Стивен Бакстер - Война миров 2. Гибель человечества

– Ну же, Билл! Мы знакомы всего несколько минут – не только друг с другом, но и с этим бедолагой, хватит над ним потешаться! Гарри – или Джарвис Икс Кендор, так ведь звучит ваш псевдоним? – полагаю, если вы хотите знать, что думает Томас Эдисон по поводу своей роли в ваших романах, вы могли бы спросить у него самого!

– Эдисон? Не могу похвастать знакомством с ним, мисс Рафферти! Думаю, он сейчас в Нью-Джерси, в Менло-Парке.

Мэриголд покачала головой.

– Вовсе нет. Он прямо здесь, мистер Кейн. Здесь, на Лонг-Айленде. Более того: он был на этой самой вечеринке! Но он быстро утомляется – что, впрочем, неудивительно: ему уже семьдесят пять, хоть он и на редкость крепок для своих лет.

– Эдисон приехал сюда, на Лонг-Айленд? Но зачем?

– Пожалуй, я должна все объяснить, – ответила Мэриголд слегка сконфуженно. – Я тоже работаю в Менло-Парке; моя специализация – телефонные сети, но в последние пару лет я стала кем-то вроде персонального ассистента мистера Эдисона. Он с самого начала отнесся к возможности нового нашествия всерьез и во время каждого противостояния выезжает с семьей в место, которое кажется ему безопасным убежищем на случай высадки марсиан. Подальше от Нью-Йорка, который, вполне вероятно, мог бы стать мишенью при атаке. При этом и компания, и правительство охотно оказывают ему всяческую поддержку.

– Вот так вот, Джарвис, – усмехнулся Вудворд. – В своем бульварном романчике вы были недалеки от истины…

– Я бы не называл его бульварным…

– Эдисон не сверхчеловек, однако он представляет большую ценность для всей нации. Так вышло, что он снял виллу недалеко от моей. Я оказался соседом Томаса Эдисона! Кто бы мог подумать?

– Вы говорили, что правительство поддерживает его, – сказал Гарри, обращаясь к Мэриголд. – Неужели старик действительно настолько важен?

Та пожала плечами:

– Это не риторический вопрос? Вы же сами написали о том, что Эдисон изобретает супероружие, чтобы победить марсиан.

– Но это же просто вымысел. В реальной жизни…

– В реальной жизни Эдисон тоже изобретает супероружие, чтобы победить марсиан.

Гарри Кейн так и уставился на нее.

Ему, впрочем, показалось, что он понял логику Эдисона; он и сам прокручивал в голове похожий сценарий. Если бы марсиане собирались нанести удар по Нью-Йорку, они наверняка приземлились бы на материке – это могло облегчить им перемещение. Поэтому Лонг-Айленд, отделенный от континента проливом, до поры до времени оставался бы в безопасности. Пожалуй, он действительно мог бы стать подходящим местом для того, чтобы укрыть такое национальное сокровище, как мозг Эдисона.

Это объясняло и то, почему сам Гарри здесь оказался: похоже, многие из городских богатеев пришли к похожему заключению. За место на курортах Лонг-Айленда в последние дни развернулась нешуточная схватка, и Гарри приехал сюда, чтобы посмотреть, как толпа счастливчиков распорядилась своей удачей.

Ему хватало исторического чутья, чтобы понять, что недавний наплыв нуворишей в Америку связан с небывалым экономическим ростом страны. Здесь и освоение новых месторождений (в Неваде добывали серебро, в Монтане – медь), и головокружительный рост молодых индустрий, таких как телефонная связь, кино и фотография, электричество, автомобилестроение. Но в больших городах, особенно на Манхэттене, благодаря финансовым спекуляциям, торговле облигациями и выдаче обеспеченных кредитов можно было разбогатеть очень быстро и абсолютно законными способами. И незаконными тоже, конечно: сухой закон породил обширный черный рынок. Бьющее через край богатство лежало в основе той гедонистической суматошной культуры, благодаря которой стала возможна эта вечеринка.

