мы занимаемся любовью в автомобиле.

Потом оргазм. О да, оргазм. Будто нежный фейерверк, или смешок при быстром спуске с верхушки колеса обозрения, или то, что испытываешь в одну из ночей, когда воздух прозрачен, и из бассейна на крыше видны бесчисленные огни Дели, и ты чувствуешь свою связь с каждым огоньком. Будто огненный джинн. Экстаз, и вина, и грязь, словно выкрикнул непристойность в утонченном обществе. Мои соски очень-очень чувствительны.

Потом я начинаю с Пурршьей. А потом с Шайман. Как я уже сказал, это наше личное дело. Уже давно стемнело ко времени, когда мы снова подняли спинки сидений, оправили одежду, заново намазали гелем для укладки волосы и я отключил автопилот и повез нас прочь с Кольца, по наклонному съезду с магистрали, к клубу. Это немного чудное местечко — ныоты любят его, а там, где рады ньютам, нам обычно не рады, — но эта дверь нас знает — знает наши деньги, — и здесь всегда толкутся папарацци. Сегодняшний вечер — не исключение: мы позируем, и веселимся, и прихорашиваемся перед камерами. Я уже могу сочинять заголовки для светской хроники. ГЕННО-МОДИФИЦПРОВАННЫЕ ФРИКИ НА ОРГИИ В КОКТЕЙЛЬНОМ КЛУБЕ. Вот разве что мы не пьем. До этого мы еще не доросли.

Когда мы возвращаемся, всегда уже очень поздно. Лишь дворецкий да ИИ дожидаются нас, мягко напоминая, что завтра учебный день. Неужели они не понимают, что эти ночи — самое лучшее? Сегодня свет горит в большой гостиной. Он виден еще с парковки. Моя мать ждет меня. Она не одна. С ней мужчина и женщина, денежные люди, это сразу видно по их обуви, ногтям, зубам, покрою одежды и стайке помощников-ИИ, кружащих над ними; все это я в состоянии оценить с одного взгляда.

— Вишну, это Нафиза и Динеш Мисра.

Я совершаю намасте [23] Намаете — слово приветствия, а также сложенные вместе на уровне сердца ладони и слегка склоненная голова. Букв.: «Я приветствую в тебе Бога» ( хинди). , демонстрируя столкновение кросс-культурных условностей.

— Они намерены стать твоими тестем и тещей.

Мои кошки могут делать и другие трюки; я чувствую, вам уже поднадоела их беготня по кругу. Кошки! Кошки! Смотрите, один хлопок в ладоши, и они рассаживаются по своим маленьким скамеечкам: Матсья и Курма, Вараха и Нарасимха, Вамана, Парашурама, Рама, и Кришна, и Будда, и Калки. Славные коты. Умные коты. Рама, прекрати вылизываться. Ха! Одно мое слово, и они делают то, что нужно. Теперь взгляните, прошу вас, на этот обруч, просто обычная бумага. Да? Да. И эти точно такие же, да? Да.

Я расставляю котов по кругу. Полосатый Парашурама жмурится, это придает ему очень, очень довольный вид.

Кстати, я должен поблагодарить вас за то, что вы пришли посмотреть «Изумительный, Волшебный, Великолепный Кошачий цирк Вишну». Да, это официальное название. Оно на свидетельствах о регистрации. Да, и я плачу все положенные налоги. Заведение небольшое, но, во всяком случае, действующее. У вас солнечные? Не совсем разряженные? Очень предусмотрительно с вашей стороны. Итак, смотрите! Вараха, Вамана, Будда и Калки!

Они стекают со своих раскрашенных табуреток, будто вода, и бегут по арене легкой, по-кошачьи ленивой трусцой. Я понял, что в кошачьем цирке главное — убедить их, что они это делают для себя.

И вот! Я хлопаю в ладоши, и мои коты одновременно прыгают сквозь бумажные обручи. Аплодисменты, пожалуйста, но не мне: Варахе, Вамане, Будде и Калки. Теперь они бегут по кругу, прыгая сквозь обручи. Что это было? Какой смысл заложен в каждый трюк? Что вы имеете в виду? Духовную сущность кошек, участвующих в представлении? Никогда об этом не задумывался. Я не считаю кошек особо духовными; как раз наоборот, это одни из самых приземленных и практичных существ на свете, хотя пророк Мохаммед, говорят, был большим любителем кошек и, как известно, даже отрезал рукав своего одеяния, чтобы не потревожить уснувшую кошку.

Итак, вернемся к рассказу. На чем я остановился? Разве вы не знаете, что это ужасно невоспитанно — перебивать рассказчика? Вы пришли сюда, чтобы увидеть кошачий цирк, а не любоваться на какого-то старого болтуна, плетущего небылицы? Вы же видели, как кошки прыгают сквозь бумажные обручи, чего вы еще хотите? Куда я направляюсь? Ну хорошо, в Варанаси. Нет. В Варанаси отправляются не только бодхисофты. Давайте договоримся. У меня заготовлено еще много трюков для этой маленькой арены на песке, но, чтобы увидеть их, вам придется выслушать мою историю, и помните, энергия, может, у вас и есть, а вот трансляторы не работают. Сегодня вечером на ваших экранах пусто. Но дальше вам понравится. Это свадебная сцена. Что же за история без свадьбы?