Станислав Лем - Кибериада. Сказки роботов [сборник litres]

Граумер . То, что обычно?

Клемпнер . Да.

Граумер наливает, подает.

Клемпнер . Можешь идти.

Граумер стоит.

Клемпнер . Ну, что еще?

Граумер . Вам звонил господин человек Хиггинс, сообщая, что будет выступать в клубе с докладом о литературоведении раннего викторианского периода. Я сказал, что вы весьма сожалеете, но как раз в это самое время у вас совещание с профессором Хэдвиком.

Клемпнер . Ладно. Кстати, ты случайно не знаешь, куда подевался резиновый коврик из ванной? Я не могу его найти.

Граумер . Простите, это я его взял.

Клемпнер . Взял коврик?! Граумер, ты становишься невыносим!

Граумер . Я его разрезал на куски и подклеил ими свои железные подошвы, чтобы неслышно ступать. Потому что вы жаловались на металлический звук моих шагов. Я постараюсь достать другой коврик.

Клемпнер . В другой раз ты должен прежде испросить моего позволения. Подай мне плащ. Я ухожу.

Граумер (приносит шляпу и плащ, одевает Клемпнера) . Надеюсь, сегодня вы вернетесь в лучшем виде, чем это было вчера.

Клемпнер . Ты что это себе позволяешь?

Граумер . Осмелюсь заметить, что пить все подряд, без разбору, вредно. Но дело не только в этом. Ни мой покойный господин Бурман, ни профессор Хэдвик никогда не пили ром после джина. Простите меня, но это дурной тон.

Клемпнер . Прекрати! Я ничего больше не хочу слышать о твоих покойных хозяевах. Они были, умерли, нет их, и точка. А теперь я твой хозяин, и ты обязан меня слушаться. А сам я обойдусь без твоих советов.

Граумер . Как вам будет угодно. Я только прошу вас осторожно вести машину, потому что сегодня довольно густой туман.

Клемпнер выходит. Робот с минуту стоит неподвижно, как бы прислушиваясь. Доносится шум отъезжающей машины писателя. Робот удобно усаживается за письменный стол, придвигает к себе телефон и набирает номер.

Алло! Это фармацевтическая фирма «Тромпкинс»? Говорит Клемпнер, с улицы Роз. Да, да, то, что я заказывал вчера, уже доставили. Теперь новый заказ. Мне нужно десять литров физиологического раствора и один килограмм фосфора. Но фосфор должен быть абсолютно чистым. Химически чистым. Что? Хорошо. Прошу вас прислать мне это завтра утром. Как можно раньше. Мой робот все примет. Что? Так же, как и предыдущие. Прошу записать это на мой счет.

Граумер, довольный, поднимается, входит в спальню, раскладывает столярный метр и, насвистывая, прикладывает его к кровати, будто снимает мерку с невидимого человека, лежащего на постели. Возвращается в кабинет и набирает по телефону номер.

Алло! Мастерская доктора Спайдера? Говорит Клемпнер. Господин доктор, тот скелет, что я у вас заказывал, должен быть один метр семьдесят пять сантиметров, а не семьдесят два. Что? Да. И чтобы он был в прекрасном состоянии! Нет, никаких пружин. Пружины мне не нужны. Я соберу его сам.

Кладет трубку, подходит к электрической розетке, оглядывается вокруг, втыкает два пальца в ее отверстия и заходится радостной дрожью. Крякает, как человек, выпивший водки. Потом еще раз потягивает электричество из розетки и, чуть покачиваясь, начинает напевать:

Он еще раз потягивает из розетки и, покачиваясь, направляется к дверям, напевая:

С этой песенкой на устах он спускается в погреб. Оттуда доносится таинственное шипение, бульканье, бренчание.

Прием в доме Клемпнера. Писатель сидит за столом между госпожой Доннел и госпожой Гордон. Гордон и Доннел играют в карты за маленьким столиком, однако не слишком увлеченно. Трапеза окончена. Граумер подает кофе.

Госпожа Гордон . Как вы собираетесь провести отпуск в этом году?

Госпожа Доннел . Еще не знаем. Мы подумывали о Луне, но…

Госпожа Гордон . Ах, уж эта мне Луна! Все просто помешались на ней. Лично меня туда совершенно не тянет. Днем там такая жара…

Госпожа Доннел . Да. Особенно при нынешних ценах на воздух. Знаете, госпожа Гордон, сколько заплатил один мой знакомый за килограмм кислорода, и уже после окончания сезона? Пятьдесят долларов!

Граумер уходит.

Госпожа Гордон (обращаясь к Клемпнеру) . Я заметила, что у вас новый робот. Как он управляется?

Клемпнер . Да ничего, не жалуюсь. Терпимо. Вполне терпимо.

Госпожа Доннел . Он давно у вас?

Клемпнер . Нет… не очень давно…

Госпожа Гордон . Ну, тогда еще ничего не известно. Сначала они все стараются. Все начинается потом.

Клемпнер . Что начинается?

Госпожа Гордон . Что обычно бывает с прислугой. Они становятся нерадивы, вместо того чтобы стирать пыль, открывают окна настежь и устраивают дикие сквозняки.

Клемпнер . Сквозняки?

Господин Гордон . Ну-ну, автоматы имеют и свои достоинства…

Госпожа Гордон . Интересно знать – какие?…

Господин Гордон . Дорогая моя, живые домработники временами роются в вещах, напиваются, распускают сплетни…

Госпожа Гордон . Да? Можно подумать, что ты когда-нибудь видел живого работника. И разве живой работник воровал бы электричество, которое оплачивают хозяева? Или лазил бы в грозу по крышам?

Клемпнер . По крышам? В грозу? Я об этом не слышал. Но зачем?

Госпожа Гордон . Вы не слышали? Правда? Это так называемые грозатики. Как лунатиков тянет к Луне, так этих притягивают грозы и молнии.

Клемпнер . И с этим ничего нельзя поделать? Во всяком случае, мой Граумер – не грозатик. Будь это иначе – я бы заметил. Но вообще-то, наверное, это не может повредить им?

Госпожа Доннел . Как бы не так, господин Клемпнер! Такой как налакается этих самых молний, притянет столько их в себя, что все у него перегорает там в голове, то есть в их электрическом мозгу, – вот вам и готовый помешанный.

Госпожа Гордон . У моей знакомой, жены режиссера Спинглера, именно такой и был.

Господин Гордон . Дорогая моя, ты не можешь этого утверждать. Тот робот был просто старый и весь расстроенный. Они приобрели его после того, как он уже у четырех хозяев служил.

Госпожа Гордон . Пусть так. Может, он и не был грозатиком, но в любом случае не ведал, что творил. Он несколько раз накормил кота золотыми рыбками. А суп засыпал шариками…