На этом фоне заокеанские проблемы выглядели малозначительными. Что с того, что немцы в Европе размахивают флагами и бряцают оружием, что с того, что они задумываются о создании мировой империи? Это были далекие проблемы, с которыми можно было разобраться как-нибудь потом. Даже марсианские атаки на Англию смотрелись отсюда абстрактными и нереальными – настолько вразрез они шли с обычной мировой повесткой.

Но потом поползли слухи о новой волне захватчиков с Марса. Что, если на этот раз они решат приземлиться не в Лондоне, а в Бостоне или Нью-Йорке? Гарри подозревал, что большинство американцев со снисхождением относились к попыткам британцев отразить вторжение 1907 года и даже двухлетней давности. Американские войска, безусловно, справились бы лучше британских – американский дух, вне всякого сомнения, оказался бы более стойким. Гарри чувствовал настроения, которые пронизывали его родную культуру, и именно поэтому стал писать собственные «Эдисонады», гимн героическому сопротивлению. Судя по отзывам издателя и объемам продаж, он задел нужную струнку.

Однако сегодня, прислушиваясь к болтовне, Гарри посмотрел на ситуацию с неожиданного ракурса. Если бы марсиане действительно приземлились в Америке, тысячи людей наблюдали бы за военными маневрами, за массовым бегством, за тем, как организована защита городов, но кто рассказал бы историю о привилегированной верхушке? Что предпримут богачи? С Лонг-Айленда, по представлениям Гарри, можно было, попивая шампанское, наблюдать, как с Манхэттена изгоняют марсиан, а затем вернуться на руины, прилететь туда изящными птицами. Позже на страницах своей книги «Марсиане в век джаза» Гарри в подробностях описал тот самый день. Опубликовал он ее под своим настоящим именем.

Теперь фантазии обернулись ужасающей истиной, и тот факт, что чутье его не подвело, был для Гарри слабым утешением в ту расцвеченную огнями ночь. Потому что марсиане вряд ли явились с добрыми намерениями.

Мэриголд вдруг ахнула:

– Смотрите! Там, в небе! Снова летят…

Вудворд посмотрел наверх и кивнул, сжав губы.

– Зеленые вспышки. Вторая волна? – Он взглянул на часы. – В Англии пару лет назад было две волны, но с разницей в сутки. Сейчас даже часа не прошло после полуночи. У них новая тактика – присылать вторую волну через час после первой?

Он был прав в этом предположении – и, возможно, оказался первым, кто его высказал. Такова была стратегия, которой марсиане придерживались при всех своих атаках в течение этой ночи и следующего дня.

– Я мало что смыслю в Марсе, – сказал Вудворд, – но я бывал под артиллерийским огнем. И мне сдается, что эти снаряды летят прямо сюда, на Лонг-Айленд. И упадут недалеко от того места, где мы стоим. А вовсе не на Манхэттене.

– Вот вам и безопасное место, – сказала Мэриголд. – Пойду позвоню мистеру Эдисону.

Гарри увидел новые вспышки, и с востока снова донесся грохот.

Внутри дом был залит светом. Гарри и Билл Вудворд ждали, коротая время за сигаретами, пока Мэриголд искала телефон, чтобы позвонить в резиденцию Эдисона. Оркестр продолжал играть – прямо сейчас звучал какой-то печальный вальс. Гарри узнал его: он назывался «Три часа утра». Композиция была выбрана неудачно – было лишь начало второго. На вечеринке все еще оставалось множество людей, рекой лилось шампанское и красное вино и звучал веселый хор голосов – и во всем этом Гарри виделось что-то донельзя хрупкое и уязвимое. Он принял из рук у проходившего мимо официанта бокал мятного джулепа, но затем поймал взгляд Вудворда. Тот кивнул, и Гарри увидел в этом немое предложение: «Лучше оставаться трезвыми». Гарри сделал небольшой глоток и отставил бокал.