Антоний Фердинанд Оссендовский - Бриг «Ужас» [Избранные сочинения. Том II]

Одна из женщин подошла к Жукову и спросила его:

— Вы — русский?

Родная речь привела журналиста в бурный восторг. Он кричал от радости и рассказывал, волнуясь и перебегая от одного человека к другому, о всех приключениях Седельникова за последнее время.

— А он здесь? — спросила подошедшая к нему молодая, бледная девушка.

— Кто «он»? — спросил журналист и вдруг все понял.

— Вы — Разина? Да! Да! Какое счастье! Как будет счастлив Илья Максимович! — кричал он.

Он с трудом успокоился и начал что-то обдумывать, быстро ходя по комнате.

Потом подошел к пленникам и сказал:

— Выходите!

Он вывел их на поляну, усадил в автомобиль и приказал рамису ехать. Когда они добрались до главной дороги, он знаком показал чудовищу, что хочет ехать вдоль реки и, достигнув тоннеля, пустил рамиса вперед, а сам со своими спутниками шел за ним. Он усадил всех в кабину и, приказав ждать, вместе с покорным рамисом возвратился к автомобилю.

Надо было во что бы то ни стало отыскать и доставить сюда Седельникова и Залесова, и журналист решил ехать к дому карлика.

Он сделал несколько повелительных движений перед лицом испуганного рамиса и грозно топнул ногой.

Автомобиль быстро мчался по дороге, но, въехав в ту часть ее, где по сторонам начинались уже поля, Жуков услышал в разных местах долины громкий треск, напоминающий выстрелы. Со стороны озера раздавался тревожный вой рамисов, и целые толпы их бежали через поле, потрясая руками и тяжелыми железными палками.

Жуков понял, что треск был сигналом тревоги и что рамисы бежали кому-то на помощь.

Мгновенное решение созрело в голове журналиста.

Бой с чудовищами неизбежно должен был кончиться поражением людей в тот миг, когда был бы выпущен последний заряд.

Боя нужно было избежать, и Жукову казалось, что он нашел для этого способ.

Он направил автомобиль к озеру и, остановившись у входа в подземелье, внимательно осматривал местность.

Недалеко от отверстия шахты он увидел могучий пилястр, а из его вершины тянулись к своду толстые змеи проводов.

На это и надеялся журналист. Он быстро подбежал к колонне, увидел в ней дверцы, быстро открыл их и начал отвинчивать провода от металлической пластины, соединенной с подземными кабелями.

Когда он отвинтил последний провод, сзади раздался вой безумного ужаса. Жуков оглянулся, но ничего уже не мог увидеть. Кругом была непроницаемая, слепая темнота.

Он быстро вынул карманный фонарь и, отыскав рамиса, пустившегося было убегать, сел в автомобиль и направился к дому своего недавнего гостеприимного хозяина-карлика.

Остановившись у лестницы, он громко свистнул.

Илья Максимович и старый химик услыхали свист товарища и бросились на террасу.

— Скорее! Скорее! — крикнул им Жуков и направил на них свет фонаря.

Не теряя времени на расспросы, они быстро сбежали с лестницы и уселись в автомобиле. Жуков поместился на прежнем своем месте рядом с рамисом и был готов пустить ему пулю в голову при первой попытке бегства или неповиновения. Но бедное чудовище, напуганное его повелительными движениями, было покорно и гнало машину полным ходом.

Иногда из-под колес автомобиля неслись стоны и вой рамисов, в темноте не видящих мчащегося экипажа, а он прыгал по их телам и вздрагивал, качаясь на мягких рессорах, и мчался дальше, как жестокий, кровожадный призрак.

Когда автомобиль мчался вдоль реки, Жуков поднялся и, перегнувшись через сиденье, крикнул Илье Максимовичу:

— Она жива!

В темноте никто не видел, как побледнел и задрожал всем телом моряк и как он, сдавливая себе горло, старался не разрыдаться или не кричать громко и радостно, чтобы весь мир услышал о его счастье, об исполнении так долго и мучительно лелеянной мечты.

Автомобиль остановился у входа в тоннель, и путешественники вместе с рамисом быстро добежали до кабины.

Пока капитан, взволнованный и счастливый, расспрашивал о прожитом времени и говорил девушке простые, но сильные и понятливые слова о своем чувстве и тревоге, в кабине при свете карманного фонаря люди знакомились и делились впечатлениями и печальными воспоминаниями.

— Почему же мы не поднимаемся на землю? — спохватился вдруг профессор и взял за руку Жукова.

— А где же энергия? — засмеялся он. — Ведь я же вам уже сказал, что я разъединил верхнее подземелье с отделом машин.

— Значит, они нас найдут! — сказал ученый, с тревогой взглянув в веселое, беззаботное лицо журналиста.

— Я думаю, что нет, так как они скоро починят испорченные мною провода и осветят свои подземелья! — ответил со смехом Жуков.

— Тем легче они нас найдут тогда… — шепнул Залесов.

— Нет, ведь как только энергия побежит по проводам, — тронемся в путь и мы!

С этими словами он глазами указал на рамиса, который возился в углу кабины около различных кнопок, блестящих рычажков и рукояток.

Вскоре кабина плавно двинулась в путь, а в подземельях уже по-прежнему мерцал таинственный мягкий свет.

На поверхности земли их ожидал целый отряд матросов с «Капитана Седельникова» под предводительством одного из офицеров.

Русинов и Нерпин, не дождавшись возвращения командира, по следу лыж добрались до входа в шахту и, найдя записную книгу профессора, спешно вернулись на берег и вызвали подкрепление.

С судна даже свезли одну пушку и взяли ее с собой на всякий случай, а матросы были вооружены.

Появление путешественников из шахты было встречено радостными криками команды.

Жуков, проделав свои магические движения перед лицом рамиса, дал ему большой кусок шоколада и приказал опускаться.

Одев спасенных в запасные меха, оставшиеся в лагере на перевале, все вернулись на пароход, последний раз кинув взгляд на проклятую долину, где нашли себе могилу почти все сосланные на о. Гарвея женщины и где под толстым покровом снега и льда покоилась не выдержавшая суровой полярной зимы мать Ольги Константиновны.

«Капитан Седельников», опасаясь погони подводных лодок кампартов, взял курс не на о. Эндерби, но на северо-восток, к земле Деликсанта и, только пройдя этот гористый берег, приказал переложить руль на левый борт.

Через четыре года после описанных событий в газетах всех стран появилось сообщение, что срок ссылки суфражисток окончился.

Соединенная эскадра под командой английского адмирала отправилась за сосланными, но, проблуждав пять дней южнее о. Эндерби, нигде не нашла земли и принуждена была возвратиться к мысу Доброй Надежды.

О. Гарвея исчез.

Он погрузился в пучину полярного океана вместе с пришедшими на землю с иного мира кампартами, с порабощенными ими рамисами и истязуемыми атрами, источившими землю, скованную вечными льдами.