Джеймс Кори - Маслобойка [СИ]

Страх волной прокатился по всей сети Лиева и постоянным работникам, и всякой мелкой сошке на подхвате. Каждый знал, что может произойти дальше, а что нет. Лиев будет посажен за решетку, оформлен и допрошен. Если он будет молчать, то его оставят в заключении, осудят и отправят в лагерь куда-нибудь в Северную Африку или на западный берег Австралии. Более вероятно, что он заключит сделку и выдаст сеть, которую он контролировал, кусочек за кусочком в обмен на снисхождение-имена и идентификационные номера сутенеров за то, чтобы он смог тянуть свой срок в Северной Америке или Азии, детали того, как он отмывал деньги за личную камеру , а то, кто из докторов работал по ночам в его подпольной клинике за доступ в библиотеку.

Они также будут спрашивать его на кого он работал , но этого он не скажет.

Для других лейтенантов Бертона, будущее было непросто, но в настоящем все было совершенно ясно. Один из них ушел и вряд ли вернется. Когда плохие времена минут и маленькое королевство Бертона вернется к более-менее нормальному состоянию, бизнес, который принадлежал Лиеву будет поделен между ними, передан новому выдвиженцу на эту позицию или решение будет сочетать оба эти варианта. Как именно , это будет решаться на долгих переговорах и в упорной борьбе, но все это будет позже. Позже. А в ближайшее время все их усилия будут направлены на то, чтобы избежать встреч со службой безопасности, защитить активы , которые они имеют и донести до каждого, что продавать информацию в расчете на прощение или снисхождение в суде, это очень, очень плохая идея.

В подвальной лаборатории на углу Лексингтон и Грин , восемьдесят галлонов реагентов, используемых для производства синтетических алкалоидов были введены в замкнутую водяную систему. Две слишком разговорчивые проститутки незаметно исчезли за закрытыми дверями недавно отремонтированного дома на Боер стрит. Тело Микеля "Бэтмена" Чандури было найдено в двухкомнатных апартаментах на заходе солнца и было ясно, что смерть его была долгой и мучительной, но ни кто из соседей не сказал ни единого слова представителю власти, пришедшему допрашивать их. Еще до захода солнца лейтенанты Бертона - Сирано, Оэстра, Саймонсон, Малыш Коул и Рэгмен- ушли под землю, как лисы, готовые переждать плохие времена, каждый надеясь , что он не станет тем следующим разрывом в цепи, каким стал Лиев , и тайно желая, что кто- то другой из лейтенантов, но конечно не все, оказался тем самым прорванным звеном. Для одного или двух, даже трех из них, имевших свои тайные планы , это была хорошая возможность увидеть, что без организации Бертона они подвержены большей опасности. Но они , разумеется , не обсуждали это друг с другом.

В нелицензированном кофе баре, расположенном на крыше и смотрящем вниз на улицы, битком набитые людьми, Эрих сидел, сгорбившись над произведенной на сером рынке панелью, и прикрученной хозяином кафе прямо к столу. Он пытался скрыть свою панику, волнуясь , чтобы Бертон не узнал о том, что его собственную панель захватили и надеялся , что куда бы Тимми не убежал, услышав про арест Лиева, он вскоре вернется. Кофе был черный и крепкий , и Эрик не мог точно сказать, что было не так, то ли металлический привкус обжаренных зерен, то ли непреходящий привкус страха. Он просматривал страницу новостей , установив пассивный поиск в страхе , что его смогут отследить по запросам, и одновременно наблюдал, как один за другим захлопываются капканы, сжимая кольцо вокруг него все туже и туже.

