Роберт Хайнлайн - История будущего [сборник]

— Выясним.

— Теперь, раз уж Флорида сдалась, ты, конечно, готов штурмовать Техас?

— В любое время. Для начала затравим их слухами.

Заголовок в газете «Знамя Даллас-Форт Уорта»:

ЛУНА ПРИНАДЛЕЖИТ ТЕХАСУ!!!

«…и это, ребятки, пока что все. Не забудьте: принимаются только первые или вторые экземпляры машинописи. Главный приз — лунное ранчо в тысячу акров, бесплатное и не облагаемое налогами. Второй приз — точная копия лунного корабля высотой в шесть футов. Да плюс к тому пятьдесят — ну-ка, посчитайте внимательно — пятьдесят объезженных под седло шотландских пони! Ваше сочинение из ста слов «Почему я хочу на Луну» будет оцениваться за оригинальность и искренность, а не по правилам грамматики и всяким там писательским штучкам! Шлите свои сочинения дядюшке Таффи — Олд Мехико, Хуарес, п/я 214!»

Харримана ввели в кабинет президента «Мока-Кока Компани» («Только Мока — истинная Кока», «Я пью только Колу и весел всегда»). В дверях он притормозил — до стола президента было футов двадцать — и быстро приколол на лацкан круглый значок в два дюйма диаметром.

Паттерсон Григгс поднял взгляд:

— Ну, Ди-Ди, вот уж уважил… Проходи, са…

Внезапно неутомимый популяризатор безалкогольных напитков осекся; на лице его появилось совсем другое выражение.

— Зачем ты нацепил эту штуку?! — зарычал он. — Мне назло?!

Харриман отцепил от лацкана двухдюймовый кругляш и сунул его в карман. Значок был рекламным: на желтом фоне черной краской во всю его двухдюймовую ширину красовалось: (6+) — торговая марка единственного серьезного конкурента «Мока-Кока».

— Нет, — ответил Харриман, — и за твое раздражение я не в обиде. Я вижу, что такие значки таскает половина школьников, и пришел с дружеским советом, а вовсе не для того, чтоб злить тебя.

— И что же ты хочешь сказать?

— Когда я остановился в дверях, значок на моем лацкане с твоего места выглядел точно так же, как полная Луна, если смотреть из твоего сада. И ты с легкостью прочел, что на нем написано, так? Я знаю, что так: ты завопил прежде, чем я успел шевельнуться.

— И что с того?

— Как бы ты себя чувствовал — и как бы чувствовал себя твой отдел сбыта — если бы такая же надпись была и на Луне, а не только на свитерах школьников?

Поразмыслив, Григгс сказал:

— Ди-Ди, кончай эти дурацкие шутки. У меня сегодня был тяжелый день.

— А это не шутки. Ты, наверное, уже слышал на Уолл-Стрит, что за полетом на Луну стою я. Между нами говоря, Пат, это дело требует безумных денег. Даже для меня. На днях зашел ко мне один тип — имен я называть не буду, ладно? Ты и сам можешь догадаться. В общем, тип этот представляет клиента, желающего приобрести рекламную концессию для Луны. Он знает, что мы не уверены в успехе, но сказал, что его клиент склонен рискнуть. Вначале я не мог сообразить, о чем он; он разъяснил. Тогда я решил, что он валяет дурака. А потом у меня глаза на лоб полезли! Глянь-ка.

Харриман извлек из кармана большой лист бумаги и развернул его на столе перед Григгсом.

— Видал? Оборудование можно установить в любом месте вблизи от центра видимого лунного диска. Восемнадцать пиротехнических ракет выстреливаются в восемнадцати направлениях, как спицы в колесе, но каждая из них летит на строго выверенное расстояние. Они долетают, бомбы, которые они несут, разрываются и рассыпают где надо мелкую сажу. Воздуха на Луне, как ты знаешь, нет, и мельчайший порошок бросить так же легко, как, скажем, копье. И вот результат.

Он перевернул лист; на обратной его стороне было желтое изображение Луны, а поверх него — жирное, черное (6+).

— Значит, эта шайка… эти отравители…

— Нет, я этого не говорил! Однако теперь суть тебе ясна: шесть плюс — всего два символа, их можно сделать такими большими, что их будет совсем легко прочесть с Земли.

Григгс не мог оторвать глаз от этого рекламного кошмара.

— Я не верю, что они смогут это сделать!

— Одна почтенная пиротехническая фирма гарантировала успех, при условии, что их оборудование будет доставлено на место. Подумай сам, Пат, много ли надо пиротехнической ракете, чтобы прилуниться там, где это потребуется? Ты же знаешь, гравитация там низкая, даже ты смог бы забросить бейсбольный мяч мили на две.

— Люди никогда этого не допустят! Это… святотатство!

Харриман грустно посмотрел ему в глаза:

— Твои бы слова — да Богу в уши… Но ведь допускают люди видеорекламу, а также надписи в воздухе реактивными струями самолетов…

Григгс закусил губу.

— Тогда я не понимаю, чего ты вообще ко мне с этим пришел! Ты же, черт тя подери, отлично знаешь, что название моей продукции нет смысла помещать на Луну! Буквы получатся слишком маленькими!

— Потому я к тебе и пришел, — кивнул Харриман. — Понимаешь, для меня это не просто новое предприятие. В этом предприятии — моя душа. И меня просто блевать тянет от мысли, что кто-то способен ради рекламы так испоганить Луну. Ты верно сказал — святотатство. Однако… Эти шакалы каким-то образом разнюхали, что у меня туговато с деньгами, и пришли, зная, что я вынужден буду их выслушать. Я их выпроводил, обещал дать ответ во вторник, а потом отправился домой и всю ночь мучился бессонницей. А потом вспомнил о тебе.

— Обо мне?

— Именно. О тебе и твоей компании. У тебя ведь отличная продукция, и ее действительно необходимо рекламировать. Я подумал, что есть множество других способов использовать Луну для рекламы — и при этом не нужно ее уродовать. Допустим, твоя компания купит эту самую концессию, но с проникнутым гражданским сознанием добровольным обязательством: никогда ею не пользоваться. Допустим, этот факт ты разрекламируешь на своих плакатах, допустим, ты выпустишь картинки: девочка и мальчик сидят на Луне с бутылочкой «Моки», допустим, «Мока» будет единственным безалкогольным напитком, побывавшим на Луне. В общем, не мне тебя учить.

Харриман бросил взгляд на часы.

— Пора, я не хочу торопить тебя с ответом. Если мое предложение тебя заинтересовало, дай мне знать до завтрашнего полудня, и я сведу своего Монтгомери с твоим заведующим рекламой.

Глава большого газетного треста недолго заставил Харримана дожидаться в приемной — самый минимум, как промышленного магната либо члена кабинета. Вновь Харриман задержался в дверях и приколол на лацкан значок.

— Привет, Делос, — сказал издатель. — Как нынче зеленый сыр; раскупают?

Заметив значок, он нахмурился:

— Если это шутка, то — дурного тона.

Харриман спрятал кругляш в карман. На сей раз на нем красовалось изображение серпа и молота.

— Это вовсе не шутка, — сказал он. — Это — кошмар, полковник! Мы с вами одни из немногих в этой стране понимаем, что коммунизм, как и раньше, представляет собой большую опасность.