Николай Басов - Рождение гигантов

Вот на Артема Табаск и оперся передними лапками, спешно задрав свой великолепный хвост, нимало не заботясь о субординации, по которой, конечно, в строю так обращаться даже с младшим лейтенантом не полагалось. Лада удивленно посмотрела на Ростика, поняла, потом решительно заголосила:

– Младш-ле’тнт Михайлов, выйти из строя.

На этом поиски завершились. Табаск снова забрался на плечи к Ростику, словно бы успокоился после проделанной работы. Для Роста с Ладой работа же только началась. Им пришлось почти до полуночи сидеть с Артемом, Костыльковым и время от времени заходившим в комнату, где они вели эти переговоры, Казариновым, рассказывая, что теперь ему придется делать. Михайлов не соглашался ни в какую, главный аргумент он высказал почти сразу и потом придерживался его со стойкостью пытаемого партизана:

– Я не могу… У меня жена рожает тут, а вы… Какие-то походы в море, обучение с касаткой… Нет и еще раз нет.

– Не обучение, а контакт, переход в ее тело, командование ее действиями, – поясняла Лада, но парень попросту не слушал.

Наконец Ростик не выдержал.

– Артем, я бы мог тебе приказать, и поверь, что этот приказ тебя заставят выполнить. Но мне хочется, чтобы ты понял – у нас не та ситуация, когда мы можем позволить тебе отвертеться, поэтому будет лучше, если ты сам проявишь к этому желание. Просто – поймешь и захочешь этим заниматься.

Парень так и остался при своем мнении. Но Ростика это уже не смущало. Он приказал перенести к месту, где и сам в середине лета ночевал под открытым небом, походные койки, выставить там дополнительную охрану и обосновался с чувством, что день прошел не зря.

Михайлов появился только под утро, с мешком каких-то вещей, которые ему были явно не нужны, голодный настолько, что съел все, что осталось после ужина Ростика и Лады, который они себе устроили у костра. После этого он улегся на свою отчаянно скрипевшую койку и обреченно принялся смотреть в темное еще полдневное небо.

– Парень, – заговорила Лада.

Она тоже не спала, может быть, гадая, а появится ли Михайлов, не пустится ли в бега, чтобы… Ну, его мнения о справедливости или обязанностях перед семьей могли завести его куда как далеко. К счастью, сильнее мыслей об уюте и семейном благополучии в нем оказалось чувство долга.

– Артем, ты не очень переживай. Подумай о том, какой аттестат теперь станет получать твоя жена.

Ростик и Лада при этом немного затаили дыхание, важно было понять, что он сам теперь думает.

– Да что там, аттестат… Мы же все равно не голодали, дети учатся, чего нам еще-то?

– Будет лучше, и в чинах подрастешь, – продолжала Лада.

Тогда-то Ростик вдруг вспомнил, что этот самый Михайлов и раньше был не слишком озабочен службой, чином и общим положением. Интересно, почему именно его выбрал Табаск? Из-за того, что не нашлось никого лучше? Это может быть ошибкой, думал Ростик, при таком индифферентном отношении к обязанностям этот парень вряд ли на многое способен.

– Ты плавать умеешь? Море, воду любишь?

– Купаться люблю, но не плавать, а так… чтобы по грудь было. – Он вдруг перевернулся на живот, посмотрел на Ростика, хотя определенно не мог видеть его при свете затухающего костерка. – Ты пойми, майор…

– Привыкай называть Гринева командиром, – серьезно посоветовала ему Лада.

– Ладно. Командир, учти, я если жену три дня не вижу, весь извожусь… Она же у меня такая… нежная.

– Знаю, – вдруг снова очень твердо заговорила Лада, – про вас вся Одесса говорит, что вы оба – любовники хоть куда. Но когда ты окажешься там, это пройдет.

Интересно, подумал Ростик, она-то откуда знает? Ведь ни разу не побывала в гиганте.

– Зачем ты так? – спросил он ее. Потом повернулся к Михайлову. – Артем, я не знаю, как тебя успокоить. Просто думай, что у нас действительно нет выбора, мы должны это сделать. Понимаешь? – Он помолчал и договорил, хотя знал, что, вероятно, откровенно обманывает этого паренька: – Могу обещать только одно, как только найдем тебе замену, а такое возможно, и даже скорее, чем ты думаешь, я тебя отпущу. Мне и самому не нравится, что ты так небрежно относишься к этому заданию, поэтому… Да, как только будет альтернатива, сразу освобожу, на это и рассчитывай.

– Так всегда говорят, а потом… – Артем вздохнул и укрылся с головой.

– Но сейчас все равно начинай думать о том… о касатке, которую ты должен приручить, – посоветовала Лада. – Это часть задания.

И к удивлению Ростика, Табаск, видимо, вполне довольный своим выбором, вдруг сполз с него, добрался до койки Михайлова и ловко взлетел ему почти на голову. При этом Лада охнула и тут же потребовала:

– Артем, терпи. Он ничего просто так не делает.

– Вы все просто так ничего не делаете, – донеслось, как из погреба, из-под одеяла, но сбоку появилась рука и мягко обхватила хвостатого зверька.

Табаск свернулся в локте этой руки и едва слышно чихнул. Видимо, и ему придется теперь привыкать к этому новому для него человеку, подумал Ростик. И тут уж, чихай не чихай, а принимайся за какое-то таинственное, понятное только кесен-анд’фам дело, чтобы этот выбор оправдался, чтобы парень действительно смог использовать новую касатку по назначению, и даже наилучшим образом.

Плавал Артем еще хуже, чем хотелось бы, практически он умел лишь держаться на воде, да и то недолго. Даже умение лежать, планировать, как это когда-то называлось в Ростиковом детстве, как выяснилось, было для него непостижимым искусством. Его пугало дыхание через трубку, пугала вода на лице, пугала глубина под ним, которая казалась бездонной.

Ростик, приглядываясь к нему, решил, что парня мучает какая-то фобия, вроде той, о которой рассказывала ему одна знакомая еще в школе, мол, она не может плавать, потому что боится наткнуться на утопленника.

Красота подводного мира оставалась для него закрытой, он не чувствовал ни малейшего подъема, обнаружив свою тень на дне, его оставляла безучастным прохлада, которая окутывала тело, стоило чуть погрузиться в глубину. Не веселила жизнь, кипевшая вокруг, все эти бесчисленные стаи мальков, крабики, ползающие между камешков и водорослей, раковины, дышащие всем своим нежным тельцем. И отчаянно пугало дальнее, темно-жемчужное море, которое даже при спокойной погоде колыхалось, пронизанное острыми солнечными стрелами, как на суше бывает очень редко, особенно в Полдневье, где каждая тучка составляла исключение из-за бедности атмосферы.

Тем не менее Ростик провел несколько дней, заставляя Артема привыкнуть к тому миру, который теперь должен был стать для него привычным, словно собственная спальня, или еще привычней. Иногда ему казалось, что Табаск все-таки ошибся, что не может такой сухопутный и неспортивный увалень понять радости подводного мира и эффективно работать в теле очередной касатки. Но почему-то его, даже в этих сомнениях, не оставляло чувство все возрастающей уверенности в правильности выбора мангуста. Поэтому они продолжали заплывы, ныряния, а Ростик не скупился на уговоры и даже откровенные понукания.