Когда Лидия услышала, что случилось с Лиевом, её первым действием было нанести макияж и сменить стиль её длинных , c проседью волос. Она сидела в своей спальне перед зеркалом и наносила на кожу тонировку до тех пор , пока линии тату не перестали быть видны. Она подкрасила губы, сделав их полнее, и темнее, и краснее, чем раньше. Глаза она подвела черным, тени под глазами красноватым и подрумянила щеки темным тоном. Несмотря на опасность , она оставалась дома и никуда не спешила. Жизненный опыт говорил ей, что сексуальная привлекательность, страх и покорность судьбе укажут на нее , как на потенциально виновного, если они примут её за кого-то ещё. Она обернула волосы вокруг головы, уложила их повыше и закрепила их так, чтобы они спадали каскадом в стиле , который нравился Лиеву в те времена, когда он вытащил её с улиц и сделал своей. Она рассматривала это , как последний знак преданности, как почтение к мертвому.

Она сняла свой костюм и одела простую, повседневную одежду. Кеды. Её походная сумка представляла собой не подписанную заплечную сумку с трехмесячным запасом медикаментов, двумя сменами белья, четырьмя упаковками протеинов, пистолета, двумя обоймами к нему, бутылки воды, тремя тысячами долларов, проложенных шестью кредитными чипами. Она вытащила её с верхней полки своего шкафа и , не открывая её , положила на стул, напротив окна.Тонкие прозрачные почти выцветшие занавески смягчали вечерний свет, делая предметы вокруг бесцветными.

Она накинула желтый шарф на волосы, закутала шею, и стянула в узел на груди, сделав что то наподобие ее старого хиджаба. Потом села неподвижно, ноги поставила ровно, локти на колени, сосредоточилась и стала ждать, кто первым откроет её дверь, служба безопасности или Тимми. Тьма или все ещё свет.

Большая часть часа прошла. Спина ныла , но боль никак не отражалась на ее лице. Ни улыбка, ни гримаса, ни какое иное выражение не тревожило ее макияж. А потом послышались шаги в коридоре и легкое покашливание. Дверь открылась и Тимми вошел в комнату. Он взглянул на нее, на её лицо. Пожал плечами и кивнул в сторону холла, как бы говоря -Можем мы идти?- его жесты было столь же ясны, как и слова. Лидия встала, подняла сумку и пошла к дверям, покидая свою комнату навсегда. Она прожила здесь почти десять лет и это были неплохие годы . Ожерелье, которое Лиев подарил ей в ту ночь, когда сказал ей, что уходит, осталось висеть на крючке в ванной комнате. Дешевая глиняная кружка, которую Тимми разрисовал глазурью, когда ему было восемь лет, и он подарил ей по ошибке, думая , что у нее день рождения, осталась на полке. Наполовину законченное вязание , которое оставила женщина, что жила здесь прежде , перед тем , как исчезнуть, так и осталось лежать в пластиковом мешке под кроватью, собирая пыль.

Лидия не оглядывалась.

"Во мне живет дух змеи," сказала она, когда они шли вместе на юг. Они шли рядом , не касаясь дркг друга. "Я скинула мою кожу. Я просто дала ей сойти с меня."

"Ладно," сказал Тимми. "Сворачивай сюда.Нас кое-что ждет."

Рядом с новым портом кромка воды была намного чище. Там, корабли и плавучие дома отдыхали в чистых стапелях из гибкой керамики и остовы утонувших зданий были срезаны и убраны прочь. С каждой милей дальше от порта, обломки казались всё менее живописными, прелесть восстановленного города уступала мусору из его реального прошлого. Маленькие пляжи образовывались на асфальте, серый песок крутился вокруг старых столбов из бетонных блоков, стоящих в зеленых от водорослей волнах и белых от птичьего дерьма. Вонь от гнили шла от воды и мертвых разлагающихся медуз, выброшенных на берег. Лодка у Тимми была маленькая. Белая краска хлопьями отходила от металла, там где царапины были закрашены недостаточно хорошо. Лидия сидел на носу, поджав ноги , гордо задрав подбородок вверх .Размещенный под ватерлинией двигатель был импульсного привода, тихий, как гул. Вода в кильватере бурлила громче. Солнце почти село, тень от города ложилась на волны. Несколько других лодки были на воде, по большей части набитые детьми. Людям на пособии нечего было делать с их времени, кроме как кататься в сумерках по воде,а затем возвращаться домой.