Виктор Сапарин - Забытый Полдень

Чем объяснить, что мы любим научную фантастику? Вероятно, тем, что научно-фантастическая книга — порождение нетерпеливой мечты, нетерпеливого желания знать. Это попытка угадывать то, чего наука ещё не выяснила до конца; проникать в области, для нас ещё недосягаемые.

С тех самых пор, как человек понял, что блестящие точки на небе — это другие солнца и другие планеты, он вот уже несколько столетий непрестанно мечтает добраться до них. Из этого стремления к недостижимому рождались и рождаются книги о фантастических путешествиях.

И вот теперь всё переменилось. Ведь ты же знаешь, что настоящий, невыдуманный космический корабль стартовал с Земли. Он ушёл в полёт без человека, но всё в нём устроено так, чтобы человек, первый путешественник космоса, мог лететь.

Весь мир удивляется: как быстро, с какой космической скоростью штурмует небо советская наука, советский народ! От первого искусственного спутника до первого космического корабля нас отделяет меньше чем четыре года! А ведь космический этот корабль вылетел уже для того, чтобы проверить надёжность всех приборов, всех защитных устройств, всех механизмов, назначение которых — обеспечить безопасность человеку в космическом полёте. Значит, наступит время, когда космический корабль полетит с человеком? Да. Наступит. Вероятно, этот срок ближе любого срока, придуманного в научно-фантастическом романе.

Ещё недавно, в «эру первого спутника», маленького (теперь он нам кажется маленьким!) кругленького «бип-бипа», пожилые люди говорили: «Мы-то не доживём, а ребята наши доживут до космических полётов».

Потом, после первого лунника, стали говорить: «Ребята как раз успеют вырасти, и кто-то из них станет первым космическим путешественником».

А теперь, когда прошёл испытания на круговой орбите первый космический корабль, думается: «Да полно, успеют ли ребята подрасти? Не раньше ли всё случится?»

…Приборы первого космического корабля работали хорошо, и это не фантастика, ЭТО УЖЕ НА САМОМ ДЕЛЕ.

Первые люди на Венере! Вы, вероятно, читали, ребята, рассказ В. Сапарина «Возвращение круглоголовых» — он был напечатан в 6 и 7-м номерах нашего журнала за этот год. Помните, как учёные, прилетевшие с Земли на Венеру, встречаются с обитателями этой планеты. Люди Венеры, коу, находятся ещё на первобытной ступени развития. Они враждебно относятся к таинственным пришельцам. И только один из них, юноша Лоо, тянется к людям. В конце концов он приходит к ним и остаётся на построенной землянами научной станции. О том, что случилось дальше, вы прочитаете в новом рассказе того же автора — «Исчезновение Лоо».

Молнии сверкали по всему горизонту. Под порывами ветра башня упруго гнулась, а потом, словно маятник, возвращалась в прежнее положение.

— Не сломается, — заметил Варгаш, угадав мысли Гарина. — Её испытывали ураганом на Земле. Пластилит — самый прочный материал из всех тех, которые пока известны в солнечной системе.

Башня продолжала туго раскачиваться. Горин понимал, что, если бы она не качалась, она давно сломалась бы.

Могучие, как канаты, струи воды били в прозрачные стены обзорной площадки. Гигантские молнии впивались в почву вокруг станции, нигде, однако, не приближаясь к ней ближе чем на километр.

— Ну что ж, — вздохнул Горин, — отводное кольцо действует. Но я, собственно, подумал об обитателях Венеры. Каково им-то во время такого столпотворения?

— Сидят себе в пещерах и слушают сказки, — засмеялся Варгаш. — Ведь они абсолютно непромокаемы. Их шерсть не пробьёт никакой дождь. А тавтолоны, наверное, просто счастливы в такую погоду. Квакают себе от радости, как лягушки. Вы забываете, что здешние существа, разумные и неразумные, находятся в обычной, своей, родной им среде.

— Люди каменного века тоже находились в привычной им среде. Однако она не казалась им очень уж уютной. Иначе человек не придумал бы всей этой техники.

— Можно спросить Лоо, — сказал Варгаш, — что ему больше нравится.

— Он редко выходит наружу и почти никогда не делает этого в одиночку, хотя Коробов сказал, чтобы его выпускали в любой момент, когда ему вздумается покинуть станцию. Похоже, он привязался к нам.

— Или ему некуда идти.

— К сожалению, он так мало рассказал о себе! Конечно, двадцать восемь слов — небогатый запас.

— А, вот и наш герой.

При свете молнии оба увидели высокого юношу, покрытого густой шерстью, на коротких ногах с перепонками между пальцами.

Он сделал несколько свободных шагов, но упёрся в прозрачную стену. Юноша остановился почти машинально. У него начали уже вырабатываться рефлексы, связанные с передвижением внутри станции.

— Хотел бы я знать, о чём он думает, — заметил Горин. — Может быть, о своих соплеменниках? Куда они исчезли?

Юноша обернулся, сделал шаг назад, схватил Варгаша за руку и, поднимая свободную лапу вверх, выкрикнул:

— Х-р!

— Новое слово? — обрадовался Горин.

— Никак не могу привыкнуть к его манере, — проворчал Варгаш, потирая руку. — Схватит, как клещами…

— У вас блок-универсал был включён? — заволновался Горин.

— Да. Я нажал кнопку, как только он вошёл.

— Ну, тогда мы поймали что-то новое.

— Знаете, — Варгаш пожал плечами, — мне иногда кажется, что он знает гораздо больше слов, чем мы думаем. Лоо просто неразговорчив. Ему нужна конкретная обстановка. На отвлечённые темы он беседовать не мастер.

Лоо, услышав своё имя, обернулся.

— Лоо, — отрывисто произнёс он, ткнув себя в выпуклую грудь.

— Вартш! — добавил он, указывая на Варгаша.

Имя Горина он произносил в два приёма: Го-ри!

— И-дём, — сказал он затем довольно отчётливо. Он запомнил это слово. Нгарроба произнёс его при первой встрече, когда звал Лоо к землянам. — Хр-р-р… — произнёс он снова и замолк.

— Смышлёный парнишка, — откликнулся Варгаш. — Всё запомнил.

Дождь тем временем стал ослабевать. Последняя молния с треском развернула свой ослепительный клубок, и вдруг всё стихло. Только на горизонте, полыхали зарницы.

— Как здесь всё сразу, — покачал головой Варгаш.

— Меня интересует другое: надолго ли? Мы разбросали по планете столько автоматических станций, а настоящей метеослужбы всё ещё нет.

Небо светлело. На нём появились светло-розовые пятна, а общий фон становился нежно-сиреневым.

— Взгляните, — сказал вдруг Горин, — вон туда.

Плоский берег венерианского озера, голый, лишённый растительности, покрылся мелкими круглыми куполами, словно кожа пупырышками. Купола медленно росли. В ложбине между холмами, где скопилась жидкая грязь, вздувались и лопались большие пузыри, разбрасывая густые брызги. Купола на берегу тоже трескались, но медленно, как нарыв, образуя маленькие кратеры.