Орсон Кард - Ксеноцид

— Эндрю, — тихо сказала она ему. — Я тоскую по тебе. Но ведь столько лет я грешила чужеложеством, так что единственной надеждой радости для меня стало отречение от тела и преданность жизни духовной. Если придется, я сделаю это сама. Но с тобой… ах, Эндрю, как мне тебя не хватает.

И мне тебя так не хватает, пронеслось у него в мыслях.

— Мне не хватает тебя как воздуха, — прошептал он. — Только не проси меня об этом. Живи со мной как жена, пока не уйдут остатки молодости. Когда же желание угаснет, мы вернемся сюда вместе. Тогда я смогу быть счастливым.

— Ты не понимаешь? — спросила Новинья. — Ведь я же дала обет. Дала слово.

— Мне ты его тоже давала.

— Неужто я должна нарушить слово, данное Богу, чтобы исполнить данное тебе?

— Господь поймет.

— Как легко те, кто не слышит Его голоса, решают, чего Он бы хотел, а чего — нет.

— А ты теперь слышишь его голос?

— Я слышу его пение в сердце своем, как псалмопевцы. Господь мой пастырь, и мне всего хватает.

— Псалм двадцать третий. Но я слышу только двадцать второй.

На усах Новиньи появилась бледная улыбка.

— Зачем ты меня покинул? — процитировала она.

— И еще та часть о быках Башана, — прибавил Эндер. — Мне всегда казалось, что меня окружают быки.

Новинья рассмеялась.

— Приходи ко мне, когда сможешь, — сказала она. — Я буду ждать до тех пор, пока ты не будешь готов.

Она повернулась.

— Погоди!

Новинья ждала.

— Я принес тебе вирицид и реколаду.

— Триумф Эли. — Новинья вздохнула. — Все это уже за мной. Вы не понесли никакого ущерба, когда я оставила работу. Мое время закончилось, и она меня перегнала.

Новинья взяла в рот кусочек сахара, подождала, пока тот не растворится, и проглотила. Затем подняла пробирку и поглядела через нее против света — последние вечерние лучи.

— На фоне алого вечера так и кажется, будто внутри все горит.

И она выпила, а скорее — процедила сквозь зубы, чтобы подольше чувствовать вкус жидкости. Хотя Эндер знал, что раствор очень горький и надолго оставляет во рту неприятный привкус.

— Я могу приходить к тебе?

— Раз в месяц.

Новинья сказала это так быстро, что Эндер сразу понял, что она уже продумала все и приняла решение, изменять которое не собирается.

— В таком случае, раз в месяц я буду у тебя, — пообещал он.

— Пока не будешь готов объединиться со мной навсегда.

— Пока ты не будешь готова возвратиться ко мне, — ответил он.

Только Эндер был уверен, что Новинья не поддастся. Она была не из тех, кто легко меняет свое мнение. Его будущее она уже предначертала.

Он должен был испытывать чувство оскорбления и гнев. Должен был угрожать, что разорвет брак с женщиной, которая его отвергает. Только он понятия не имел, а что бы дала ему такая свобода. От меня уже ничего не зависит, подумал он. Мой труд, каким он был, уже подошел к концу. Мое влияние на будущее — это дело моих детей… тех детей, которых я породил: чудовище Петер и эта невообразимо совершенная Валь.

Но вот Миро, Грего, Квара, Эля, Ольхадо — разве они не мои дети тоже? Разве не помог я их создавать, хотя и появились они от любви Либо и тела Новиньи, за много лет до моего прилета на эту планету?

Сделалось уже темно, когда Эндер нашел молодую Валь, хотя он толком и не знал, зачем ее разыскивает. Девушка была в доме Ольхадо, вместе с Пликт. Но, в то время как Пликт с непроницаемым лицом сидела в тени, опершись о стену, Валь игралась с детьми Ольхадо.

Понятно, что она играется с детьми, подумал Эндер. Она ведь еще ребенок, несмотря на весь опыт, которым пригрузила ее моя память.

Но, когда он так стоял на пороге и наблюдал, то понял, что она играется не со всеми одинаково. Свое внимание она уделяла Нимбо. Мальчишке, который обгорел, и не только в буквальном смысле, в ночь мятежа. Дети играли в какую-то простую игру, которая, все же, не позволяла им разговаривать. Тем не менее, между Нимбо и Валь беседа велась. Ее улыбка, предназначенная ему… не улыбка женщины, подбадривающая любовника, а скорее улыбка сестры, передающая брату беззвучное сообщение любви, верности и доверия.

Она его лечтит, догадался Эндер. Точно так же, как много лет назад меня лечила Валентина. Не ловом. Одним своим присутствием.

Неужто я передал ей даже это умение? Неужто столько силы и правды было в моих мечтаниях? В таком случае, может и у Петера имеется все то, что было в моем брате… все, что было опасным и страшным, но затем создало новый порядок.

Несмотря на все попытки, Эндер не мог в это поверить. Может быть молодая Валь и могла лечить взглядом, но от в Петере ничего подобного не было. Это лицо Эндер видел в детстве, как оно глядит на него из зеркала в Игре Фэнтези, в той страшной комнате, где он умирал снова и снова, прежде чем смог заключить в себе элемент Петера и пойти дальше.

Я включил в себя Петера и уничтожил целую расу. Я взял его в себя и совершил ксеноцид. Все эти годы я верил, будто сумел очиститься от него. Что он удалился. Только он, оказывается, никогда меня не покидал.

Идея оставить мир и вступить в орден Детей Разума Христового… в этой идее его привлекало многое. Возможно там ему и Новинье удастся избавиться от демонов, которые гнались за ними столько лет. Никогда еще Новинья не была такой спокойной, как сейчас.

Валь заметила стоящего в дверях Эндера и подошла к нему.

— Что ты тут делаешь? — спросила она удивленно.

— Тебя ищу, — ответил он.

— Вместе с Пликт мы проведем ночь в семье Ольхадо, — объяснила девушка. Потом бросила быстрый взгляд на Нимбо и улыбнулась. Мальчишка в ответ тоже расцвел улыбкой.

— Джейн говорила, будто ты улетаешь, — тихо сказал Эндер.

— Уж если Петеру удалось удержать Джейн в себе, я тоже смогу, — ответила Валь. — Миро полетит со мной. Будем искать планеты, пригодные для заселения.

— Это лишь в том случае, если сама этого хочешь.

— Не надо шутить, — буркнула она под нос. — С каких это пор ты делаешь только то, чего хочешь? Я сделаю то, что нужно сделать, и что смогу сделать только я.

Эндер кивнул, соглашаясь.

— Ты пришел только за этим?

Он снова кивнул.

— Видимо, так.

— Но может ты здесь, потому что снова захотелось стать тем самым ребенком, когда видел девушку с моим лицом?

Эти слова укололи Эндера… и намного сильнее, чем когда Петер угадал, что лежит у него на сердце. Сочувствие Валь пробуждало большие страдания, чем презрение брата.

Девушка заметила выражение его лица, только восприняла его ошибочно. Эндер с облегчением принял тот факт, что она способна ошибаться. Выходит, всего о нем она не знает.

— Ты меня стыдишься? — спросила Валь.

— Нет, просто в замешательстве, — ответил он. — Ведь я выставил на всеобщее обозрение собственное подсознание. Только я его не стыжусь. Не тебя. — Эндер глянул на Нимбо. — Оставайся здесь, заканчивай то, что начала.