Игорь Вереснев - Ремесло Небожителей [litres]

Девушка развязала кушак, сняла дублет, рубаху, стащила сапоги, бриджи, чулки. Шагнула в воду. Сначала ей захотелось прыгнуть с разбегу в самую глубь. Но цветные рыбёшки двигались медленно, вальяжно, распугать их казалось кощунством. Потому и Эдаль зашла в воду так же медленно, постепенно. Присела, окунулась с головой, поплыла, то и дело касаясь пальцами рассыпанных по дну камешков. На ощупь они в самом деле были такими гладенькими и приятными, как на вид.

Озеро оказалось ещё и глубоким, непривычная прозрачность воды мешала увидеть это. Эдаль поняла, что давным-давно пора всплывать, вдохнуть свежего воздуха, но на дне было так красиво! Страшась собственного безрассудства, она сделала вдох.

Этой водой можно дышать! Или это она умеет дышать водой? Удивляться не хотелось, хотелось просто наслаждаться неожиданным чудом. Девушка протянула руку к алой с сине-серебристыми полосами рыбёшке не больше мизинца в длину. Малыш не испугался, чуть заметно шевельнул жаберками, ткнулся носом в ладонь. Щекотно! И кто-то щекотнул по спине, задел плавничком голень. Эдаль увидела, что окружена радужной стайкой. Засмеялась, – под водой можно смеяться! – развела руки, поплыла.

На поверхность она вынырнула, лишь когда оказалась на середине озера. Разбросанная в траве одежда отсюда была едва заметна. Возвращаться за ней? Но ведь ей надо на противоположный берег. И вновь сердце замерло от желания немыслимого. Что если… Она свечой взмыла вверх, брызги рассыпались веером, породив на мгновение радугу. Получилось! Она умеет плавать как рыба и летать как птица! Что ещё? Какие секреты собственного тела откроет ей этот мир?

Эдаль поднялась вровень с кронами далёкого леса. Крошечные как пена деревья оказались огромными – пять сотен футов по крайней мере! И как же далеко до Небесного Города! Хорошо, что она умеет летать…

– Ты выросла. Почти взрослая.

Эдаль обернулась. Наблюдатели были в полудюжине футов от неё. Откуда они взялись? Сидели, поджав ноги, не опираясь ни на что, кроме воздуха. Они были одеты, – в белых штанах по колено и таких же белых просторных рубахах без застёжек, – однако неловкости от собственной наготы девушка не ощутила. Даже не удивилась этому, только отметила мысленно. Она попыталась сесть так же – прямо на воздух. С непривычки получилось неловко, провалилась вниз на пару футов.

– Я и так взрослая, – возразила, стараясь выкарабкаться. – Мне двадцать лет. А за последние день и ночь столько всего случилось, что я будто вдвое старше сделалась.

– Нет. Чтобы стать взрослой, тебе нужно многому учиться. – Не меняя позы, женщина приблизилась, протянула руку, помогая подняться. И, упреждая вопрос, уточнила: – Не в том мире. Дома.

Дома… Выходит, ощущение не обмануло? Это и правда её дом? На миг Эдали показалось, что она смотрит на саму себя со стороны. Но тут же наваждение пропало. Да, женщина-Наблюдатель была очень похожа на неё. Но не как копия, как сестра. Она перевела взгляд на мужчину:

– Мама рассказывала, как вы спасли её, и… про меня. Это правда? Конечно, правда! Люди не умеют летать или плавать, подобно рыбам!

Наблюдатель кивнул:

– Правда. Мы твои со-отцы. Мы использовали наше ДНК для формирования зиготы. Люди оказались слишком слабыми, чтобы добраться до портала и тем самым разрушить построенную на менах систему. Требовалось наделить кого-то особыми качествами.

– Чтобы я смогла после мены вернуться в своё тело? И разбудить Трая? И побывать в мозгах Ге-Нали?

– Это и многое другое. Но наше ДНК в зиготе не могло превысить пятидесяти процентов, иначе ты стала бы посторонней в том мире. Как мы.

– Закон порталов, – напомнила женщина. – Нам пришлось много поработать. Но у нас получилось.

– Значит, вы знали заранее… Всё предусмотрели, приготовили. Вы умеете путешествовать во времени?

– Путешествовать во времени невозможно. Прошлое есть прошлое, будущее – будущее. В разных мирах время течёт независимо, здесь проходит минута, там – столетие, и наоборот. Но портал всегда соединяет настоящее с настоящим, в какой бы мир мы не шли. А настоящее всегда становится прошлым и никогда – будущим.

– В одну реку нельзя войти дважды…

– Ты всё правильно поняла. Мы наблюдаем, как из прошлого рождается настоящее, и пытаемся понять, какое будущее придёт ему на смену. Но иногда возникают сингулярности, привычные связи между прошлым и будущим рвутся. Небожители – сингулярность. Мы не смогли просчитать, что из этого получится. Мы допустили ошибку, заключив договор. Ошибку следовало исправить. Но оборвать последовательность событий, порождённую сингулярностью, может лишь новая сингулярность.

– Вы создали меня, чтобы исправить свою ошибку? Одновременно человек, чтобы не нарушить установленный Друзами закон, и нечеловек, чтобы победить Небожителей. Бомба, подложенная в должном месте в должное время. Небесный сад – должное место. А должное время… Отвести к Друзам влюблённого мальчика, подсказать желание – чтобы Друзы вернули ему его девочку. Вы ведь знали, что сделать это они могут единственным способом – отменив ВСЕ мены? Мир, построенный Небожителями, исчез вместе с ними?

– Да. Порождённая сингулярностью реальность схлопнулась.

Бед-Дуар гибель мира банально проспал. Зато едва заскрежетал проворачиваемый в замке ключ, очнулся, открыл глаза. Падающий из коридора свет выхватил силуэты двух людей, опасливо заглянувших в отворившуюся дверь.

– Господин генерал, вы тут? – окликнул один. Обернулся к спутнику. – Ты точно знаешь, что он в этой камере? Не генеральская, однако. Воняет хуже, чем у нас на Грязной.

– По вони и узнал. Здесь они, не сомневайся. Эх, не сообразили фонарь взять! Ведь и был же у того олуха.

Второй визитёр протопал по камере, безошибочно определив застланный соломой угол, служивший арестантам постелью. Наклонился:

– Господин Бед-Дуар, ваше превосходительство, вы меня слышите?

– Мож, помер?

– Типун тебе на язык!

Света в камеру попадало немного, но Бед-Дуар узнал нежданного визитёра – и по голосу, и круглой конопатой роже. Фальнар, пёс Брианы. Не пёс – шавка, поганящая своим существованием белый свет. Он подобрался. Окажись под рукой кинжал или хотя бы булыжник поувесистей, негодяй был бы уже мёртв. К сожалению, ни кинжала, ни булыжника в камере не имелось. Пальцы Бед-Дуара тоже годились в качестве оружия. Прежде. А справится ли он сейчас, избитый, закованный в цепи, да ещё с двумя?

Конопатый разглядел-таки, как на него смотрят, попятился.

– Господин генерал, не Фальнар я, Ламавин Пука! Вы ж не знаете ничего, там снаружи такое деется! Все меняные разом в свои исконные тела вернулись!