Михаил Ахманов - Недостающее звено

– Очень сомнительно, дед. Я же сказал, они своих не бросают, а сервы для них тоже свои. Девять тысячелетий прошло… – Ивар задумчиво потер висок. – За это время они могли много раз сюда добраться, сервов послать или наемников, и навести порядок. Планеты так просто не теряются, даже в Провале!

«Клянусь Владыками Пустоты! Что за детская наивность! – рявкнул командор. – Вдруг у них были осно-

вания потерять и навсегда забыть! Что мы знаем об их древней истории, парень? Что? Вот ты говоришь, эта раса процветала десять, и двадцать, и тридцать тысяч лет назад… А пятьдесят? А сто? Ты ведь знаешь о генетических опытах кни’лина, лысых ублюдков! И о том, что творят с наследственностью бинюки [27]! Не исключаю, что этот мир использовали для того же. Эксперимент закончился плохо, воспоминания о нем мучительны, даже позорны, и их постарались изъять из памяти и архивов. Только и всего!»

Выслушав эту отповедь, Тревельян поджал губы. Нет, что-то здесь было не так! С одной стороны, дед прав, о древней истории лоона эо не известно ровным счетом ничего. Но с другой… Как-то не верилось, что эта раса – пусть в далеком прошлом! – творила неблаговидные дела. Даже сто тысяч лет назад они были слишком тихими, слишком цивилизованными и наверняка защищенными не хуже, чем теперь, когда их охраняют земные наемники. Что за Великий Враг мог угрожать их отдаленной колонии? Да и зачем им этот мир, заброшенный во тьму Провала? Они давно уже не селились на планетах, а обитали в астроидах [28].

«Может быть, мы оба ошиблись?..» – мелькнула мысль у Тревельяна. Конечно, внешнее сходство велико, но на этих статуях нет надписи «лоона эо». Четыре пальца на руках и ногах? Слишком слабый довод! Все гуманоиды пятипалые, но это не значит, что люди, кни’лина и терукси – одно и то же.

Был, однако, признак, который встречался лишь у лоона эо, только у них во всей Галактике: при внешнем человеческом обличье они не имели органов размножения, характерных для гуманоидных рас, и делились на четыре, а не на два пола. Статуй тоже четыре, подумал Тревельян и, сопоставив одно с другим, снова пустился в обход скульптурной группы, всматриваясь в лица и фигуры и соображая, кто есть кто. На первый взгляд, нелегкое занятие! Половые различия у этой расы казались не столь заметными, как у людей, но все же он выделил женщину и мужчину: они стояли спина к спине, и женщина была маленькой и хрупкой, а мужчина – самым рослым, хотя мускулатурой и шириною плеч похвастать он не мог. Между ними – две переходные формы, полумужчина и полуженщина, как их обозначали на Земле; у лоона эо имелись свои названия для промежуточных полов, но Ивар их не помнил. В этом выборе лица подсказывали больше, чем фигуры и рост – генотип каждой формации был передан выразительно и ясно, с потрясающим мастерством. «Конечно, если знать, что ищешь», – пробормотал Тревельян, в десятый раз осматривая статуи.

«Закончил экспертизу? Убедился?» – с ехидством спросил Советник, но Ивар, не ответив ничего, придвинулся ближе к изваяниям и махнул трафору, приказывая сделать еще одну запись. Облаченный в скоб, он выглядел рядом с этими существами легендарным титаном.

Затем Тревельян пересек площадь и двинулся дальше по эспланаде, меж колонн и лестниц, наполовину заваленных мусором. Он шел в глубокой задумчивости, вспоминая, что ему известно про лоона эо, про Куллат, их материнский мир, и сервов, их слуг-биороботов. Мозг мог бы выдать полную справку, но Ивар сомневался, что узнает нечто новое, особенно о древних временах. Хронологическая шкала Галактики – в том, что касалось разумных созданий – уходила в минувшее на жалкие тысячи лет, и никто не ведал, что творилось за ее пределами, какие бушевали страсти и разыгрывались драмы на подмостках Великой Пустоты, под занавесом мрака, украшенным блестками звезд. События миллионолетней давности все еще оставались тайной – тайной на Земле и в других мирах, где появились цивилизации, столь юные по меркам Мироздания, что голоса их походили на неразумный писк младенца. Те, кто постарше, лоона эо, метаморфы либо парапримы, могли, пожалуй, рассказать о прошлом нечто занимательное, но не спешили с этой миссией – от того ли, что знание было опасным или способным настроить кого-то против них. Что до сильмарри, споривших древностью рода с даскинами, то они не владели речью и, очевидно, не имели понятий о прошлом, настоящем и будущем.

Решив, что загадки Хтона разъяснятся при свидании с Фардантом, Ивар ускорил шаг и через несколько минут очутился под открытым небом. Долгая ночь подошла к концу, на востоке медленно разгоралась заря, и темнота уступала место предрассветному сумраку. Проспект, последний участок которого был завален рухнувшими колоннами и стенами, вывел Тревельяна к площади, также засыпанной щебнем и песком. Миновав гигантские полуразрушенные врата, он поднялся на песчаный холм с торчавшими тут и там обломками каменных и пластиковых конструкций, отыскал ровную плиту на вершине бархана, встал на нее и огляделся.

Бури, пески и минувшие тысячелетия еще не стерли город с лица планеты. В каньонах между серых дюн еще угадывались улицы, в провалах – площади, в холмах – останки колоссальных зданий, и ветер, пересыпавший прах и пыль, иногда открывал следы былого великолепия – камень, покрытый резьбой, голубую светящуюся панель, пол с фрагментом мозаики, серпообразные лестничные ступени или цоколи колонн, украшенных геометрическим узором. Развалины тянулись во все стороны света, насколько видел глаз, уходили к горизонту волнами дюн, скрывавших руины, и в полумраке картина выглядела точно застывший морской пейзаж с обломками кораблекрушения.

«Мегаполис! – заметил командор. – Миллионов десять тут обитало или двадцать. В технологических мирах, как утверждает статистика, такие города не единичны. Значит…»

– Значит, население планеты было не меньше, чем на Земле в двадцатом или двадцать первом веке, – закончил Тревельян. – Тоже непонятная деталь. Подобный демографический взрыв у лоона эо никогда не наблюдался.

«Бог с ней, с их демографией, малыш. Дам тебе тактический совет: лучше убраться из этих развалин. Возможно, наш Стручок сообразил, куда ты скрылся, и послал вдогонку своих тварей».

– Резонно, дед.

С этими словами Ивар уселся на платформу трафора и велел двигаться на север. Северное направление казалось ему ничуть не хуже всех остальных, и ближайшая городская граница могла находиться там с той же вероятностью, как на юге, западе и востоке. Скорее всего, до нее было километров пятьдесят.

Трафор, вновь принявший форму тарелки, скользнул с холма и запетлял среди барханов, неизменно выбирая тянувшиеся к северу улицы-ущелья. Если не находилось нужных, он, взлетев на гребень песчаной горы, замирал на секунду, отыскивая оптимальный путь среди холмов, развалин и осыпей мелкого щебня. Самый подходящий транспорт для пересеченной местности, подумалось Тревельяну; небольшой, подвижный и разумный. Правда, скорость в этих нагромождениях камня и песка оставляла желать лучшего, зато курс выдерживался с точностью.