Роберт Уильямс - Том 2. Охотница из Аккана

Невидимый ветер стал еще сильнее. У него, казалось, был какой-то источник здесь, в круглой камере в недрах горы. Очень медленно, осторожно Кинг пошел вперед.

Давление стало таким сильным, что он едва мог двигаться. Потоки невидимого ветра, казалось, пульсировали уже внутри его тела, давя на каждую молекулу. Кинг наклонился еще круче. Под таким углом он должен был уже упасть. Но не падал. Его поддерживал невидимый ветер, не давая упасть. Син Юл и Карсон медленно следовали позади.

Стражники остались у входа, не входя в круглую камеру.

Пещера, туннель, камера, дыра — что бы там ни было, это было проделано в твердом граните. Очевидно, в глубокой древности, какая-то конвульсия земли образовала здесь пузырь. Когда лава застыла, образовалась эта камера. Гранит охладился, камера осталась.

Камера, через которую тек поток невидимого ветра.

— До свидания, — откуда-то издалека донесся шепот Акбада.

Давление стало еще сильнее. На мгновение Кингу показалось, что вокруг него воет безумная буря. Ветер, казалось, подхватил его и швырнул, точно пучок соломы. Он был смят и брошен в десяток направлений сразу.

Последним его впечатлением было ощущение падения.

Потом, словно выключили свет, погасло сознание.

— ПОРА БЫ ТЕБЕ уже начать шевелиться, приятель, — послышался чей-то голос.

Это был утомленный голос, не очень-то заинтересованный тем, что говорил. Кинг прислушался, не открывая глаз.

Он не был уверен, что у него хватит сил их открыть. И тем более не было уверен, что ему хочется увидеть то, что возникнет вокруг, когда он откроет глаза. Он чувствовал боль, вернее, тысячи раскаленных докрасна иголок, протыкающих все его тело. Ему казалось, будто он вывернут наизнанку, словно все мышцы и кости были выкручены, а затем возвращены на места чьими-то неумелыми руками. Он лежал неподвижно, как человек, пострадавший в какой-то аварии так, что сам теперь удивлялся, что еще жив. Боль, пронизывающая его, была прародительницей всех болей на свете. Это была боль с заглавной буквы Б. Самая сильная боль, из всех существующих на свете.

Снова раздался утомленный голос:

— Ну, давайте же, парни, подъем, — сказал он.

Кинг не шелохнулся.

И тут заговорил второй голос. Говорил он так быстро, словно щебетала птица.

— Можетбытьониумерли, — проговорил он, соединяя все слова вместе.

Кинг все равно не стал шевелиться. Если он умер, то его больше ничего не должно волновать. Что с ним вообще произошло? Он попытался вспомнить. В голове стоял сплошной туман. Смутно он вспомнил кого-то по имени Акбад, который говорил о том, что нужно играть в какую-то игру.

Кто-то совсем рядом вздохнул, Вздох тут же перерос в стон.

— Если они еще не мертвы, то скоро умрут, — заметил утомленный голос.

Кинг для проверки шевельнул рукой. К его удивлению, рука послушалась.

— Одинизнихшевельнулся! — возбужденно прощебетал говоривший, как птица. — Они живы. Мыдолжныпомочьим!

— Зачем? — спросил утомленный голос. — Если они умирают, то и нечего им пытаться остаться в живых в этой проклятой стране. А кроме того, я устал, — добавил он.

— Мыдолжныимпомочь! — настаивал птичий голос.

— Ну, так ты и помогай, — ответил утомленный голос. — Иди туда и вытаскивай их.

Птичий голос молчал.

КИНГ ЛЕЖАЛ неподвижно. Он обнаружил кое-что новенькое: что-то, словно давление проточной воды или порывов ветра, проносилось сквозь его тело. Оно напирало на него, стараясь отпихнуть. Кинг стал думать об этой воде или ветре. Они ему явно не нравились.

Он смутно почувствовал, что рядом кто-то шепчет на странной смеси языков, похожих на китайский, бирманский и японский. Снова раздался стон. Кинг подумал о том, что стоит открыть глаза. Но это усилие показалось ему чрезмерным.

— Что здесь происходит? — раздался третий голос.

Это был женский голос, резкий, точно удар кнута. Что-то подсказало Кингу, что говорившая уже увидела, что происходит, и это ей ничуть не понравилось.

Захотев увидеть эту женщину, Кинг все же решился открыть глаза. Но тут же снова зажмурился. Его ослепил солнечный свет.

Однако, он успел увидеть, что лежит в каком-то, напоминающем чашу углублении, очевидно, вырезанном в твердой скале. А на краю углубления, глядя на него сверху вниз, стояли два оборванных бородача. За ними виднелись деревья. А еще на краю углубления была девушка.

— Почему вы до сих пор не вытащили их оттуда? — требовательно спросила она.

Мужчины смущенно полезли в чашу. Девушка опередила их. Сбросив сандалии и оставшись в одном коротком платье из шкуры какого-то зверя, она скользнула вниз в чашу с грацией оленя.

Кинг попытался подняться. Но сумел только сесть. Девушка склонилась над ним. У нее были голубые глаза, гладкая, загорелая кожа, а на носу — веснушки.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

— Теперь, когда увидел вас, гораздо лучше, — ответил Кинг, вытирая пот со лба. — Вы простите меня, я немного... дезориентированный. Где я? Что случилось? У меня только какие-то туманные обрывки... О, привет, Кэл. Это ты стонал?

— Я.

Только тут Кинг заметил, что оба его товарища находятся рядом. Карсон пытался подняться. Син Юл, мигая своими миндальными глазами, пополз к краю чаши.

— Да, это я стонал, — повторил Карсон. — Хочешь узнать что-то еще? — Взгляд его обошел чашу, скользнул по деревьям, растущим на уступах над ней, перешел к девушке и двум бородачам, которые уже спустились вниз и стояли возле нее. — Последнее, что я помню, Сэнди, так это пещеру Акбада. Ветер дул... Ей-Богу, он по-прежнему дует! Я чувствую его! Но... что происходит, Сэнди?

— Именно об этом я и спрашивал эту леди, — ответил Кинг.

— Поговорим об этом позже, — ответила девушка. — А сейчас нам нужно выбраться отсюда.

— Давай, приятель, вставай, — сказал один из бородачей, склоняясь над Кингом и помогая ему подняться на ноги.

Именно у него был утомленный голос, который Кинг слышал раньше.

— Меня зовут Грег, — продолжал бородач. — Грег Доусон. Пойдем, пойдем. Когда Леда говорит выбираться отсюда, то нужно выбираться. Она знает, что говорит.

Доусон помог Кингу добраться до стенки чаши, но они еще не вскарабкались на нее, когда уже Кинг помогал Доусону, а не наоборот. Кинг понял, почему голос Доусона звучит так устало, и почему он прежде так не хотел спуститься в чашу и помочь им. Доусон действительно был уставшим. Совершенно лишенный сил. Он совершенно задохнулся, прежде чем они преодолели стенку чаши.

— Прости, старина, — сказал он. — У меня совсем не осталось сил.

— А что случилось? — спросил Кинг.

— Что случилось? Да ничего особенного. Просто вчера была моя очередь убегать, вот я сегодня и такой усталый.