Роберт Хайнлайн - История будущего [сборник]

Три недели понадобилось им, чтобы сделать его пригодным к работе. Три недели — и ни слова от Джонса. Уингейт не подхватил никаких болезней при контакте с венерианским воздухом и теперь должен был вступить в активный период своего принудительного труда.

— Ну вот, патроны, прошу вас, — заговорил бойкий человек, — у нас есть работник, подающий исключительно большие надежды. Я едва решаюсь сказать вам, какие оценки он получил за свои способности, приспособляемость и общие знания. Скажу только, что администрация предлагает за него тысячу долларов. Но было бы неразумно использовать такого человека для обычной административной работы, когда мы так нуждаемся в хороших рабочих, чтобы вырвать богатства из дебрей и недр. Смею предсказать, что счастливый покупатель, который приобретет себе этого рабочего, уже через месяц поставит его руководителем работ. Но осмотрите его сами, поговорите с ним и решайте!

Служащий что-то шепнул ему. Он кивнул и продолжал:

— Меня просят уведомить вас, джентльмены и патроны, что работник сделал обычное законное предупреждение за две недели о своем увольнении, — разумеется, если он покроет все расходы!

Он весело засмеялся и многозначительно подмигнул, как будто за его замечанием крылась необыкновенно удачная шутка. Никто не обратил внимания на его сообщение, один лишь Уингейт с отвращением оценил характер остроты. Он предупредил о своем желании уволиться на другой же день после того, как узнал, что Джонс направлен в колонию Южного полюса. Но Уингейт тут же обнаружил, что хотя теоретически он имел право уйти с работы, но фактически это лишь давало ему право умереть с голода на Венере, если он не отработает свои подъемные и проезд в оба конца.

Несколько человек собрались вокруг трибуны, внимательно рассматривая и обсуждая его: «Не особенно мускулист…», «У меня нет особой охоты предлагать цену за этих шибко умных молодчиков, они смутьяны…», «Да, но тупой не оправдывает своих харчей…», «А что он умеет делать? Погляжу-ка его анкету…». Покупатели направились к столу служащего и стали рассматривать результаты многочисленных анализов и исследований, которым подвергался Уингейт во время своего карантина. Только один из них, с маленькими блестящими глазками, остался возле трибуны. Он боком придвинулся к Уингейту, поставил одну ногу на подмостки, приблизил к нему свою физиономию и заговорил доверительным тоном:

— Меня не интересуют те дутые рекламные листы, парень. Расскажи мне о себе сам.

— Мне нечего добавить.

— Говори смелее. Тебе у меня понравится. Совсем как дома. Я бесплатно вожу своих парней в Венусбург. Есть у вас опыт в общении с неграми?

— Нет.

— Ну, здешние туземцы, собственно, не негры, это только так говорится. Похоже, ты смог бы стать бригадиром. Приходилось раньше?

— Немного.

— Ладно… может быть, ты слишком скромный. Я люблю, когда человек держит язык за зубами. Я никогда не позволяю моему надсмотрщику применять плетку.

— Еще бы, — перебил его другой патрон, подойдя к трибуне, — это вы оставляете для себя, Ригсби!

— А вы не лезьте не в свое дело, Ван Хайзен!

Ван Хайзен, пожилой коренастый человек, не обратил на его слова никакого внимания и заговорил с Уингейтом:

— Ты предупредил о своем увольнении. Почему?

— Все это было ошибкой. Я был пьян.

— А пока — будешь ты честно работать?

Уингейт задумался.

— Да, — сказал он наконец.

Ван Хайзен кивнул, тяжелой походкой отошел к своему стулу и осторожно опустил на него свое массивное тело, подтянув штаны, такие же как у рабочих.

Когда все расселись, агент весело объявил:

— Ну вот, джентльмены: если вы готовы, давайте послушаем первое предложение по этому контракту. Я был бы рад, если бы сам мог сделать на него заявку — на должность моего помощника, честное слово! Так вот… я не слышу предложений…

— Шестьсот!

— Прошу вас, патроны! Разве вы не слышали, что я упомянул о предложении в тысячу?

— Я не подумал, что вы сказали это серьезно. Он какой-то сонный.

Агент Компании поднял брови.

— Извините, мне придется попросить работника сойти с трибуны.

Но, прежде чем Уингейт успел сойти, другой голос произнес:

— Тысяча!

— Ну вот так-то лучше! — воскликнул агент. — Я должен был знать, что вы, джентльмены, не допустите, чтобы от вас ускользнула такая возможность. Но этого еще мало. Слышу ли я тысячу сто? Давайте, патроны, ведь не можете вы наживать свои богатства без рабочих! Слышу ли я…

— Тысяча сто!

— Тысяча сто от патрона Ригсби! Ну и дешевка это была бы — за такую цену! Сомневаюсь, однако, чтобы он вам достался. Слышу ли я тысячу двести?

Грузный коренастый человек поднял большой палец.

— Тысяча двести от патрона Ван Хайзена. Я вижу, что сделал ошибку и только отнимаю у вас время; интервалы должны быть не менее двухсот. Слышу ли я тысячу четыреста? Слышу ли я тысячу четыреста? Идет раз за тысячу двести… идет два…

— Тысяча четыреста! — бросил Ригсби мрачно.

— Тысяча семьсот! — сразу же добавил Ван Хайзен.

— Тысяча восемьсот! — сердито отрезал Ригсби.

— Нет, — протянул агент. — Интервалы не менее двухсот! Прошу вас!

— Ладно, проклятье, тысяча девятьсот.

— Я слышу тысяча девятьсот. Это число трудно написать. Кто даст две тысячи сто?

Ван Хайзен снова поднял палец.

— Значит — две тысячи сто! Наживать деньги стоит денег! Что я слышу? Что я слышу? — Он сделал паузу. — Идет за две тысячи сто — раз… идет за две тысячи сто — два… Вы так легко отказываетесь, патрон Ригсби?

— Ван Хайзен… — остальное было произнесено слишком невнятно, чтобы можно было разобрать.

— Еще один шанс, джентльмены! Идет… идет… Пошел! — Он громко хлопнул ладонями. — Продан Ван Хайзену за две тысячи сто! Поздравляем, сэр, с удачной покупкой!

Уингейт направился вслед за своим новым хозяином к дальней двери. В проходе их остановил Ригсби:

— Ладно, Ван, вы позабавились! Согласен скостить ваши убытки на две тысячи.

— Прочь с дороги!

— Не будьте идиотом. Он для вас не подарок. Вы не умеете заставлять людей потеть, а я умею!

Ван Хайзен, не слушая его, быстро прошел мимо. Уингейт последовал за ним в теплую зимнюю изморось, к стоянке, где параллельными рядами выстроились стальные «крокодилы».

Ван Хайзен остановился возле тридцатифутового «ремингтона».

— Влезайте!

Длинный, похожий на ящик корпус машины-амфибии был нагружен до самой ватерлинии запасами, приобретенными Ван Хайзеном на базе. Человек шесть лежало, растянувшись на брезенте, который покрывал груз. Один из них уставился на Уингейта, затем перемахнул через борт.

— Хамф! О, Хамф!

Это был Хартли. Уингейт сам удивился радости, охватившей его при этой встрече. Он схватил руку Большеротого и обменялся с ним обычными ласковыми ругательствами.