Сергей Барк - Сто семидесятая [СИ]

— Юна, у меня от твоих вопросов волосы дыбом. Сразу видно — всему виной ваша странная программа, — покивал он собственным мыслям. — Альроны — пример всем и ран Дарий не исключение.

Слушать восторженные речи Кэртиса в адрес ненавистного капитана не очень хотелось, но мне была отчаянно нужна информация, и сейчас, впервые за долгое время, Синий, не стесняясь, делился со мной именно тем, что меня интересовало. Я уже раскрыла рот, чтобы задать следующий вопрос, как слабая вибрация зашуршала рядом. Кэртис опустил взгляд.

— Прости, Юна. Меня вызывают в Спасательную. Нужно срочно бежать. — Последние слова он бросал, уже поднимаясь и шустро подхватывая вещи. — Увидимся!

Парень умчался по своим делам, оставив меня размышлять о странной судьбе Ратенмара.

Трудно поверить, что чья-то ошибка прошлого стала причиной войны, не стихающей уже семь сантиров. Уступи тогда тандерцам этот ран Тожест Тринадцатый, может, и не погибла бы целая планета, и тогда ратенмарцы не посвятили бы себя кровопролитной войне, жертвой которой стал мой собственный мир.

Сожалеть о прошлом всегда казалось мне горьким. Словно давным-давно умер единственный шанс на лучшую жизнь, и теперь не оставалось ничего иного, как оплакать потерю.

Оглядев зелёный мягкий ковёр Прогулочной и огладив его рукой, я представила, что могла бы вот так сидеть на собственной земле. Слушать пение птиц и наслаждаться светом Римита и Ано, двух звёзд, согревающих своим светом Тейану.

Раскрыла глаза, посмотрела вверх… яркий искусственный свет лился с высокого потолка, напоминая, что моим мечтам никогда не суждено было сбыться.

Скоро я найду свой конец, и Зигма станет моим последним пристанищем.

Спустя ещё несколько кварталов пустого существования на борту, во время которого я только и делала, что спала, ела, посещала Тренировочную, занималась с Кэртисом и отдавала энергию, ран Альрон уже не отправлял меня в свою каюту после энергообмена. Заканчивая со мной, ратенмарец неизменно принимал гигиенические процедуры, уступая кабину мне, а когда я возвращалась в спальню, он уже погружался в сон.

Так было и на этот раз.

Застыв в проходе между двумя отсеками каюты, я смотрела на спящего ран Альрона и думала, как было бы здорово, если бы ратенмарецы никогда не достигли пределов космоса, так и оставшись тупиковой ветвью гуманоидной расы. Или, может, о том, что тандерцам бы стоило позаботиться о том, чтобы уничтожить не только их планету, но и их всех. До последнего. И если это было невозможным, то почему бы сердцу Альрона попросту не остановиться. Ведь злодеяний ратенмарца наверняка хватило бы с лихвой…

Наблюдающие за мной вряд ли догадывались, какие мысли бродят в моей голове, когда я, вот так расслаблено опираясь о стену, гляжу на их обожаемого капитана. Должно быть, они принимали мои взгляды за пылкие или хотя бы заинтересованные взгляды молодой девушки, не сумевшей противиться притяжению их божества. Пусть. Пусть так и будет.

Я вытянулась рядом с Альроном и на глаза мне снова попался маленький чёрный порт. Не удержавшись, я протянула руку и коснулась гладкого холодного материала.

— Спи, — спокойно прозвучал ненавистный голос, заставив меня вздрогнуть и отнять пальцы.

Немного растерявшись, я приказала себе успокоиться.

— Это больно?

Лицо ран Альрона едва заметно изменилось, веки слегка приоткрылись — я его разбудила. Проследив за моим взглядом, устремлённым к запястью, он, должно быть, догадался, о чём я спрашиваю.

— Очень.

Решившись, я снова протянула руку и дотронулась до порта, намеренно не спрашивая разрешения и готовясь к тому, что реакция может быть самой разной. Вопреки ожиданиям, руку не отняли. Крупная ладонь всё так же покоилась на тыльной стороне, позволяя мне обводить контур небольшого прямоугольника по краю.

— Во сколько дюжин его вживляют?

Оторвав взгляд лишь на мгновенье, я рискнула посмотреть ран Альрону в лицо.

— Мне имплантировали в пять.

Невольно я ощутила жалость. Жалость не к ран Альрону — суровому капитану Зигмы, но к маленькому ребёнку, которому, должно быть, пришлось испытать сильную физическую боль. Так же внезапно, как и возникло, непрошенное чувство растаяло.

— Почему так рано? — Я не знала, может ли он поделиться такими подробностями. Не знала, могу ли спрашивать, и потому меня ничего не останавливало.

— Потому что сцепку с первичным искусственным интеллектом проводят рано. Проводящий должен научиться взаимодействовать и управлять разумной единицей на уровне инстинктов, если не желает быть порабощённым машиной.

— Такое возможно? — Поверить тому, что я слышала, было не просто.

— Около восьмидесяти процентов мальчиков сходят с ума и превращаются в имбецилов, — монотонно ответил капитан, словно ужасный факт не производил на него никакого впечатления. Впрочем, я бы не удивилась, если бы так оно и было.

— Это ужасно. — Я могла ненавидеть ратенмарцев, но дети… дети ни в чём не виноваты. Мой враг молчал. — Почему так происходит?

Может, на этот вопрос я сумею получить ответ.

— Это очевидно. Когда два сознания вступают во взаимодействие, одно должно возобладать над другим, подавив его и подчинив своей воле. В твоём мире так выглядели отношения родителей и детей, людей, выполняющих общее дело. Не избегают этого правила друзья и супруги. Один неизменно оказывается над другим. Другому остаётся принять чужую волю. Подчиниться. Такова жизнь.

— Всё может быть иначе, — такое объяснение дорогих и тёплых отношений было противно моей душе. — Подчинение не единственная форма отношений. Как же партнёрство?

— Союз равных? — насмешливо прозвучал тихий голос. — Величайшее заблуждение. Союз равных просто миф, распространённый на простейших ступенях общественного устройства.

— Если так считают на Ратенмаре, это не обязательно является непреложной истиной в других уголках Вселенной.

Ран Альрон долго смотрел на меня перед тем, как ответить:

— Создавая искусственный интеллект, Юна, наши инженеры брали за основу устройство и функционирование гуманоидного сознания. По большому счету, полученный результат всего лишь реплика, способная использовать собственные ресурсы на сто процентов в отличие от естественных разумов, работающих с разной долей эффективности в зависимости от условий обитания того или иного подвида. Ты понимаешь, что я хочу этим сказать?

Дурой я не была.

— То есть, вы хотите сказать, что разум Зигмы ничем не отличается от нашего?

— Именно. И если искусственный интеллект стремится к порабощению и статусу порабощённого с первых кунов контакта, значит, этот инстинкт заложен в нас изначально, Юна. Нравится тебе это или нет. Слабые уступают, позволяя себя прогнуть и подавить. Сильные подавляют в ответ.