Роберт Хайнлайн - История будущего [сборник]

А теперь, друзья мои и сограждане, что же все это означает для нас с вами? Новости Дня передают комментарий всеми нами любимого Альберта Рейфшнайдера!

— Говорит Альберт Рейфшнайдер. Мое почтение, уважаемые сограждане. Можете не беспокоиться: для рядовых граждан чрезвычайное положение будет ощутимо не больше, чем легкая перемена давления для этих махин, что управляют погодой! Так что успокойтесь и не берите в голову! Оказывайте всяческое содействие прокторам и продолжайте заниматься вашими собственными делами. Если кое-что покажется вам неправильным, не препятствуйте властям, апеллируя к законности, но, повторяю, оказывайте им всяческое содействие!

Вот что значит для нас с вами чрезвычайное положение на сегодняшний день. Что оно будет означать завтра, послезавтра, через год? А то, что ваши верные слуги предприняли вынужденную попытку добыть для вас секрет долгой и счастливой жизни! Пока что не слишком обольщайтесь надеждами; однако, честно вам скажу, все происходящее наводит меня на мысль о заре новой эпохи! Именно так — новой эпохи! Ревностно охраняемый эгоистичным меньшинством, секрет вечной молодости вскоре станет…»

Лонг вопросительно покосился на Либби и выключил аппарат.

— Полюбуйтесь, — прокомментировал Либби, — вот что службы новостей имеют в виду под «беспристрастным изложением фактов»!

Лазарь полез в сумку, закурил и ответил:

— Да ладно, Энди, черт с ними. Всяко бывает — хорошо ли, плохо… Вот сейчас, кажется, ничего хорошего не предвидится — люди снова хотят подраться. На этот раз с нами.

К концу дня подземное убежище, известное как Семейная Усадьба, было заполнено до отказа. Родичи продолжали прибывать из Иллинойса и Индианы по подземным туннелям. С наступлением темноты у входа в подземный бассейн началось сущее столпотворение — спортивные подводные лодки, тримобили, вроде того, какой был у Мэри, обычные машины, приспособленные для передвижения под водой. Все они были наполнены беженцами; некоторые из них едва не задохнулись, ожидая под водой очереди к пропускному шлюзу.

Зал заседаний был слишком мал, чтобы вместить всех. Постоянные жители Усадьбы освободили самое большое помещение — столовую, и убрали переборки, отделявшие ее от зала. Ровно в полночь на кафедру поднялся Лазарь.

— Ну что, — начал он, — давайте-ка устроимся поудобней. Кто там впереди, сядьте, чтобы и задние видели. Я родился в 1912 году, есть кто старше? — Выдержав паузу, он продолжил: — Кого выберем в председатели? Давайте, колитесь.

Последовало три предложения, но третий из выдвинутых, не дожидаясь четвертой кандидатуры, поднялся:

— Аксель Джонсон, от имени Семьи Джонсонов. Прошу снять мою кандидатуру и остальным предлагаю сделать то же самое. Лазарь вчера отлично справился с этим делом и рассеял туман, в котором мы чуть не заплутали, так пусть он ведет собрание и сегодня. Времени политесы разводить у нас нет.

Остальные кандидаты тоже взяли самоотвод, а других никто не выдвигал. Тогда Лазарь сказал:

— Хорошо. Прежде, чем начнем прения, я бы предложил послушать Старшего Поверенного. Возражений нет? Итак, Зак, что у тебя? Из наших — сцапали кого?

Заккур Барстоу был известен всем, поэтому сразу ответил:

— От имени Поверенных. Наш доклад еще не совсем готов, однако сведений об аресте кого-либо из родичей пока не поступало. Из девяти тысяч двухсот восьмидесяти пяти родичей, которые жили открыто, девять тысяч сто шесть уже сообщили, что находятся в безопасности. Это было десять минут назад. Они находятся либо в других Семейных Усадьбах, либо в домах родичей, не известных властям, либо в прочих безопасных местах. Предупреждение Мэри Сперлинг оказалось удивительно эффективным, если учесть то исключительно короткое время, которое прошло с момента его передачи до момента введения чрезвычайного положения. Однако мы все еще находимся в неведении относительно участи ста семидесяти девяти человек. Надеюсь, в ближайшее время они дадут о себе знать — во всяком случае, большинство. Многие из них, скорее всего, просто не имеют возможности с нами связаться.

— Зак, давай ближе к делу, — потребовал Лазарь. — Каковы шансы, что все они доберутся до укрытий безо всяких яких?

— Совершенно никаких.

— Это как же?

— Уже известно, что трое из них, под своими официальными именами, находятся в пассажирских кораблях, совершающих рейс на Луну. Те, о которых мы ничего не знаем, вероятно, тоже в сходной ситуации.

— Вопрос! — с места вскочил небольшого роста, взъерошенный человек и ткнул пальцем в сторону Старшего Поверенного. — Всем ли родичам, которым сейчас грозит арест, была сделана гипнотическая блокада?

— Нет. Но ведь…

— Я желаю знать, по чьей вине!

— Заткнись! — взревел Лазарь. — Ты нарушаешь порядок ведения! И мы здесь не для того, чтобы выяснять, кто в чем виноват! Давай дальше, Зак.

— Хорошо. Однако частичный ответ на поставленный вопрос я могу дать. Всем известно, что предложение хранить наши тайны при помощи гипноблокады было провалено на Совете, проголосовавшем за смягчение «Маскарада». И помнится, брат, задавший этот вопрос, приложил руку к провалу данного предложения.

— Неправда! И я настаиваю на…

— Закрой пасть! — Лазарь метнул яростный взгляд на возмутителя спокойствия, затем, приглядевшись к нему повнимательнее, добавил: — Браток, да ты же — явное свидетельство тому, что фонду надо было заниматься не долголетием, а селекцией! — Лазарь оглядел зал. — Высказаться сможет каждый. Но только в порядке очереди, установленной председателем. И если этот парень еще раз сунется, я вобью его зубы ему же в глотку! Как, я верно веду собрание?

По залу прошелестел шепот, как одобряющий, так и негодующий, но возражений не последовало. Заккур Барстоу продолжал:

— Следуя совету Ральфа Шульца, Поверенные в течение последних трех месяцев пытались сделать так, чтобы все заявившие о своем существовании родичи подверглись гипноблокаде, и почти преуспели в этом…

Он остановился.

— Давай, Зак, не тяни, — буркнул Лазарь. — Мы в безопасности? Или нет?

— Нет. По крайней мере двое из тех, кого наверняка арестуют, гипноблокаде не подвергались.

Лазарь пожал плечами.

— Печально. Все, ребята, играм нашим конец. Один кубик сыворотки правды сведет весь наш «Маскарад» на нет. Это в корне меняет ситуацию — во всяком случае, изменит ее через пару часов. Что будем делать?

В рубке управления трансконтинентальной ракеты «Валлаби», совершавшей рейс в южное полушарие, вдруг ожил телеком и — щелк! — выбросил лист бумаги с сообщением. Второй пилот взял послание, прочел, перечитал еще раз…

— Шкипер, должен вас огорчить.