Александр Лобанов - Рокировка с прошлым

– Не желаешь? – Дарий достал цигарку, запахло табаком. Я покачал головой, и собеседник, закурив, продолжил: – Имен не назову. Они мастерски хранят инкогнито – любители конспирации. Зато могу поделиться подробностями работ, что выдавали моему семейству. Полагаю, тебе это небезынтересно. Однако последнее время мне не канает с людьми, живущими по понятиям. Поэтому я готов предоставить половину инфы сейчас, остальное после того, как ты поможешь, если сделка еще в силе, Юрик?

– Что же вы хотите? Я могу устроить Пробой в любую часть Империи на выбор.

– Заманчиво. Хотя твое появление меняет расклад… – Улыбка Дария кричала: для кого-то дело кончится нехорошо. – Конкретнее, мне необходим деревянный перстень Ефима Тернога. Франт собирается свалить из Агемо и сейчас ожидает в авиапорту прибытия цеппелина. Если правильно помню, «Рассветного Бриза». Не иронично ли?

Вокруг меня сплошные фетишисты! Один ножик раритетный поменял на колечко. Другой за камни людей продавал. Вот и этому принеси безделушку.

– Мне необходимо знать, для чего он вам?

– На кой тебе этот прогон? Это артефакт Последних. Он сам по себе ништяк со многими свойствами. Если шарить, как им пользоваться… – Я поморщился, как от кислой ягоды. Дарий уловил намек и сменил подход: – У перстня… Точнее, у Мраморного дерева, из которого и делают артефакты Последних, имеется фартовая способность: записывать и сохранять воспоминания после Рокировки. Именно поэтому Последние хоть не владеют силой, но владеют воспоминаниями о Ветвях. Для писак это тоже в масть.

– Я в курсе. Продолжай.

– Есть чуйка, что твое расследование кончится Рокировкой. Кстати, мой поклон госпоже Лорн. – Он кивнул на Мефи. Пригубил вина. Секунда мечтательной надежды. – Если мне подфартит, то Рокировка произойдет до сегодняшнего бунта… Значит, у меня появляется шанс не профукать свое семейство! Однако чтобы вернуть память о Ветви, требуется, чтобы на владеющего силой, в данном случае на меня, повлияла Листва Изменений нового Ствола, иначе история станет развиваться, как в Ветви. Надеяться на очередной фарт, или что ты шухернешь, не приходится. Потому мне нужен маяк.

Пока звучало логично. Возвращение памяти после Рокировок очень сложное событие со множеством ограничений, нюансов и хитростей. Лишь различия того, что случилось в Ветви и в Стволе, могут заставить сознание отделить случившееся от настоящего. Мне память возвращали действия временщиков в считаные минуты после Рокировки. Но без них это может занять часы! Если Рокировка где-нибудь на другом конце страны, то и вовсе о ней не узнаешь, ибо последствия изменений на тебя никак не повлияют. Что, собственно, даже хорошо, иначе переживать один день из-за Рокировок временщиков в Хроно – приблизиться к грани безумия. Хотя порой требуется всякое.

– Почему перстень именно Ефима Тернога?

– Видишь ли, я вел с Ефимом дела. Напоролся на перо, когда возвращался после базара с ним! Я запишу воспоминания на перстень, а когда после Рокировки окажусь рядом с ним, то знания вернутся. – Дарий затянулся последний раз и устало закончил: – Кроме того, не по понятиям хамское отношение. Эта гнида задолжала мне все с того же вечера у графа. Ты же волен надыбать перстень каким угодно способом, но, думаю, тебе окажется приятно побалакать по душам со щенком. Надеюсь, дать обратку не противоречит твоим принципам?

Сомнительно это… Возможно, Дарию интересен не перстень, а принцип: пойду я на поводу и выполню задание – значит, в дальнейшем со мной вновь можно договориться. Я решил не возражать. Наоборот:

– По рукам. Мы выдвигаемся немедля. Если нам в авиапорт, то зайдем еще в одно место, там расскажешь свою историю. – Уже поднимаясь, я крикнул в зал: – Каран, давай к нам, уходим.

– Хех. Куда тебя Лодур несет, – демонстративно недовольно пробурчал товарищ.

Я не ответил, лишь открыл Пробой. Когда вышел за компаньонами, то оказался на втором этаже авиапорта, рядом с лестницей вниз, где неделю назад ожидал прибытия временщиков. Помещение – привычно шумное, многолюдное и бестолковое внизу, а наверху спокойное и размеренное, с уважением к себе и своему времени.

– Вот он, падла, – хрипло прогудел Дарий и поморщился, приложив ладонь к шее.

Не заметить искомую цель было невозможно. Ефим Терног отчитывал полового, громогласно грозя всевозможными карами. Он не изменился, разве что сменил один безвкусный костюм на другой.

Меня так и подмывало открыть Пробой к зарвавшемуся аристократу. Совсем небольшой, так, чтобы протиснулась рука, а возможно, несколько пальцев. И когда кисть аристократенка замрет вне его зоны видимости, позаимствовать безделушку. Он не заметит, а нам никакой головной боли. Заманчиво и настолько же невозможно. Ибо: «Артефакты Последних возможно передать либо добровольно, либо взять с мертвого тела, иначе они не станут работать».

– Карай, видишь спесивого франта?

Товарищ сделал неопределенный жест, который я принял за согласие и продолжил:

– Это Ефим Терног. Про него тебе необходимо знать: состоятельность, пафосность, провинциальность и полное отсутствие даже не манер, а чувства адекватности. У него перстень Последних, тот, что выдают журналюгам. Твоя задача: добыть его. Как закончишь, жди нас у Старого.

– Хех. Юрий, ты вконец сбрендил? На кой тебе этот бред… – Он бросил взгляд на Дерня. Выругался сквозь зубы и решил зайти с другой стороны. – Как я, по-твоему, это сделаю?

– Придумаешь что-нибудь о необходимости для «блага Агемо и всей Империи». Могу уверить, ты не солжешь, – откликнулся я, выглядывая в окно и нацеливаясь для Пробоя. – Карай, не мне тебя учить разговаривать с людьми.

– Ага, как же… – Пространственник сплюнул перекушенную зубочистку.

Это стало последним, что я увидел, прежде чем шагнуть с Дернем в очередной Пробой.

При выходе меня повело, пришлось ухватиться за ближайший стол. Пробой в движущийся объект, как автомашина, поезд, корабль или в нашем случае – цеппелин, одна из самых сложных и неприятных задач, ибо координаты цели не статичны. Однако я мог гордиться, мы вышли точно в расчетном месте: главная палуба, шикарный банкетный зал – из авиапорта удалось взять прицел, через обширное окно летучего корабля от пола до потолка. В полете на этой смотровой палубе наверняка открываются просто потрясающие виды.

Я поспешил отойти от оконного проема. До земли не меньше полусотни метров, и по моей спине гуляет озноб, а кишки скручивает от страха высоты – спасибо Лорн и Мефи.

Рядом никого, обслуживающий персонал на других палубах и в ближайшие полчаса не должен появиться – цеппелин буксировали к мачте причала для посадки пассажиров. Нам не помешают.