Радмило Анджелкович - В тени Сфинкса

— Ага!

— Вот именно. Как раз таким образом, я полагаю, и началась в свое время имитация вооружений. Ведь фирмы, работающие на войну, являются частной собственностью. Получая миллиарды, они ничего не делали; то есть выпускали, конечно, лазерные пушки, ракетные установки, противо-противо-противо-противоракеты (в арсеналах уже шестое их поколение), летающие танки (летанки) — но все это пуантогенное.

— Извините, какое?

— Иллюзорное, дорогой мой. К чему ядерные испытания, если имеются микопастилки?

— То есть..?

— Пастилки, вызывающие видение атомного гриба. Это была цепная реакция. Зачем муштровать солдат? Дать новобранцам милитаблетки, и дело с концом. Офицерский корпус обучать тоже не стоит — для чего тогда стратегии, генеразол, тактидон, ордерол? «Проглоти, запей водицей — превзойдешь Клаузевица». Слышали?

— Нет.

— Потому что эти препараты секретные, во всяком случае в продажу не поступают. Десанты высаживать тоже нет смысла: достаточно распылить над мятежной страной десантный маскон, и население воочию увидит парашютистов, морскую пехоту и танки. Реальный танк стоит почти миллион, а иллюзорный — около одной сотой цента на зрителя; это так называемая зрительская танкоединица. Броненосец обходится в четверть цента. Весь арсенал Соединенных Штатов уместился бы на грузовике. Танконы, атаконы, бомбоны — твердые, жидкие, газообразные. Говорят, есть порошочек, имитирующий нашествие марсиан.

— И все это масконы?

— А как же! Так что реальная армия оказалась ненужной. Осталось чуть-чуть авиации, да и то не уверен. Зачем? Процесс шел лавинообразно, понимаете? Остановить его было нельзя. Вот и вся тайна разоружения. Впрочем, не только разоружения. Вы видели последние модели кадиллака, доджа и шевроле?

— Видел — очень красивые.

Профессор подал мне флакончик.

— Пожалуйста, подойдите к окну и присмотритесь повнимательнее к этим прекрасным машинам.

Я перегнулся через подоконник. В глубоком ущелье улицы, вид на которую открывался с двенадцатого этажа, неслась река новеньких, с иголочки, автомашин, сверкающая на солнце стеклами и лаком крыш. Я поднес открытый флакончик к носу и заморгал; когда же я снова обрел зрение, то увидел удивительную картину. По мостовой, округлив согнутые в локтях руки, словно дети, играющие в шоферов, галопировали бизнесмены. Они торопливо перебирали ногами, откидывая корпус назад, будто на мягкую спинку сиденья. И только изредка в их плотных рядах появлялся одинокий автомобиль. Как только действие препарата кончилось, картина покрылась рябью, сквозь которую там, внизу, я опять увидел сверкающий поток лакированных крыш, белых, изумрудных и желтых, величественно плывущий через Манхэттен.

— Кошмар! — ошеломленно произнес я. — Но, тем не менее, pax urbi et orbi [39] Мир градам и весям (лат.) . достигнут, так что все это, может быть, окупилось?

— Разумеется, здесь есть и свои плюсы. Заметно снизилось число инфарктов, ведь такое галопирование — прекрасная тренировка. Правда, стало больше больных эмфиземой легких, расширением вен и сердца. Не каждый рождается марафонцем.

— Так вот почему у вас нет машины! — догадался я.

Профессор лишь криво усмехнулся.

— Среднего класса машина стоит теперь каких-нибудь 450 долларов, — сказал Троттельрайнер, — учитывая, однако, ее себестоимость (около одной восьмой цента), это, пожалуй, дороговато. Людей, которые производят хоть что-то реальное, все меньше и меньше. Композитор, получив гонорар, дает взятку заказчику, а публике, пришедшей в филармонию на премьеру, подсовывает под нос концертозольный мелотропин.

— В нравственном плане это скверно, — заметил я, — но так ли уж вредно для общества?

— Пока еще — нет. Впрочем, смотря как оценивать. Благодаря трансмутину вы можете пережить роман с козой, в убеждении, что перед вами Венера Милосская; научные доклады и совещания вытесняются конгрессинами и деконгрессинами. Но есть ведь определенный жизненный минимум, которого иллюзией не заменишь. Нужно где-то взаправду жить, чем-то дышать и питаться, а тем временем реализ одну за другой пожирает сферы действительной жизни. К тому же угрожающе быстро растет число побочных явлений, а это вынуждает применять дегаллюцины, неосупермасконы, фиксаторы — с сомнительным результатом.

— Что это такое?

— Дегаллюцины — это новые психимикаты, после которых кажется, что ничего не кажется. Сначала ими лечили душевнобольных, но людей, подозревающих окружающее в нереальности, все больше и больше. Амнестан не помогает против фантофантомов, то есть фантомов второго порядка. Понимаете? Ну, если кто-нибудь воображает себе, что воображает себе, будто ничего себе не воображает — или наоборот. Это типичная проблематика современной психиатрии — так называемой многоярусной, или n-этажной. Но хуже всего неомасконы. Видите ли, под влиянием чрезмерных доз психимикатов организм дает сбой. Начинают выпадать волосы, роговеют уши, а то вдруг хвост исчезает…

— Вы хотели сказать, вырастает.

— Да нет, исчезает — хвост есть у каждого, уже лет тридцать. Побочное следствие орфографина. Это цена за моментальное обучение письму.

— Какие еще хвосты? Я ведь бываю на пляже!

— Вы ребенок, ей-богу. Хвосты маскируются антихвостидом, из-за которого, в свою очередь, чернеют ногти и портятся зубы.

— И это опять-таки маскируется?

— Ну конечно! Масконы вводятся миллиграммами, но в общей сложности на человека их приходится около ста девяноста килограммов в год; оно и понятно — ведь нужно имитировать домашнюю утварь, еду и напитки, вежливость ребятишек, предупредительность служащих, научные открытия, полотна Рембрандта, перочинные ножики, заморские путешествия, космические полеты и миллион подобных вещей. Если бы не врачебная тайна, известно было бы, что в Нью-Йорке у каждого второго плоскостопие, пятнистая кожа, зеленоватая шерсть на спине, на ушах колючки, эмфизема легких и расширение сердца от безустанного галопирования. Все это приходится маскировать — вот почему нужны неосупермасконы.

— Какой ужас! И ничего нельзя сделать?

— Наш конгресс как раз будет обсуждать альтернативы бустории. В кругах экспертов только и разговору, что о необходимости коренных перемен. В настоящий момент налицо восемнадцать проектов.

— Спасения?

— Если хотите — спасения. Присядьте вот здесь, пожалуйста, и пролижите эти материалы. Но я попрошу вас об одном одолжении. Дело весьма деликатное.

— Буду рад вам помочь.

— Я на это надеюсь. Видите ли, я получил от знакомого химика пробные дозы двух только что синтезированных веществ из группы очуханов (отрезвинов). Он прислал их утренней почтой и пишет, — Троттельрайнер взял письмо со стола, — что мой препарат (вы его пробовали) — не подлинный очухан. Тут говорится буквально следующее: «Федеральное управление псипреции (психопреформации) старается отвлечь внимание действидцев от целого ряда кризисных явлений и с этой целью умышленно и злонамеренно доставляет им фальшивые противоиллюзионные средства, содержащие неомасконы».