Н Неизвестный - Приключения, фантастика 1994 № 4

— Координатор вызывает Евгения Климова.

Планетофизик не заставил себя долго ждать. Он возник вдруг на фоне планеты.

— Я слушаю тебя, Ремигиюс.

Паулдис продублировал изображение планеты в кабинет Климова.

— Мне, Женя, надо проконсультироваться, рельеф планеты какой‑то странный.

Климов внимательно посмотрел куда‑то поверх Паулдиса и, улыбнувшись, удивленно хмыкнул:

— Любопытный экземпляр. Где ты его откопал? Четко выраженная ИДС.

— Что?

— Икосаэдро–додеказдричесхая структура.

— Говори по–человечески.

— Понимаешь, Рем, при остывании, формировании, планета как бы кристаллизуется: структура ее принимает форму правильных платоновых тел, поочередно, икосаэдра и додэкаэдра. Образуется силовой каркас сложной формы. Литосфершые плиты располагаются по граням фигуры, разломы — по ее ребрам. Со временем, конечно, движение континентов и литосферных плит смазывает эту картину, но внутренняя квазикристаллическая структура остается. Вообще‑то ИДС очень редкое явление, тем более так ярко выраженное.

— А с геологической точки зрения? Меня интересуют месторождения титана, железа, бокситов.

— Титан надо искать в разломах, а железо в вершинах структуры. Кстати, эти вершины — прелюбопытнейший феномен. Они выходят к поверхности в виде треугольников — Бермудский треугольник, треугольник моря Дьявола и так далее. В этих районах странные вещи творятся…

— Ты хочешь…

— Угу, именно это я и хочу… Только земная структура более древняя, смазанная.

— Ну и бог с ним. Ладно, Женя, спасибо за консультацию.

Климов растаял в воздухе, испарился как приведение. Паулдис откинулся в кресле и закрыл глаза. Что ж, в таком случае, система Поллукса идеальное место для перевалочной орбитальной Базы — лучевая мощь оранжевого гиганта позволит пустить солнечные печи на форсированном режиме, сырье под боком, даже пластмассы завозить не придется, можно делать тут же, на месте, — атмосфера планеты богата органикой. Остается обработать данные, подготовить отчет и послать на утверждение. Да, еще название, — планета, к освоению которой приступили, теряет кодовое обозначение, ей необходимо дать имя. Такова давняя традиция.

Координатор задумчиво погладил ладонью скрипящий успевший обрасти щетиной подбородок. Земной тип, так называемый тип «А». Значит и название планеты должно начинаться на «а». Это уже не традиция, это обязательное условие. Хорошее, надо сказать, условие — по названию планеты можно сразу определить что она из себя представляет. Паулдис вдруг вспомнил милое притягательно симпатичное лицо, плотные, почти слившиеся россыпи веснушек, ласково–смеющиеся ясные голубые глаза и мягкие струящиеся волосы цвета красной меди, Неистовая и непонятая, таинственная, стихийно–непредсказуемая Ариана, — женщина, которую он когда‑то любил. Координатор нежно улыбнулся и вызвал компьютер:

— Обработать данные и подготовить на утверждение. Планету Поллукс-2 номер 181/86, отныне именовать Арианой…

* * *

«Ариана» — обычная, ничем не примечательная планета земного типа с приемлемым диапазоном температур и азотной атмосферой. Дикая безжизненность гор и бездонная зелень неба, ослепительное сверкание Поллукса, очарование предзакатных облаков и бескрайняя ширь пустынь. Все казалось просто и понятно.

Мог ли кто тогда предположить, что три великолепно оснащенные экспедиции разобьются вдребезги о несокрушимую нелогичность Арианы, и имя ее станет синонимом полного провала и абсолютной беспомощности. За долгую эпоху космических исследований было подробно изучено несколько десятков планет подобного типа и на всех действовали одни и те же законы. На всех, кроме Арианы, она не подчиняться элементарнейшим законам планетной физики, невероятные, немыслимые дела творились на ней… Впрочем тогда, восемь лет назад, мы этого еще не знали…

…Наш «Десантник», до верху нагруженный геологоразведочной аппаратурой, приземлился в уютной горной долине, одно крыло которой плавно переходило в пустыню, другое, дробясь каньонами, исчезало в мощном монолите плоскогорья. Планета встретила нас ясным солнечным днем, что само по себе не свойственно для Арианы. Представьте себе каньоны Калифорнии, укрытые нежно–салатным небом, а в этом небе клубятся, выстраиваясь в причудливые сооружения, желто–пурпурные облака, те самые облака, что во время урагана затягивают все вокруг зелено–свинцовым мраком. Но не смотря на внешнюю красоту, планета была мертвой, холодной. Знаете как это бывает, — выходишь из корабля, перед тобой безжизненный ландшафт еще не освоенной человеком каменистой пустыни, без единого человеческого следа в своих бескрайних просторах; холодный порывистый ветер несет пылевую поземку стоишь один и кажется тебе, что ты голый, беззащитный, а там, в неведомой дали. а может и за ближайшим камнем, притаились все силы зла и ненависти. Включишь внешний микрофон, услышишь протяжный вой ветра и волосы дыбом встают от ужаса, — ведь перед тобой сама Вечность: десятки, сотни, тысячи, миллионы, миллиарды лет до — тебя была здесь пустыня и выл ветер, перенося пыль веков улетишь ты, а он будет продолжать свою работу я опять потянутся сотни, тысячи, миллионы… Что ты по сравнению с этой равнодушной бесконечностью?.. Поневоле ощущаешь всю бренность человеческой жизни…

Мы сразу же выпустили из трюмов свору геологических кибер–разведчиков и, запустив аэрозонды, занялись картографией. Район, прилегающий к месту посадки имел умопомрачительный горно–пустынный ландшафт. Скалы, каньоны, распадки, осыпи, ощетинившаяся пустыня и снова нагромождения скал. Сплошная каменная фантасмагория. Единственное, что радовало глаз, это озеро, расположенное далеко на востоке, там где к поверхности выходила вершина «дофигаэдра», — так Виктор окрестил ИДС. Аккуратное такое озеро, идеально круглое, зажатое со всех сторон отвесными базальтовыми берегами. Как‑то я прошелся над его водами на бреющем. Вода была кристально чистой, но в густой тени берегов озеро казалось бездонным колодцем.

Наш рабочий день начинался с восходом светила. Дешифрировали данные, поступающие от киберразведчиков, составляли карты, обследовали «подозрительные» с геологической точки зрения районы, — в общем работы для нас двоих хватало. Раз в неделю устраивали себе «выход в горы». В один из таких дней я забрел в небольшое, ущелье. Невысокие уступчатые стены его совсем не давали тени…

…Странная штука — человеческая память. Часто она запоминает не то, что важно, переломно в твоей жизни, а совсем вроде не значительные эпизоды. И запоминает крепко. Ты помнишь каждое свое ощущение, каждое движение, цвет, звук и даже вкус и запах. И потом, через многие годы малейшее повторении одного из этих ощущений переносит тебя в тот самый запомнившийся миг…