Павел Рымкевич - Дважды умерший [Рассказы]

Поздно ночью молчаливо разошлись мы тогда.

Теперь, по-прежнему встречаясь у Петрова раз в неделю, мы никогда не вспоминаем рассказанного Дементьевым. Но я знаю, отчего у него всегда такое печальное лицо и он никогда искренно и бурно не веселится.

Вечер… Я сижу за письменным столом и просматриваю новые заграничные журналы. Мое внимание особенно привлекают многочисленные статьи, посвященные успехам авиации.

«Новый воздушный крейсер» — читаю я заголовок. Интересно, посмотрим, в чем дело…

Помню, как десятка полтора лет назад, я запоем читал фантастические романы: «Электрическая жизнь», «Адская война», «Воздушные бои будущего»… Что же!.. Действительность, оказывается опередила самые смелые измышления романистов… Современные военные воздушные суда уже теперь значительно совершеннее тех, которые описывались в романах.

Из журналов я узнаю о постройке воздушных бомбовозов, покрытых толстой броней и могущих брать с собой до 500 пудов бомб, начиненных взрывчатым веществом страшной разрушительной силы. Снабженные пулеметами и орудиями, они представляют из себя настоящие «летающие крепости».

Вот сведения об истребителях, имеющих новейшие орудия, которые, выстрелив один раз, продолжают обстрел автоматически до тех пор, пока сам летчик не пожелает остановить их действия.

Я содрогаюсь от ужаса. Мне представляется страшная картина разрушения — результат налета эскадры воздушных крейсеров. Ведь у одной только Франции уже до 30.000 самолётов, среди которых несколько тысяч военных…

Бум… бум… Громко бьют часы. Неужели два часа ночи?.. Но сон бежит от меня.

Я жадно продолжаю читать. Статья об удушливых газах… Оказывается, есть вещества, одна капля которых мгновенно убивает все живое.

Население города безмятежно спит мирным сном. Ночью с аэропланов сбрасывают бомбы, начиненные обращенным в жидкость ядовитым газом. Страшная коса смерти сметает тысячи жизней. Рождается утро, солнечные лучи освещают город мертвых. Ужасные газы сделали свое дело…

Я не могу спокойно продолжать чтение… Сижу, крепко сжимая руками воспаленную голову. Вихрем кружатся мысли… Лучшие достижения человеческого гения на наших глазах обращаются хищной волей капиталистов в орудия смерти.

Что со мною?.. Где я?..

Странная, незнакомая местность. Вдоль улицы тянутся казарменно-серые, все совершенно одинаковые двухэтажные дома. Быстро мелькают трамваи, также окрашенные в этот убийственно-скучный серый цвет.

Может быть, я сплю и все это не что иное, как странный фантастический сон? Видимо, нет!..

Вокруг меня кипит настоящая, действительная жизнь. Начинаю с любопытством осматриваться.

Надо полагать, что теперь полдень. Солнце стоит высоко, из-за кружевных облаков бросает оно золотисто-желтые лучи на странно-однообразную картину, окружающую меня.

По тротуару проходит много людей, — все торопятся, спешат куда-то. Всматриваюсь в лица с надеждой найти знакомого, который объяснил бы мне удивительное изменение, происшедшее с моим родным городом.

Вдруг ледяной холод сжал мое сердце. Нет, это лица не живых людей — все мертвенно бледные, как… не знаю даже с чем сравнить… — я никогда не видел таких лиц.

Каждый, проходя мимо, долго с видимым изумлением рассматривал меня.

Довольно! Надо выяснить, наконец, где я. Спрошу кого-нибудь из этих диковинных людей, как называется их город.

Чувствую, что это будет нелепый вопрос… Если бы меня раньше спросил кто-либо на улице: «Скажите, в каком городе мы?» — я счел бы его за ненормального.

Подбираю слова и ищу, на ком остановить свой выбор… Вдруг пронзительно-резкий звук потряс воздух.

Среди странных людей произошло смятение; все бежали к концу улицы и там таинственно скрывались, как бы проваливаясь в какую-то яму.

Один за другим подъезжали туда трамваи — они тоже бесследно исчезали.

Я еще раньше обратил внимание на странный шум сверху, нечто вроде жужжания моторов множества аэропланов. Теперь этот шум усилился, из-за облаков стали появляться небольшие аппаратики, они быстро спускались и тоже тонули под землею.

— Дззз… Дззз… — дважды прокатились по воздуху странно высокие ноты.

— Безумец, самоубийца! — раздался за моей спиной взволнованный голос, и невысокий, смертельно бледный старик схватил меня за руку.

— Второй сигнал, второй сигнал!.. — кричал он, увлекая меня за собою.

Мы бежали по пустой уже улице. У меня захватывало дыхание.

— Успели… спасены… — проговорил запыхавшийся старик.

Перед нами был глубокий колодезь. Пока я пытался собрать воедино обрывки мыслей, из колодца бесшумно выплыла платформа. Едва мы успели перейти на нее, как платформа начала бешено опускаться.

Дззз… Дззз…. Дззз… — трижды прозвенел таинственный звук, и вслед за этим громадная серая масса закрыла клочок неба над нашими головами.

— О чем вы думали? — спросил меня старик, — Задержись я еще на минуту и было бы уже поздно, ведь мы попали на последнюю платформу!..

Легкий толчок. Движение прекратилось.

Мы были в настоящем подземном городе. Широкие улицы, множество народу, трамваи, автомобили — жизнь значительно более оживленная, чем там наверху.

— Простите, — обратился я к своему спутнику. — Я чужестранец, впервые в вашем городе. Объясните же мне все, что происходит вокруг.

— Вам, конечно, известно, что мы воюем с Восточным союзом, — начал старик. — Только что прозвучавшие сигналы предупреждали о налете их воздушной эскадры…

— Извиняюсь, — перебил я старика. — Не откажите сообщить мне, в котором году… — тут я немного замялся… — происходят все эти события?

— В 2025 году, — отвечал он, — хотя должен заметить, что ваш вопрос меня удивляет…

— Сто лет, сто лет! — заволновался я, — Не знаю, как это произошло, но, по-видимому, я спал в течение ста лет… Ведь я родился и конце девятнадцатого столетия и жил в двадцатом. Последний день, проведенный мою до этого рокового сна был весною 1924 года.

— Это, действительно, очень странно, — согласился старик. — Мне никогда не приходилось слышать о столь продолжительном летаргическом сне.

— Вы понимаете, что для меня все окружающее совершенно незнакомо, и я хотел бы просить вас…

— Объяснить вам подробно все происходящие вокруг события? Я весь к вашим услугам. Мы скоро придем.

Мы шли по улице. Было совершенно светло. Дул немного свежий ветер.