Николай Басов - Закон военного счастья

Уже секунд через двадцать были в креслах. Застегиваясь на ходу, стали подниматься, и тогда ударил первый выстрел. Это был неприцельный, какой-то на редкость непонятный шлепок серого луча со стороны города… Но он позволил их увидеть, потому что они как раз «вылезли» из-за забора, и обращенные вниз зеркала отразили даже эту слабую вспышку.

И тогда началось. Щелчки огня уперлись в темное, низкое небо и слева, и справа от них. Сквозь сцепленные от напряжения зубы Ким пробормотал:

– Ну, если они наши зеркала повредят…

Росту пришло в голову, что зеркала как раз совсем не их, но он опять не стал разочаровывать пилота. Мало ли что, сейчас от его рук и сообразительности зависела их жизнь.

Впрочем, жизнь их еще зависела от меткости пернатых, но так получилось, что те попадания, которые по людям все-таки пришлись, ударили в блины, которые почти ничем нельзя было испортить, и в плотное, довольно крепкое днище. В общем, зеркала лишь зазвенели на эту пальбу, но не рассыпались осколками.

А спустя еще минуту, когда огонь стал по-настоящему массированным, они уже летели в темноте, в стороне от города пернатых, в полной невидимости.

– Кажется, обошлось, – отозвался Ким и улыбнулся. Рост помнил эту его крепкозубую улыбку и любил ее. Он тоже чувствовал себя превосходно, так, что даже обнял Кима за плечи и слегка стукнул от полноты чувств по шлему.

Они победили, снова победили. А Росту так нужна была победа, хоть небольшая, хоть временная, как сейчас… Впрочем, нет, сейчас-то они победили на полную катушку. Пернатые остались с клювом, а человечество…

– Да, нам эта штука нужна, – согласился Ким. Оказывается, свою сентенцию Рост произнес вслух. Не дождавшись ответа, Ким заключил: – Не хотелось бы, конечно, говорить, что это слишком уж гигантский шаг человечества вперед, но… придется. Теперь, Ростик, мы – на коне. Теперь у нас будет энергии – хоть завались. Ну, я имею в виду, когда наши лбы из университета тоже научатся такие зеркала лить.

– Научатся, куда им деваться, – отозвался Рост. – Правда, есть еще зима… Зимой, понимаешь ли, солнышко тут не особенно активно.

– Зимой мы завоюем болота и снова начнем резать торф. Так ведь? – Рост не знал, что на это ответить. Поэтому Ким добавил: – И как все здорово прошло, а? Без сучка без задоринки…

Впрочем, совсем без сучка не получилось. Нагруженные, они шли так медленно, что к рассвету оказались всего лишь в двухстах километрах от обворованного города с мастерами стеклянного литья, и все еще над территорией пернатых. Осознав эту проблему, Рост спросил:

– Слушай, а у них не может быть какой-нибудь семафорной сигнализации? Вдруг они отрезали нам пути к отступлению?

– Ничего, через пару часов мы с их местности окончательно съедем. А там…

Рост подумал.

– Знаешь, иди-ка ты лучше через море. На Одессу. Там и заправимся для последнего броска домой.

– Нам не нужно заправляться, у нас топлива хватит, даже если мы пойдем через море.

– Вот и иди.

– Не понимаю, чего ты перестраховываешься? – удивился Ким. – Впрочем, понятно, работать-то мне, а тебе – только посиживать… Кстати, на берегу тоже сидят наблюдатели, тоже на летающих птичках, и с ними ох как нелегко может получиться.

Но над побережьем их никто не заметил, даже в темноте было понятно – тут никого нет. Словно и не могло быть. Ким хотел уже было прокомментировать эту новость, как вдруг включилось Солнце. И его сарказм по отношению к осторожничающему Ростику испарился. Потому что в бинокль стало видно, что чуть южнее, в стороне границы пернатиков и людей, кружат неисчислимые стаи летающих страусов. Их было столько, что стало понятно, почему Ким на своей лодочке так легко перешел береговой срез. И еще было ясно, даже в темноте без столкновения с ними Ким не прошел бы. Только чокнутый мог рассчитывать, что с грузом зеркал на «спине» и относительно низкой маневренностью их лодки они сумели бы сдержать сотни отчаянных летунов.

– М-да, – промычал Ким, – молодец, Рост. В очередной раз – молодец.

Но Ростик думал иначе.

– Слушай, может, вообще стоило над морем идти, ну, по тому же маршруту, как мы сюда прилетели?

– Да ладно тебе, зеркала мы все равно вывезли – это раз. И два – в живых остались. Может, для тебя это не очень интересно, но для меня значение имеет. – Ким хмыкнул. – Не понимаю, чего ты теперь-то волнуешься? Догнать нас они не сумеют, если не захотят слишком уж глубоко на нашу территорию заходить. А тогда мы укроемся в Одессе… Нет, теперь им нас не достать, тем более что и наши ребята ведь не спят, будет нужно – помогут.

– Они нас видят. Понимаешь, они теперь очень хорошо знают, кто и почему устроил им такой хипиш этой ночью.

– Ну и что?

Рост вздохнул.

– Ничего. Просто теперь может так получиться, что придется снова воевать. Надоело. – Рост подумал и закончил уже совсем «убитым» тоном. – Тем более что они сильны, а мы, кажется, не очень.

На испытания Ростика не пригласили. Просто, наверное, не заметили, что у него тоже есть интерес к попыткам отлить человеческие зеркала, хотя и по технологии пернатых. Чтобы зря не раздражаться, он стал достраивать дом. И строил его так, что даже Любаня, которая в последнее время стала слегка странной, то есть почти не обращала внимания на то, что он думает и как говорит, посоветовала не перенапрягаться. А мама так просто извелась, но по старой врачебной привычке вмешиваться лишь в крайнем случае, когда без нее уже не обойтись, терпеливо щурила глаза и вздыхала.

Если бы дело было только в режимности, Ростик, может быть, и понял бы, хотя и с трудом. Но когда к нему на второй день после их возвращения из засады на столбе явился Поликарп Грузинов, набравший в последнее время недюжинное влияние своими инженерно-техническими достижениями, и попросил как можно подробнее нарисовать, что Ростик запомнил из внешнего вида установки пернатых, всякое дальнейшее игнорирование означало только одно – Рост находится, так сказать, в опале.

С этим ощущением скрепя сердце Рост проковырялся на своей стройке почти неделю, пока к нему не заявился Ким. Он и принес весть, что в общем и целом все получилось.

– Конечно, – рассказывал он, – наши зеркала тяжелее, и отражательная способность у них хуже, потому что металл какой-то темный… Но, согласись, это – не главное. В зеркалах пернатых тоже почти никакого отражения нет, словно в металлический доспех смотришься, а поди ж ты… По нашим замерам, почти две тысячи сто градусов дают.

Ростик присвистнул. Потом решился спросить, как все было. Но рассказ Кима особой информативностью не блистал. По его словам, получалось, что засыпали в какой-то котел кучу оконных и прочих стеклянных осколков, которые по приказу Председателя, оказывается, в последнее время собирали со всего города и сваливали в специальную, застланную камнем яму за городом, чтобы ценный продукт – стекло – не пропадал зря. И правильно, мало ли что еще получится с тем песком, который Казаринов в свое время нашел у Одессы, а тут – свое, родное, еще с Земли. А засыпав, дождались, пока раскочегарится котел, так же, как и стекло, расплавили металл, вылили на перевернутую гравитационную поверхность, и все благополучно застыло.