Радмило Анджелкович - В тени Сфинкса

Я замотал головой.

— Вы сами поднимались на гору, — продолжал старик, — и бродили там целое утро. Я знаю, на вершине не осталось и следа от того, что было когда-то, — одни голые камни, на которых даже сорная трава не растет. Скажите, нашли вы там что-нибудь, кроме камней, которыми набили свой рюкзак?

— Да, — ответил я, глядя в усталые глаза старого Диего. — Я обнаружил там повышенный уровень радиации.

Жизнь предполагает богатство красок, и только зима с ее белизной пытается оспорить это. Почти все живые существа тогда сливаются со снежным покровом и в стремительном беге ускользают от взгляда. Резче выделяются тени и очертания холмов, и все кажется заманчивым и привлекательным рядом с хмурым небом, готовящимся к завтрашнему снегопаду. Лишь иногда порыв ветра, вечного спутника холодов, оголит красновато-бурый утес или сорвет белый полог с застывших ветвей чернолесья.

На вершине небольшой горы обнажился громадный камень-предатель, и для человека в белом не было уже укрытия. Впрочем, улегшись на краю уступа и положив рядом большой белый ранец, он не придавал этому значения. Уверенный в том, что за ним некому наблюдать, человек внимательно следил в бинокль за тем, что происходило по другую сторону долины.

— Похоже, и здесь все кончено. Остались только два самца и самка. Да и они долго не протянут… — вполголоса ворчал он сквозь густую заиндевевшую бороду и прислушивался, не раздастся ли тихий голос в наушниках, спрятанных под его белым кожаным капюшоном. — Все же надо дождаться конца, хоть это, по-видимому, и бессмысленно…

Расчеты, сделанные на Земле, оказались неточными. Видно, вкралась ошибка, и экспедиция на созвездие Каравида после двенадцатилетнего ожидания могла собираться домой. Наблюдения откладываются до другого случая. А ведь все говорило в пользу теоретических предпосылок. И возраст планеты типа Г-3, и уровень развития жизни, и поведение наиболее совершенных ее представителей — все подходило…

Человек разочарованно наблюдал, как три существа жмутся друг к другу, стараясь укрыться от неумолимого холода под могучей елью.

Ангел, так звали человека, не принадлежал к числу тех наемников, которых обычно именуют покорителями планет. Он прибыл сюда с верой в гипотезу профессора Милиана, согласно которой в движении стад гоминидов к снежному северу планеты таится неодолимое стремление жизни к зарождению сознания. Двадцать шесть исследовательских пятерок все двенадцать лет неотступно сопровождали стада в их походе к своей голгофе. И каждый раз надежды откладывались до следующего года, до следующей зимы… Согласно теории, борьба за выживание обусловливала пробуждение мысли.

— Клинт, не знаю, скоро ли конец, — вновь проговорил Ангел. — А я-то надеялся, что именно нашей группе повезет…

— Может, шанс и был, — донеслось из наушников. — У остальных все кончилось еще три дня назад. Все группы вернулись, ждут только нас…

— Есть ли вести о судьбе программы?

— Есть, но тебя они не обрадуют. Компании закрыли ее финансирование и потребовали эксплуатации планеты в соответствии с договором…

— Это несправедливо! — Ангел возвысил голос. — Они… так близко…

За последние четыре недели, что он сопровождал стадо, его отношение к этим существам изменилось. Чтобы как-то различать их, он дал им клички. Он сознавал, что перестал видеть в этих гоминидах просто животных, чем мысленно нарушил Кодекс. Кодекс запрещал не только говорить, но и думать о присутствии сознания до Провозглашения…

— К черту всякие запреты! Да они же… — в ярости пробормотал Ангел. — Нет-нет, Клинт, это я не тебе. Так, беседую сам с собой, чтобы отвлечься.

Лохматый был вожаком с начала переселения. Еще на границе джунглей Ангел выделил его по упорству, с которым тот принуждал своих соплеменников отправиться в неведомое. В стаде тогда насчитывалось почти две сотни самцов, самок и молодняка. Их тела покрывала редкая светло-голубая шерсть, и исследователь всякий раз ежился, представляя, что их ожидает.

Второго самца он прозвал Растяпой и лишь позже отказался от мысли, что он будет одной из первых жертв. Растяпе просто везло. Когда группа стала сокращаться, когда первые, чаще всего молодые, животные, падая, оставались лежать на снегу, он, держась в стороне, сумел избежать их судьбы и, приспособившись отрывать коренья, даже не прикасался к мясу павших.

Был такой случай. Во время охоты на животное, похожее на серну, Растяпа сильно отстал от остальных. Однако серна, обманув преследователей, бросилась назад, в паническом бегстве налетела на одиноко бредущего самца и сломала себе о него шею. Стадо получило пищу, и как признание за этот подвиг Лохматый заставил сородичей несколько дней не бросать пострадавшего от удара Растяпу, пока тот не стал на ноги.

Сейчас в сухом логове под сосной Растяпа, похрюкивая, жался к Косе, которая сердито отталкивала его. Эта самка с самого начала привлекла к себе внимание Ангела. В ней иногда явно проступало что-то человеческое. Теперь же на неподвижной покрытой редкой шерстью морде только и было, что неизменно тревожные блестящие глаза. Прежде, когда стадо было большим, за Косою труднее было уследить — она быстро двигалась впереди. Генетики же требовали всех их держать в поле зрения, подробно описывать каждое изменение, регистрировать обстоятельства их смерти, их страдания, возвращения. От этого года, последнего года пребывания на планете Г-3 в созвездии Каравида, ожидали…

Почти с облегчением проводил он взглядом последнюю большую группу, в страхе повернувшую назад, к теплым краям. Пятнадцать оставшихся, среди которых были Лохматый, Растяпа и Коса, вчера, обезумев от голода, напали на полярного мамонта. Прежде чем гигант победно удалился с поля боя, белая пустыня обагрилась кровью. Лишь Лохматый отведал мяса погибших сородичей.

Ангел пережил их поражение, как свое собственное. Он не раз невольно хватался за бластер, чтобы дать стаду шанс выжить. Но Кодекс удержал его, и человек убил животное лишь позже, из мести, стыдясь пробудившихся чувств к гоминидам.

Ангел не предполагал, что Лохматый и Растяпа могут повздорить. Между тем это произошло и так неожиданно, что он даже не заметил, по какому поводу. Когда человек стал взволнованно всматриваться, борьба уже была в полном разгаре. Два голубых тела взметали вихри снега. Лохматый, казалось, был удивлен нападением и, пока недоумевал, получил несколько сокрушительных ударов, а потом, оступившись, упал в снег. Это остановило Растяпу, и он потерял преимущество.