Грег Иган - Рассказы

Мои слова понеслись по оптоволоконным кабелям в студийный компьютер с сотнями тысяч слов других зрителей. Через секунду или две все полученные вопросы интерпретируют, стандартизируют, оценят их значимость и юридические последствия, а затем отсортируют их по популярности.

Репортер на экране говорит:

— Итак, сенатор, похоже зрители проголосовали за рекламную паузу, поэтому спасибо вам за уделенное время.

— Не за что.

Раздеваясь, Лорейн говорит:

— Ты же не забыл о своих уколах, да?

— Что? И рискнуть потерять мою восхитительную физическую форму? Один из побочных эффектов инъекций контрацептивов — это увеличение мышечной массы, хотя, по правде говоря, это едва заметно.

— Просто проверяю.

Она выключает свет и забирается в постель. Мы обнимаемся, ее кожа холодная, как мрамор. Она нежно целует меня, а затем говорит:

— Мне не хочется сегодня заниматься любовью. Просто обними меня, ладно?

— Ладно.

Она какое-то время молчит, а потом говорит:

— Прошлым вечером я провела еще несколько исследований того образца.

— Да?

— Я отделила некоторые из сперматозоидов, и попыталась получить профиль ДНК из них. Но все это было пустым, кроме какого-то слабого не специфичного связывания в самом начале. Это как если бы ферменты рестрикции даже не разрезали ДНК.

— И что это означает?

— Я пока не уверена. Сначала я подумала, что это результат какого-то вмешательства: возможно, тот парень инфицировал себя искусственно созданным вирусом, который проник в стволовые клетки костного мозга и семенники и вырезал все последовательности, которые мы используем при профилировании.

— М-да. Не слишком экстремально? Почему бы просто не использовать презерватив?

— Ну да. Большинство насильников так и поступают. В любом случае, полностью вырезать последовательности ради того, чтобы избежать разоблачения, глупо. Гораздо лучше внести случайные изменения: это внесет неразбериху, сорвет тесты, но, в то же время, будет не так очевидно.

— Но если мутация слишком неправдоподобна, а намеренно удалять последовательности глупо, то что остаётся? Последовательностей же нет, так? Ты же это доказала.

— Погоди, есть ещё кое-что. Я попыталась амплифицировать ген с помощью полимеразной цепной реакции. У всех генов есть общие черты. На самом деле, у генов каждого живого существа на этой планете, вплоть до дрожжей, есть что-то общее.

— И?

— Ничего. Ни следа.

По моей коже поползли мурашки, но я засмеялся.

— Что ты пытаешься сказать? Он пришелец?

— Со сперматозоидами, выглядящими, как человеческие, и человеческим белком крови? Сомневаюсь.

— Что, если эти сперматозоиды каким-то были образом деформированы? Я имею в виду, не деградировали из-за какого-то воздействия, а с самого начала были ненормальными? Генетически повреждёнными. Отсутствуют части хромосом?

— На мой взгляд, они выглядят совершенно здоровыми. И я видела эти хромосомы, они тоже кажутся нормальными.

— За исключением того факта, что, похоже, они не содержат никаких генов.

— Ни одного из тех, которые я искала; это совсем не значит, что их нет вообще. — Она пожирает плечами. Возможно, образцы чем-то загрязнены, чем-то, что связывается с ДНК, блокируя действие полимеразы и рестриктазы. Не знаю, почему это воздействует только на ДНК насильника… Но разные типы клеток проницаемы для различных веществ. Нельзя исключать и такой вариант.

Я засмеялся. Столько суеты, а оказалось то, что я предполагал в первую очередь? Загрязнение?

Она колеблется.

— У меня есть другая теория. Но у меня пока не было возможности её проверить. Нет необходимых реагентов.

— Продолжай.

— Она немного притянута за уши.

— Больше чем пришельцы и мутанты?

— Может быть.

— Я слушаю.

Она заерзала в моих объятиях.

— Ты же знаком со структурой ДНК: две сахаро-фосфатные спирали, соединённые парами оснований, содержащих генетическую информацию. В природе парами оснований являются аденин и тимин, цитозин и гуанин. Но люди смогли синтезировать другие основания и внедрить их в ДНК и РНК. А на рубеже веков группа учёных из Берна даже создала целую бактерию, использующую нестандартные основания.

— Хочешь сказать, они переписали генетический код?

— И да, и нет. Они сохранили код, но изменили кодовый набор символов, просто заменили каждую старую основу, причём везде. Самым трудным было не создать нестандартную ДНК, а приспособить остальные клетки к её распознаванию. Должны были быть изменены рибосомы, преобразующие РНК в протеины, и им пришлось переделать почти все энзимы, взаимодействовавшие с ДНК или РНК. К тому же, нужно было найти способ создания новой клеточной основы. И, конечно, все эти изменения должны были быть закодированы в генах. Смысл этого эксперимента был в том, чтобы избежать опасений, связанных с методами искусственных ДНК, ведь если бы произошла утечка этих бактерий, их гены никогда не проникли бы ни в какие природные штаммы, никакой организм не смог бы их использовать. И всё равно, вся эта идея оказалась неэкономичной. Нашлись более дешёвые способы, соответствующие новым требованиям безопасности, а работа над преобразованием каждого нового вида бактерий, который мог бы потребоваться биотехнологам, была слишком масштабной и тяжёлой.

— И к чему ты клонишь? Говоришь, эти бактерии всё ещё где-то здесь? У этого насильника какое-то мутантное венерическое заболевание, которое путает ваши тесты?

— Нет, нет. Забудь про эти бактерии. Представь, что кто-то пошёл дальше, и проделал то же самое с многоклеточными организмами.

— А что, кто-то это сделал?

— Не в открытую.

— Думаешь, кто-то тайно проделал это на животных? А что потом? Опыты с людьми? Ты думаешь, кто-то вырастил человеческое существо с альтернативной ДНК? Я с ужасом посмотрел на неё. Это — самая отвратительная вещь, какую я когда-нибудь слышал.

— Не стоит так волноваться. Это просто теория.

— Но какие бы они были? Чем бы питались? Они смогли бы есть обычную пищу?

— Конечно. Все их белки состояли бы из тех же аминокислот, что и наши. Им бы пришлось синтезировать из прекурсоров в пище нестандартные основы, но обычным людям приходится синтезировать стандартные основы, так что в этом нет ничего такого. Если бы все детали были тщательно проработаны, если бы все гормоны и ферменты, связывающиеся с ДНК, были надлежащим образом модифицированы, эти люди совершенно не были бы больны или уродливы. Они бы выглядели абсолютно нормально. Девяносто процентов клеток их тела были бы точно такими же, как наши.

— Но зачем вообще это делать? Бактерии были созданы с определенной целью, а какое мыслимое преимущество даст человеку обладание нестандартной ДНК? Кроме возможности обманывать криминалистические тесты?