Стивен Бакстер - Война миров 2. Гибель человечества

Именно тогда над библиотекой, в самом центре Мельбурна, поднялась марсианская боевая машина.

Позже Люк дивился тому, что почти не испугался. Но его, мальчишку с окраин, в городе поражало все: и громадные здания в деловом районе, такие высокие, что они, казалось, могли упасть в любой момент, и даже чертово колесо в луна-парке – все это ошеломляло его не меньше, чем боевая машина.

Какое-то время марсианин стоял неподвижно, словно глядя на мальчика, который в ответ таращился на него. Затем взвились сверкающие щупальца, вскинув какой-то предмет, напоминающий пушку. Люку уже приходилось видеть оружие. Он повернулся и побежал со всех ног. Но любопытство заставило его оглянуться и посмотреть, что происходит.

Тепловой луч раскрошил библиотечный купол на множество осколков, и тысячи драгоценных книг вспыхнули ярким пламенем.

Люку доводилось слышать, как белые оправдывали захват земли его предков и вымирание его народа. Когда европейцы впервые высадились на берегах Австралии, они назвали ее «ничейной землей», никому не принадлежащей. Этой территории не было на бумаге – а значит, и людей, живших на ней, словно бы не существовало. Война железа против камня закончилась победой европейцев. Теперь, убегая, Люк думал о том, что эта огромная машина принесла с собой новую войну. Возможно, думал Люк, она была японская, он как-то слышал разговоры мельбурнских богачей, которые побаивались территориальных притязаний этих иноземцев. И карать она будет не железом, а огнем.

Он бежал, бежал и смеялся на бегу.

Если Люк Смит проспал вторжение марсиан, то, когда они появились в Пекине – там они приземлились несколькими часами позже, – Том Эйлотт сначала не поверил в угрозу внеземного вторжения.

– Таков уж был Китай в двадцатые годы, – сказал он мне много лет спустя во время нашей встречи в Сиднее, где он презентовал свою книгу о тех временах. – Казалось, безумие уже достигло пика. А потом…

В шесть утра его растормошил друг – студент-китаец по имени Ли Цичао.

– Ты вставать! Война! Ты смотреть!

Этому страстному последователю Сунь Ятсена, грезящему о китайской демократии будущего, едва исполнился двадцать один год. Это был способный и многообещающий, но необразованный парень из деревни, который приехал в город, чтобы как можно больше узнать об устройстве власти и дипломатии. Ожидая зова судьбы, он перебивался как мог на разных канцелярских работах – где и встретился с Томом Эйлоттом.

Ли был склонен преувеличивать, и Том попытался отвернуться.

– Ну да, ну да. Разбуди, когда загорится дом…

Самому Тому было всего двадцать два, и он пытался снискать славу трудолюбивого репортера для «Таймс». Тем утром ему с трудом удалось продрать глаза после бурной ночи в компании молодых европейцев в барах Посольского квартала, как его тут называли. Это был район в пределах Внутреннего города, который долгое время пребывал под протекцией западных правительств и компаний.

Да и вообще, войной в Китае тогда нельзя было никого удивить. Боксерское восстание против иностранного вмешательства произошло каких-то двадцать лет назад; последнего императора династии Цин, совсем юного парнишку по имени Пу И, заставили отречься от престола десять лет назад. В стране царил беспорядок с 1916 года, когда умер первый президент, авторитарный правитель Юань Шикай. В Пекине все еще заседало признанное мировой общественностью Бэйянское правительство, но на деле большинство территорий пребывало под контролем тех или иных военных командиров либо находилось под влиянием Запада.

Но Ли тряс Тома изо всех сил и путался в английских словах, что нередко случалось, когда он был взволнован.

– Война приходить, Том! Война быть!

Теперь уже и сам Том услышал отдаленные глухие взрывы, топот сотен ног, крики мужчин и женщин и громкий плач испуганных детей – до боли знакомый звук в здешних краях.

Первой мыслью Тома было – репортаж.

Он заставил себя проснуться. Он спал в рубашке, белье и носках, так что оставалось схватить штаны, пиджак и туфли. Не слушая возражений Ли, Том побежал в туалет – мочевой пузырь был готов лопнуть.

– Ты идти! Война здесь!

– Конечно, Цичао, конечно, – бросил он через плечо, застегивая штаны. – Что там на этот раз? Чжили? Фэнтянь? И где, черт возьми, мой фотоаппарат? Или, может быть, и вовсе Гоминьдан?

Ли улыбался во весь рот, невероятно возбужденный, – восприятие войны, свойственное юности. Том был уже достаточно зрелым, чтобы это понимать.

– Идти посмотреть!

Они выбежали на свет – такой яркий, что Том зажмурился, и помчались на юг к Внутреннему городу. В воздухе стоял плотный дым, воняло порохом и горько отдавало гарью.

Том рассказывал мне, что центр Пекина состоит из множества квадратов, обнесенных стенами. Был Внутренний город – жилище аристократов, высокопоставленных служащих, военных, а с недавних пор еще и иностранцев в Посольском квартале, хотя мирились с ними нехотя. Внутри него находился Императорский город, славящийся водными садами. В нем, в свою очередь, был расположен Запретный город, защищенный рвом и тремя рядами стен. Внешний город, огромный придаток с множеством храмов, примыкал к южной стене Внутреннего. Разумеется, после свержения династии Цин Запретный город уже не был запретным, но любому иностранцу было известно, что лучший вид на город и деревни за ним открывался с городских стен.

На них и взбирались сейчас Ли с Томом. Том сделал глубокий вдох – и закашлялся от дыма.

Вскоре они оказались на вершине стены. Пейзаж, который отсюда открывался, глазу европейца показался бы скорее лесным, чем городским: среди зелени деревьев то тут, то там виднелись ярко-желтые точки – верхушки пагод. В самом Пекине, казалось, все было мирно. Чего нельзя было сказать о прилегающих деревнях.

Посмотрев на восток, Том и Ли увидели в лучах восходящего солнца силуэты боевых машин. Впереди себя они отбрасывали тонкие тени. Эту картину Том узнал сразу – он видел фото из Британии. Позже он говорил, что его, как и многих других людей, впервые увидевших марсианские технологии, околдовало естественное, почти животное изящество этих невообразимых механизмов. Было в диковинку видеть их здесь, вдали от Англии, словно наложенными на китайский пейзаж.

Машины, выстроившись широким полумесяцем, шагали по направлению к городу. Ли попробовал их сосчитать:

– Раз, два, три, четыре… восемь, девять, десять… много.

Машинам пытались противостоять. Том видел у них под ногами вспышки орудий и то, как снаряды бьются о броню. В таком отпоре не было ничего удивительного: Том подозревал, что, не считая немецкого фронта в России, это было одно из самых милитаризированных мест на планете. Быть может, военачальники хоть раз решили заключить союз ради борьбы против общего врага.