Айзек Азимов - Галактическая империя [сборник litres]

Пятьсот лет назад часы отсчитывали спокойные времена, а Сарк обнаружил на землях ближайшей к нему планеты, Флорины, настоящее сокровище. Потом они пережили две победоносные войны и торжественно «пробили» наступление мира: Сарк завоевал Флорину. Саркцы отринули имперское прошлое и впились всеми зубами и когтями в эту планету. Их могущество не снилось даже Трантору.

Трантор и прочие сильные мира сего мечтали отобрать Флорину. Жадные руки тянулись к ней со всей галактики. Но Сарк впился в планету мертвой хваткой, которую не разжал бы даже ценой галактической войны.

Трантор это прекрасно знал. Знал!

Хронометр работал беззвучно, но в голове Файфа звучало: «Тик-так, тик-так».

Два двадцать три.

Около года назад состоялась встреча пяти знатнейших нобилей Сарка. Тогда, как и в этот раз, она проходила в кабинете Файфа. Как и в тот раз, каждый из пятерки оставался на своем континенте, а встреча должна была пройти в форме «трименсионального воплощения».

Грубо говоря, это было трехмерное цветное телевидение, изображение в натуральную величину со звуком. Подобные дубликаторы имелись во всех состоятельных домах Сарка. Отличие кабинета Файфа было в видимом отсутствии приемника. Если не считать хозяина, гости могли присутствовать всеми возможными способами (кроме собственных тел, разумеется). Они не были прозрачными, не гудели, но ваша рука проходила сквозь них, не встречая сопротивления.

Настоящее тело господина Руна оставалось на противоположном континенте, где теперь была ночь. Изображение Руна окружал куб холодного искусственного света, несколько потускневшего в лучах солнца из окна кабинета Файфа.

Здесь сейчас собрался, будь то в физическом облике или в виртуальном, сам Сарк. Странная и не слишком впечатляющая персонификация. Рун был лысым, розовым толстяком. Балль – седым, высохшим и морщинистым. Стин – напудренным и нарумяненным; его вымученная улыбка была улыбкой человека, стремящегося выказать давно утраченную жизненную силу. Борт до того безразлично относился к этикету, что противно было смотреть на его двухдневную щетину и грязь под ногтями.

И все же эти пятеро были великими нобилями Сарка. Третьей – и высшей – ступенью его правящих сил.

На самой низшей, разумеется, находилась флоринианская государственная служба, которую никак не затрагивали взлеты и падения отдельных домов саркского нобилитета. Именно выходцы с Флорины смазывали оси и вращали колеса правительства. Бюрократической мелочью управляли министры и главы департаментов, назначаемые потомственным (и безвластным) главой государства. Их подписи, как и подпись главы, требовались для придания документам юридической силы. И это, по сути, было единственной обязанностью чиновников.

На высшей же ступени власти расположились эти пятеро. Каждому из них, по взаимному молчаливому согласию, принадлежало по континенту. Они были главами родов, владевших большей частью торговли кыртом и доходами от нее. Власть – а в конечном счете и политику – Сарка определяли деньги, и деньги были в их руках. Самым же богатым и влиятельным среди пятерых был Файф.

Год назад, собрав хозяев второй по богатству планеты галактики (второй после Трантора, который «доил» около полумиллиона планет), Файф объявил:

– Я получил прелюбопытное известие.

Нобили не ответили. Они ждали.

Файф передал секретарю лист металлитовой пленки. Тот по очереди обошел всех четверых и, не выпуская листа из рук, позволил им прочитать. Сейчас из всех пятерых в кабинете только он был живым человеком. Остальные, включая самого Файфа, – тенями. Как и металлитовый лист. Они могли лишь наблюдать, в то время как оптические потоки, фокусировавшиеся на континентах Файфа, де Балля, Борта, Стина и острове-материке Руна, мгновенно преодолевали огромные расстояния. И слова, которые они читали, были тенью теней.

Борт, слишком непосредственный и не изощренный в общении, забывшись, потянулся к листу. Рука, попытавшаяся дотронуться до прямоугольника графического детектора, исчезла. Теперь она заканчивалась ровной культей. Файф усмехнулся, представив, как сидящий у себя на континенте Борт попытался схватить ничто. Ухмыльнулись и остальные. Стин даже хохотнул. Борт побагровел и отдернул руку. Ладонь вернулась на место.

– Что же, – продолжил Файф, – вот и вы с этим ознакомились. Если не возражаете, теперь я прочту сообщение вслух, чтобы вы в полной мере оценили его важность.

Он шевельнул рукой. Секретарь подскочил к нему и поднес пленку так, чтобы Файф мог читать, не касаясь листа.

Файф декламировал с выражением, словно сам был автором этого сообщения, и чтение вслух явно доставляло ему удовольствие:

– «Вы – великий нобиль Сарка, никто не сравнится с вами в силе и богатстве. И все же ваша власть зиждется на хлипком основании. Вам представляется, что промышленное выращивание кырта на Флорине „хлипким основанием“ отнюдь не назовешь, но спросите себя: сколько еще просуществует Флорина? Думаете, вечно? Нет! Флорина может погибнуть уже завтра, а может просуществовать еще тысячу лет. И первое – более вероятно. Не от моих рук, конечно, но таким образом, каким вы и представить себе не способны. Подумайте об этом. А заодно об исчезновении вашей власти и богатства. Я требую передать бульшую их часть мне. Думайте, Файф, но не слишком долго. Если вы затянете с ответом, я сообщу всей галактике – и, в частности, жителям Флорины – о грядущей катастрофе. После этого не видать вам больше ни кырта, ни денег, ни власти. Мне, естественно, тоже, но я-то привык быть никем, а вы – нет. Вам, родившемуся в кыртовой рубашке, придется худо. Передайте бульшую часть вашего состояния мне в том порядке и тем способом, которые я укажу в ближайшее время, и можете быть спокойны насчет остального. Остаток, по вашим нынешним запросам, наверное, покажется небольшим, но в противном случае вы останетесь вообще ни с чем. Не пренебрегайте этой малостью. Флорина может просуществовать до конца ваших дней, и вы будете жить если не роскошно, то вполне комфортабельно».

Закончив читать, Файф свернул пленку и осторожно вложил в прозрачный серебристый цилиндрик. Печатные буквы слились в красноватое пятно.

– Забавное письмецо, – сказал он как ни в чем не бывало. – Подписи нет, тон – напыщен и неестествен. Заметили? Что вы об этом думаете, господа?

– Писал сумасшедший, это очевидно. – На румяном лице Руна появилась гримаса досады. – Будто из исторического романчика передрал. Честно говоря, Файф, я не понимаю, зачем ради такой чуши надо было нарушать традиции уединения и вызывать нас всех к себе. Да еще вести разговоры в присутствии секретаря.

– Секретаря? Вам не нравится, что он флоринианец? Беспокоитесь, как бы не возбудился из-за содержания письма? Напрасно, – тон Файфа сменился с небрежного на властный: – Повернись к господину Руну.