Юрий Блинов - Подарок (СИ)

— Я была помешана на всем, что касалось науки, и надо сказать, на тот момент перечитала массу книжек по научной фантастике. Я боготворила Хайнлайна, хотя братья Стругацкие мне нравились не меньше. Мне нравилось читать Лема, хотя я не всегда понимала глубину мысли его произведений. Роберт Шекли со своими бесподобными рассказами соперничал в моем сердце с самим Рэем Бредбери, и я охотно брала в библиотеке, или у кого-то из своих подруг книги обоих этих авторов.

Мне всегда казалось, что еще немного, и люди изобретут нечто, что позволит, наконец, всему человечеству дотянуться до звезд и отправиться к самым удаленным уголкам вселенной. Пройдет еще совсем немного времени, думала я, и наука вырвется за пределы известных догм. Люди станут жить лучше и более счастливо.

Мы познакомились с Колей на одном из университетских вечеров, куда я попала совершенно случайно. Меня пригласила подруга, отец которой был тогда одним из преподавателей в вузе. Мы сидели вместе с ней рядом за одним столом, и хихикали над тем, какими заумными и важными были все те, кто присутствовал там. Однако, атмосфера праздника нравилась мне, невзирая на то большинство людей, которые находились там, были молчаливы и даже угрюмы.

Но вскоре мой взгляд упал на молодого человека, который был словно чем-то воодушевлен. Одет он был не в костюм, как его коллеги, а в красивый теплый свитер с мелким рисунком. Человек изредка разглядывал окружающих, слушал выступления и тосты, однако был при этом, как бы отстранен от всего того, что происходило вокруг. Я невольно засмотрелась на него, потому что у меня пока не нашлось причины хихикать над ним.

Когда застолье уже было в самом разгаре, кто-то из весельчаков, бойко руководивших процессом торжества, вдруг указал в сторону того самого человека в свитере.

— Товарищи ученые, прошу вас обратить внимание на нашего молодого сотрудника Николая Светлова. Он отлично поет романсы под гитару. Дамы! Давайте же попросим этого одаренного кандидата наук спеть нам что-нибудь!

Раздались аплодисменты, вперемешку с возгласами и просьбами от жен научных работников, обращаемые ко внезапно смутившемуся человеку, на которого я совсем недавно украдкой смотрела.

— Спойте, Николай, пожалуйста, мы вам подпоем, — упрашивала одна дама с высоким, бархатистым голосом.

Человек, которого все звали Николаем, поднял обе руки, словно отгораживаясь ото всех и пытаясь что-то сказать. Когда, наконец, возгласы стали тише, все услышали, что человек говорит тихим охрипшим голосом, извиняясь за то, что простыл, и на время потерял свой голос.

Возникла некоторая тишина, так как все поняли ситуацию, и с жалостью высказали свои огорчения.

— Давайте, в другой раз. Я ведь с удовольствием бы спел, — очень тихо произнес он, — а так, я боюсь, что среди ваших звонких голосов никто не сможет услышать мой собственный.

Николай откашлялся, и мне вдруг стало понятно, что он и в самом деле очень хочет спеть, правда у него были явно простужены бронхи, что, судя по всему, и вызвало потерю его голоса.

И вот тут-то произошло то, чего я от самой себя совсем не ожидала. В тот короткий момент, когда вокруг еще сохранялась тишина, вскоре готовая снова нарушиться, вернув на круги своя всеобщее веселье, я внезапно сказала:

— А если мы не будем вам подпевать, а просто тихо послушаем? Тогда вы споете?

Человек в свитере посмотрел в мою сторону, и наши взгляды впервые встретились. Тишина в компании не нарушилась, наоборот, все молча ждали ответа.

— Но у меня и гитары-то нет… — так же тихо сказал он. Он отвел свои глаза от моих, и слегка смутился.

— Это мы мигом устроим, — сказал кто-то из круга собравшихся.

Тут же неизвестно откуда появилась гитара, и ее передали Николаю. Тот вышел на открытое место посреди зала, и сел на стул.

Как завороженная, я смотрела не отрывая глаз, как этот человек перебрал струны, и заиграл. Бархатным, хриплым голосом он запел Вертинского!

— Ты слышишь, Алиса! — обратилась Лариса Петровна к дочери, которая внимательно слушала рассказ матери. Он спел его ломаным, хриплым баритоном, но тишина при этом стояла такая, что были едва слышны даже далекие звуки проходящего где-то поезда.

— Это был романс «Тихонько любить». Я всю жизнь буду помнить тот вечер, так как всей душой желала этому человеку не сбиться в голосе и допеть эту грустную песню. Я сидела невдалеке, и мое сердце словно рассыпалось под звуками негромких аккордов гитары. Когда человек в свитере закончил петь, он обвел глазами всех присутствующих, словно кого-то ища, и остановил их на мне. Я думала, что умру под этим взглядом, так как краска ударила мне в лицо с невероятной силой.

— Потом вся компания хлопала, благодарила Николая за этот удивительный романс, а когда гости уже собрались по домам, он несмело подошел ко мне и предложил проводить меня до дому.

— Знаешь, — со вздохом сказала Лариса Петровна Алисе, — пока мы медленно шли по вечернему городу, он столько много рассказывал, невзирая на свой почти пропавший голос! Во всем его несколько нелепом облике было что-то заводное, хотя я уже тогда поняла, что человеком он был замкнутым.

Мы стали встречаться, ходить в кино и театр, и где-то через год я вышла за него замуж, так как очень сильно полюбила его.

Лариса Петровна продолжала время от времени крутить свой стакан, пока рассказывала дочери историю знакомства их с отцом, однако его содержимое до конца выпито еще не было.

— Я рассказала тебе это вступление, чтобы ты смогла хорошо понять, что произошло в нашей жизни после того, как мы поженились.

— Мы стали жить отдельно от родителей, и в этом было много плюсов. Однако оказалось, что у этого все-таки есть и неудобства. Дело в том, что когда ты родилась, Николай уже работал в университете, но не преподавателем, а сотрудником в лаборатории. Он часто задерживался по вечерам, и я оставалась совсем одна с маленьким ребенком на руках. Мне помогали мои и его родители, так как у меня просто раскалывалась голова от груза тех хлопот, которые в одночасье свалились на мою голову. Мне было едва за двадцать, а я уже была мамой, которой приходилось вести хозяйство и смотреть за тобой – кормить, пеленать, стирать. Хорошо что тогда только-только появились первые памперсы, и наших доходов вполне хватало, чтобы покупать их.

— Я не хочу сказать, что Николай не помогал, просто его вечная занятость через некоторое время стала выводить меня из себя. Я плакала и высказывала ему время от времени, что он что-то должен сделать со своей работой, чтобы не так подолгу отсутствовать. Я даже не просила его, а просто хотела, чтобы он сам это понял. Скандалы я старалась не устраивать, так как была воспитана в правильной и строгой семье, однако нервы у нас обоих все равно были на пределе.