Эдгар Берроуз - Красный Ястреб

Я не знаю, что произошло. Глаза ее большие, испуганные, смотрели в мои глаза, губы ее приоткрылись и она вздохнула так, как будто всхлипнула. Но мы так стояли всего лишь мгновение, затем она отвернулась, мышцы ее расслабились и она безвольно поникла у меня на руках.

Я осторожно положил ее возле костра и аккуратно укрыл. Что-то со мной случилось. Я не знаю, что именно, но все, что происходило сейчас в мире, казалось мне чепухой по сравнению с тем, удобно ли лежать Бетельде.

Молча я сидел рядом с ней и смотрел на нее так, как будто никогда раньше не видел. И клянусь Знаменем, я действительно ее так раньше не видел. Она, как ящерица пустыни, постоянно меняла свой облик. Сейчас это была совсем не та девушка, которую я только что видел. Это было совсем новое чудесное создание, красота которого была несравнима ни с чем.

Нет, я не знал, что случилось но меня это и не беспокоило. Я просто сидел и наслаждался ее красотой. А затем она взглянула на меня и сказала четыре слова, от которых сердце застыло в груди.

Она смотрела на меня и в глазах ее была боль и тоска. Что-то случилось с ней тоже – я видел это.

– Я из Ортисов. – сказала она, и опустила голову.

Я не мог вымолвить ни слова. Я просто сидел и смотрел на маленькую хрупкую девушку, моего кровного врага. Долго мы сидели так у костра, а затем она уснула. Я решил, что мне тоже нужно поспать. Когда я открыл глаза, костер уже погас, я совершенно замерз, над дальними вершинами гор виднелись первые лучи солнца. День начинался. Я встал, снова разжег огонь. Затем я пошел на поиски Красной Молнии, чтобы ускакать отсюда, пока Бетельда не проснулась. Мой конь пасся недалеко от лагеря, но я не вскочил на него и не ускакал прочь. Я вернулся снова в лагерь. Не знаю почему. Я не хотел видеть ее, но что-то влекло меня к ней.

Она уже встала и сейчас стояла, оглядываясь по сторонам. Могу поклясться, что в ее глазах мелькнула радость и облегчение, когда она увидела меня.

Она улыбнулась мне и я не смог быть твердым и непреклонным, каким должен был бы быть с кровным врагом.

Я дружески обнялся с ее братом, подумал я, почему я должен иначе относиться к ней? Конечно, я скоро уеду и никогда больше не увижу ее, но пока я здесь, зачем мне обращаться, как с врагом? Так я успокаивал свою совесть.

– Доброе утро, – сказал я, приблизившись. – Как ты спала?

– Прекрасно. А как ты? – голос ее был мелодичным, а глаза ее действовали на меня, как старое вино.

Японцы выкатились из своих шатров. Обнаженные дети бегали с собаками, чтобы согреться. Женщины развели костры, возле которых собрались мужчины, ожидая, пока им приготовят еду.

Поев, я вскочил на коня и отправился на охоту. Я сомневался в результате, так как у меня был тяжелый лук Калькара. Но тем не менее я убил двух оленей, хотя поиски добычи увели меня от лагеря дальше, чем я ожидал.

Уже было довольно поздно, когда я возвращался в лагерь. Красная Молния с трудом шел, сгибаясь под тяжестью добычи. Я заметил, что он нервничает: фыркает и шевелит ушами. Я не понимал в чем дело, но тоже насторожился, так как привык доверять своему другу.

И когда я приблизился в лагерь, я понял, что встревожило коня. Чутье не обмануло его. Мирного счастливого лагеря больше не было. Шатры были разгромлены, а на земле валялись два маленьких трупа – трупа моих новых друзей. И все. Тишина и запустение царили там, где так недавно кипела жизнь. Остались только мертвые.

Бетельда! Что сталось с ней? Кто сделал это? Я мог предположить только одно – Калькары выследили японцев и уничтожили лагерь. Те японцы, которые смогли убежать, остались живы, а Бетельду Калькары увезли с собой.

Я вспыхнул от гнева. Сбросив добычу на землю, я пришпорил Красную Молнию и поскакал по тропе, где были видны следы копыт лошадей, на которых приехали убийцы. Я видел следы нескольких лошадей, но следы одной из них изумили меня, они были вдвое больше обычных следов. У Калькаров были большие лошади, но это была лошадь самая большая, из всех виденных мною.

По следам я понял, что лошадей было не меньше двадцати, и когда угас мой первый пыл, я стал трезво оценивать ситуацию. Один человек ничего не смог бы сделать против отряда в двадцать человек.

И я поехал более осторожно. Однако я не смог бы ехать медленнее, так как меня влекла некая сила. А когда я задумывался о том, какие опасности ожидают Бетельду, я забывал всякую осторожность и думал только о крови, мести.

Месть! Она впиталась в меня с молоком матери, она была воспитана во мне многими поколениями, она была моим символом, моим Знаменем, она вела меня по кровавому пути, ведущему к морю. Месть, Знамя и Юлиан – это было одно целое. И вот, я Мститель, Великий Вождь Юлианцев, Защитник Знамени, скачу по горячим следам, чтобы спасти дочь Ортиса! Я должен был бы сгореть со стыда, но я не горел. Никогда раньше кровь моя не кипела во мне с такой силой, даже когда Знамя призывало меня в бой. Неужели есть что-то большее, чем Знамя? Нет, этого я не мог признать, но зато я понимал, что нашел нечто такое, что имело для меня большее значение, чем Знамя.

Я добрался до перевала, так и не догнав их, но по следам я видел, что они недалеко. Дорога была извилистой и большей частью она проходила в густых кустах, так что я не мог увидеть всадников впереди, а звук копыт терялся в звуках копыт моего коня. Поэтому я не знал, далеко ли они, но когда я выехал на перевал, я мог видеть уже на большее расстояние.

Убийц не было видно на дороге древних, поэтому я поехал к другой дороге, которая вела по северной стороне горного хребта. И тут я увидел всадников, которые ехали по дороге, направляясь в каньон.

Справа от меня шла тропа, которая вела в тот же каньон, куда всадники спускались. Я сразу понял, что если поеду по ней, то обгоню всадников, незамеченный ими, если только меня не задержат непроходимые заросли кустов.

И я поскакал по тропе, все время подгоняя коня, который наверное решил, что я сошел с ума, так как я всегда заботился о его ногах и не гнал его по плохой дороге. Но сегодня я не думал ни о чем, даже о своей жизни.

В одном месте случилось то, чего я боялся – тропу перерезала глубокая и широкая трещина. На крутом склоне виднелась еле заметная тропа и мой конь не колеблясь пошел вниз, куда я направил его. Присев на задние ноги, он буквально съезжал по склону и вскоре мы очутились внизу, немного помятые, но целые и невредимые. Но времени приходить в себя не было и мы тут же полезли наверх. Несколько раз земля осыпалась из-под копыт коня и у меня замирало сердце. Но все обошлось. Мы благополучно выбрались наверх.

Теперь я ехал осторожно, так как тропа проходила совсем близко от дороги, по которой ехали всадники. У входа в каньон я выбрал укромное место, откуда мог видеть дорогу, по которой поедут Калькары. То, что они еще не проехали было очевидно. На дороге не было следов, а кроме того я ехал сюда быстро и почти по прямой, в то время, как они двигались довольно медленно по извилистой дороге.