Наталья Захарова - Его сын [СИ]

Двое.

Мальчик и девочка. Ее продолжение, ее и ее мужа.

Мысли заметались, разум стряхнул с себя паутину апатии, собрав в едином порыве все силы и активизировав все свои способности. Стали выстраиваться логические цепочки, кристально ясные, четкие, обнажающие неприглядную правду прошлого и высвечивающие жуткие перспективы будущего. Будущего, которого у нее нет.

Хотелось завыть от осознания совершенных ошибок, забиться в истерике, дарующей облегчение истерзанному гормонами телу, но нельзя. У нее слишком мало времени. И пусть будущего нет у нее, ведь недаром Оби-Ван так странно сообщил о гибели Энакина...

О, он не врал, но и правды не сказал. Что-то было не так... она чуяла это всем своим естеством, отточенным разумом политика, варящегося в этом ситховом котле с рождения, и сердцем, разорванным на части произошедшим.

Ее вина, она не поняла угрозы и не приняла мер, но все ее мысли были только о предстоящем рождении детей... это единственное, что может ее извинить.

Впрочем, не время.

Имянаречение.

Она - Набу, Древнейшая семья... они стояли у истоков создания государства, они его вырастили и пестовали, они его хранят и оберегают, защищая от врагов. Ее дети будут такими же. Надо только правильно определить их судьбу.

Амидала чувствовала странно довольный взгляд джедая, направленный на ее пока еще безымянного сына, приправленный глубоким сожалением и странной решимостью. На дочь внимания не обращали, впрочем, это было понятно. От мальчика исходило странное, нечто, что она ощущала в супруге, но не тогда, до Мустафара, а после, то, что она видела и чувствовала, когда он стоял перед ней в гневе и ярости. Дочь захныкала, а сын смотрел на нее голубыми, мутными пока глазками.

Ему надо дать сильное имя, которое поможет ему противостоять врагам, ведь в том, что они есть и будут, Амидала не сомневалась. На нее снизошло странное спокойствие, выбор был сделан легко, просто, словно ее малышу подходило только этоимя, и никакое другое.

В голосе проскользнуло злорадство.

- Люк.

Мир дрогнул, вплетая в ткань своего бытия новую ниточку.

- Лея.

Оби-Ван куда-то исчез, и Падме, торопясь, заговорила. Она обращалась к сыну, спеша донести до него необходимое. Она четко знала, что хоть сейчас он ничего не понимает, но настанет миг, когда ее дитя все вспомнит.

Тихий шепот лился, пока тело не ослабело окончательно, после чего сознание провалилось в темноту, отказываясь реагировать.

Меддроиды проводили реанимацию под внимательным взглядом серых глаз, но все было тщетно. Когда пациент не хочет жить, медицина бессильна. Зафиксировав время смерти, дроиды осторожно вынесли детей, помещенных в специальные колыбели-капсулы.

Стоящий за стеклом мужчина печально покачал головой.

- Прощай, Падме. И прости. Я знаю, ты бы этого не одобрила, но у нас нет выхода. Это единственный вариант. Ситхов надо остановить. Любой ценой.

Подойдя к двери, он еще раз замер.

- Прости.

Больше он не оглядывался.

***

Где-то вдали удовлетворенно улыбнулся закутанный в мрак силуэт, сидящий возле погруженного в медкапсулу обгоревшего обрубка человека.

- Прощай, глупая королева. Ты свою роль отыграла с блеском.

***

- Что скажете, Учитель?

- Юного Скайуокера на Татуин отправить должны мы. Не любит родину свою отступник, не любит и не вернется на нее. Отправить дитя его дальним родственникам можно. Они приглядят. И ты пригляд осуществлять должен. Опасности всегда есть.

- А девочка?

- Есть на примете тот, кто возьмет ее. Органа Бейл. Влюблен в ее мать он когда-то был, воспитает дитя он в любви, как свое собственное.

- Это не опасно?

- Видение было мне. Только в случае этом они миссию свою выполнить смогут.

- Хорошо, учитель.

Небольшое зеленокожее существо, опирающееся на корявую клюку, прикрыло тяжелые веки. Все идет по велению Силы... Стоящие рядом тви'лек и забрачка молча смотрели вслед взлетающим кораблям. Взлетающим, чтобы направиться в совершенно противоположные стороны.

***

Говорят, что душа вселяется в свое будущее тело в момент зачатия. Не знаю... Да и сможет ли кто это подтвердить? Может, и есть такие, но мне они как-то не попадались. Я такого не помню. Есть только странные, смутные воспоминания, приходящие под утро, когда сон и явь смыкаются в зыбком единении.

Я лечу куда-то сквозь мрак, полный холодных звезд. Они рождаются и умирают на моих глазах, миллионы, мириады огоньков. Теплые, холодные, маленькие и большие, всех цветов радуги, даже черные попадались!

Неожиданно почти врезаюсь в странное: двойная звезда, окруженная темным коконом, смыкающимся вокруг все туже и туже. Их свет уже не может разогнать плотную стену тьмы, одна звездочка, что покрупнее, явно устала от бесплодной борьбы и постепенно гаснет, принимая на себя удары, закрывая ту, что поменьше, вопящую от ужаса.

В последнем отчаянном усилии почти погасшая звезда выбрасывает лучики, пытаясь дотянуться до хоть кого-то... помощи нет. Отчаяние затапливает все вокруг. Еще попытка - и меня притягивает к ней, уже практически мертвой. Странное чувство.

Слияние...

Как это описать?

Мое 'Я' вливалось в дикую смесь из инстинктов и зарождающегося разума, словно ко мне прикрепляли куски чего-то, о чем я вообще не имел никакого понятия. Я не знаю, что это такое.

В человеческих языках нет таких понятий.

Странные ощущения, словно тело отрастило лишние ноги и руки, обзавелось непонятными органами чувств, и теперь мозг пытается наладить связь со всем этим богатством. Как будто пытается шевелить ушами, чтобы взлететь, или внутри вырос гироскоп.

Странно, необычно, больно.

Видеть звуки, ощущать вкус на ощупь, слышать осязаемое... Я менялся, словно калейдоскоп, который вертят в руках. Вот была одна картинка, но игрушку встряхнули, и возникла совершенно другая. Материал тот же, но картинка - другая.

Все перемешалось, а затем...

Накатило.

Тьма была везде, она сжимала в тисках все сильнее, вгоняя разум в беспросветную панику. Я заметался, пытаясь сбежать, но это было бесполезно. Неожиданно всплыла мысль: 'Не можешь прекратить - возглавь'.

Было страшно, очень страшно.

Но иного выхода не было.

Я попытался коснуться окружающей меня темноты... И у меня получилось.

***

Я погружался на дно океана, в непроглядный мрак Марианской впадины, туда, где не бывает лучей света и царят мрак и холод. Чудовищное давление взорвало сознание, заставляя метаться в агонии, бессильно крича, но никто не слышал моих криков.

Давление все нарастало, заставляя сжиматься изо-всех сил в попытке противостоять, не сдаться... Я словно становился плотнее, пытаясь поглотить хоть часть окружающей меня энергии, ассимилировать ее, иначе - смерть. Окончательная и бесповоротная.