Стивен Бакстер - Война миров 2. Гибель человечества

И мы побежали по туннелю – прочь от Траншеи, за Кордон, в логово марсиан. Стены рушились, и мы бежали сквозь клубы пыли; лампы погасли, и мы бежали в темноте, освещая себе путь фонариками.

Не помню, чем кончилось это ужасное путешествие. Возможно, на меня упал кусок потолка, и я потеряла сознание. Наверное, за спасение своей жизни мне стоило бы поблагодарить Лейна.

Я пришла в себя на зеленой траве под бледным летним небом.

Англия, подумала я. Это Англия. Страна, где в глубинах земли таится ужас.

Рядом со мной сидел Тед Лейн. Его лицо было покрыто светлой цементной пылью, на подбородке виднелось багровое пятно. Увидев, что я открыла глаза, он помог мне подняться.

Мы были на лугу, где кивали головками беспечные маргаритки. Не я одна пострадала во время бегства: вокруг лежали солдаты, над которыми хлопотали их товарищи. Люди казались серыми кучами пыли, неуклюже наваленными в зеленой траве.

Слева я увидела выросший из земли вал, застывшую волну грязи и камней. Я с удивлением осознала, что это, должно быть, марсианский периметр. Где именно туннель выходил на поверхность, я не знала. Но было ясно, что мы оказались внутри .

А с другой стороны, вдалеке, я увидела марсиан – три огромные боевые машины. Они бродили туда-сюда по полям, похожие на бродяг, что ищут на побережье вещи, выброшенные прибоем. Их движения выглядели неожиданно слаженными, и я вспомнила о словах Уолтера насчет марсианской телепатии. Не похоже, чтобы кто-то оказывал марсианам сопротивление и вообще хоть как-то на них реагировал; судя по всему, это зрелище здесь было едва ли не будничным.

И тут я услышала автомобильный гудок.

Обернувшись, я увидела ярко-желтый «роллс-ройс». Он резко повернул и затормозил. Шофер высунулся наружу, снял кожаную кепку и очки и улыбнулся мне. На его лице багровел свежий шрам.

За рулем сидел Фрэнк, мой бывший муж.

– Би-би! – сказал он. В ушах у меня звенело, и я едва могла его расслышать. – А впрочем, ты никогда не любила Кеннета Грэма [10] Герой знаменитой книги Кеннета Грэма «Ветер в ивах», жаба мистер Тоуд, помешан на автомобилях, и звук «би-би» для его ушей – настоящая музыка. , насколько я помню. Ну и ладно. Добро пожаловать в самый жуткий уголок Англии! Кого-нибудь подвезти?

Как рассказал Фрэнк, когда до него долетела весть, что я собираюсь за Кордон, он настоял на том, чтобы встретить меня лично, прежде чем это сделает отряд солдат. Он был готов отвезти меня в нужное место, но Тед Лейн сказал, что в таком случае будет меня сопровождать.

Мы оставили выживших саперов на лугу, пообещав как можно скорее прислать за ними, и уехали. У меня ныло сердце, когда мы ехали прочь, оставляя позади этих молодых израненных ребят, чьи товарищи погибли у них на глазах ради того, чтобы я выполнила свою миссию, о сути которой они не имели ни малейшего представления.

Мы с Лейном сидели рядом, покрытые грязью, пылью и кровью. В этом светлом зеленом мире я чувствовала себя чужой, неуместной. В ушах звенело, и это усугубляло ощущение нереальности всего происходящего. Фрэнк сказал, что на заднем сиденье есть аптечка. Мы нашли ее, открыли, отпили воды из фляжки, протерли руки и лицо и смазали порезы дезинфицирующим средством. Когда я тряхнула головой, из волос посыпалась цементная крошка.

– Представляю, какой у меня вид.

– Отличный, мисс, – отозвался Лейн.

Все еще стояло раннее утро, яркое, свежее, невинное.

– Неужели это все было на самом деле, Тед? – спросила я. – Многорукая машина, погибшие солдаты… Бен Грей…

Он взял меня за руку.

– Мы все еще в опасности. Это территория марсиан. Отложите эти мысли на потом, когда будет время к ним вернуться.

– Значит, это ваш способ…

– Важно сохранять ясность мышления. Очень важно.

Я кивнула.

Фрэнк не оборачивался. Он прожил со мной достаточно долго и понимал: не стоит приставать с расспросами, пока я не буду к этому готова. К тому же ему нужно было следить за дорогой.

«Роллс-ройс» катился по рытвинам, увозя нас все дальше от бывшего поля боя, и открывшаяся моим глазам картина после всего, что я пережила, поражала своей обыденностью. Передо мной расстилалась английская сельская местность, залитая лучами майского солнца, и ее покрывала влажная от росы зелень, такая густая и сочная, какой больше нигде в мире не найдешь. Я смотрела на живые изгороди, старинные каменные дома, красные головки мака и очного цвета и, кажется, заметила овсянку, которая с важным видом восседала на ветке.

По сравнению с Германией здесь все было куда древнее и хаотичнее. Полевые межи, возможно, проложили еще во времена кельтов, а то и раньше, а постройки, которые раньше служили амбарами или дровяными сараями, превратились в беседки и садовые павильоны для новых поколений местных жителей. Эти земли веками жили без войн, пребывая в мирной дремоте. Я вдруг почувствовала связь времен, ощутила цепочку, тянущуюся от Уота Тайлера к Шелли, а от него к Дарвину – эти трое были моими героями. Здесь чувствовалось дыхание истории Англии, к которой марсиане не имели ни малейшего отношения, и в тот момент я осознала, что твердо намерена спасти эту Англию.

Но, если приглядеться, в привычной картине можно было заметить неожиданные детали.

Для начала, на дороге, по которой мы ехали, больше не было ни одной машины. Тут и там на обочине ржавели брошенные автомобили, а на железнодорожном переезде мы увидели рядом с рельсами опрокинутый поезд. Пассажирские вагоны разбились вдребезги, а грузовые лежали, задрав вверх ржавые колеса, точно упавшие кверху лапками огромные тараканы. Меня впечатлило не столько крушение поезда, сколько тот факт, что этот поезд так и не убрали с путей.

Чуть позже мы на скорости пронеслись мимо места, которое казалось пострадавшим от пожара: дорога, дома, поля – все было покрыто, словно сажей, слоем черной пыли. Фрэнк, помрачнев, рассказал, что это последствия атаки черным дымом. Во время Первой войны марсиане использовали его в Суррее, истребив на многих территориях всякую жизнь. Но та субстанция, произведенная на сухом Марсе, при соприкосновении с водой превращалась в безвредную пыль. Марсиане усовершенствовали состав дыма, и теперь яд не терял своего действия даже на влажной английской почве. На этой войне, сказал Фрэнк, марсиане применяли черный дым нечасто – только в виде карательной меры, когда сталкивались с сопротивлением. В конце концов, у них не было цели нас истребить.

Еще одной странностью этого дня стало то, что Фрэнк постоянно поглядывал на небо.

Я видела, как он изменился: заметила потрепанный воротник его рубашки, грубые кожаные заплатки на локтях. Это было не в духе Фрэнка, который всегда ценил аккуратность. И держался он по-новому: постоянные взгляды, которые он бросал вверх, говорили о не покидающем его внутреннем напряжении. Уже потом он в подробностях рассказал мне, что пережил во время высадки марсиан. Такие вещи неизбежно оставляют на душе шрамы. А после этого он два года провел на оккупированной территории. И все же, глядя бывшему мужу через плечо, я понимала, что он с удовольствием управляет машиной. И, возможно, он был рад видеть меня в безопасности.