Роберт Шекли - Миры Роберта Шекли. Сборник малой прозы

Плясуны оттащили Глата в сторонку и принялись сооружать над богами шатер, чтобы укрыть их от дождя. Старейший Песнопевец собственноручно покрывал шатер крышей, работая споро и благоговейно.

Под внезапно хлынувшим ливнем боги не шевелились — они лежали, широко раскрыв рты. Когда же они увидели, что Старейший Песнопевец возводит над ними крышу, то попытались встать.

Старейший Песнопевец торопился: он знал, что своим недостойным присутствием оскверняет заповедный курган.

Боги переглянулись. Один из них медленно встал на колени. Другой протянул ему обе руки и помог подняться на ноги.

Бог стоял, раскачиваясь как пьяный, сжимая руку возлежащего бога. И вдруг обеими руками с яростью толкнул Старейшего Песнопевца в грудь.

Старейший Песнопевец потерял равновесие и закувыркался по священному кургану, нелепо дрыгая ногами в воздухе. Бог сорвал с навеса крышу и помог встать другому богу.

— Знамение! — вскричал Младший Песнопевец, вырываясь из удерживающих его рук. — Знамение!

Никто не мог этого отрицать. Теперь оба бога стояли, запрокинув головы, подставив рты под струи дождя.

— Начинайте пиршество! — рявкнул Глат. — Такова воля богов!

Плясуны колебались. Впасть в ересь Альгоны — это серьезный шаг, который стоило бы хорошенько обдумать.

Однако теперь, когда всем стал распоряжаться Младший Песнопевец, пришлось рискнуть.

Оказалось, Альгона был прав. Боги выражали свое одобрение воистину по-божески: запихивали яства в рот огромными кусками — какое изумительное подражание смертным! — и поглощали напитки с таким усердием, будто и впрямь умирали от жажды.

Глат сожалел лишь о том, что не знает божьего языка, ибо больше всего на свете ему хотелось узнать, каковы же были истинные причины Забвения.

Замерев от восхищения, Хэдвелл разглядывал планету — чудесный мир зеленых равнин, красных гор и не знающих покоя серо-голубых морей. Аппаратура его корабля быстро собрала информацию и пришла к выводу, что на этой планете человек будет чувствовать себя замечательно. Хэдвелл набрал программу посадки и раскрыл записную книжку.

Он был писателем, автором «Белых теней в поясе астероидов», «Саги о космических далях», «Приключений межпланетного бродяги» и «Териры — планеты тайн».

«Новая планета простирается подо мной, — записал Хэдвелл, — манящая и таинственная, вызов моему воображению. Что найду на ней я, межзвездный скиталец? Какие странные тайны скрывает ее пышный зеленый покров? Что ждет меня? Опасность? Любовь? Исполнение желаний? Найдет ли на ней покой усталый искатель приключений?»

Ричард Хэдвелл — высокий, худощавый, рыжеволосый молодой человек — унаследовал от отца солидное состояние и вложил его в космическую шхуну класса СС. Путешествуя в этом потрепанном кораблике вот уже шесть лет, он писал восторженные книги о местах, где ему довелось побывать. Но восторг этот был фальшивым, потому что чужие планеты щедро одарили его лишь разочарованием.

Как оказалось, аборигены повсюду на удивление тупы и поразительно уродливы. Питаются они какой-то дрянью, а в общении просто невыносимы. Тем не менее Хэдвелл писал о романтических приключениях и не терял надежды когда-нибудь пережить написанное наяву.

На этой прекрасной тропической планете городов не оказалось. Корабль уже садился неподалеку от деревушки, где стояли крытые соломой хижины.

«Может, здесь я найду то, что искал?» — подумал Хэдвелл, когда корабль начал резкое торможение.

В тот день на рассвете Катага вместе с дочерью Меле перешел реку по сплетенному из лиан мостику, направляясь к Зубчатой Горе собирать цветки фрага. Нигде на Игати фраг не цветет столь обильно, как у подножия Зубчатой Горы. Да и может ли быть иначе, ведь это священная гора Фангукари, улыбающегося бога.

Ближе к полудню к ним присоединился Брог, юноша с туповатой физиономией, которого редко интересовало что-либо, кроме собственной персоны.

Высокую и стройную Меле не оставляло предчувствие, что должно случиться нечто очень важное. Она работала словно во сне, двигаясь медленно и мечтательно, а ее длинные черные волосы развевал ветер. Знакомые предметы виделись с удивительной ясностью и казались наполненными новым смыслом. Она бросила взгляд на деревню — кучку крошечных хижин по ту сторону реки — и с любопытством посмотрела дальше, на Вершину, где совершались все игатийские свадьбы, и виднеющееся за ней нежно расцвеченное море.

Меле слыла прелестнейшей девушкой на Игати, что признавал даже старый жрец. Она мечтала о жизни, наполненной захватывающими приключениями, но дни в деревне сменялись с удручающей монотонностью, и ей оставалось лишь собирать цветки фрага под горячими лучами двух солнц. Меле вовсе не считала такое положение дел справедливым.

Ее отец работал энергично, что-то напевая себе под нос. Он знал, что цветки эти скоро перебродят в большом чане, жрец Лаг пробормочет над напитком необходимые молитвы и прольет малую толику перед изображением Фангукари. И когда с формальностями будет покончено, вся деревня, включая собак, приступит к грандиозной попойке.

От таких мыслей работа шла веселее. Между делом Катага принялся обдумывать тонкий и опасный план, который в случае успеха сильно поднял бы его престиж. Подобные размышления тоже были приятны.

Брог выпрямился, вытер лицо концом набедренной повязки и взглянул на небо — не собирается ли дождь.

— Эй! — крикнул он.

Катага и Меле тоже посмотрели на небо.

— Туда! — взвизгнул Брог. — Туда смотрите!

Прямо над их головами медленно снижалось серебристое пятнышко, окруженное сполохами красного и зеленого пламени. Оно росло на глазах, превращаясь в сверкающий шар.

— Пророчество! — благоговейно прошептал Катага. — Наконец-то… после стольких столетий ожидания!

— Скорее в деревню! — воскликнула Меле.

— Подождите, — остановил их Брог. Его лицо стало пунцовым от смущения, он нервно ковырял землю пальцем ноги. — Я первый его увидел, верно ведь?

— Ты — кто же еще? — нетерпеливо подтвердила Меле.

— А раз я его первым увидел, — продолжил Брог, — и тем самым сослужил деревне важную службу, как по-вашему… достаточно ли этого…

Брог хотел того, о чем мечтал каждый игатиец, ради чего работал и о чем молился и ради чего люди поумнее, вроде Катаги, задумывали хитроумные планы. Но произносить желаемое вслух считалось неприличным. Впрочем, Меле и Катага все поняли.

— Как ты считаешь? — спросил Катага дочь.

— Полагаю, он заслуживает кое-чего.

Брог возбужденно потер руки:

— Послушай, Меле… ты не сделаешь это сама?

— Но окончательное решение должен принять жрец, — напомнила Меле.