Алексей Бессонов - Концепция лжи

– Однако же мысль о том, чтобы прикрыть хождение наличных денег, через Сенат все же не прошла, – Леон вдруг почувствовал, что Марина раздражает его безапелляционностью своих суждений. – На святое покуситься не решились.

– Конечно! – фыркнула девушка. – Нужно же было оставить хоть какой-то «свисток» для выпуска пара! Отними наличку – так и проститутку не снимешь, и «дури» не купишь – как же жить дальше?

– Я не… – начал Леон, но закончить не успел – к павильону приближался отец и настоятельно подзывал его рукой.

– Тебя Пинкас ждет, он уже сейчас уезжает, – сообщил он. – Или, поговори с ним.

– А, да! – вспомнил Леон. – Спасибо…

Генерала он нашел за столом – активно жестикулируя, тот рассказывал мужьям маминых сестер какой-то замшелый анекдот из космической жизни. Дождавшись, когда он закончит, Леон вежливо наклонился к начальственному плечу:

– Пан генерал, вы хотели меня видеть? Простите, я тут отошел покурить…

Пинкас мгновенно стер с лица улыбку и, коротко кивнув своим собеседникам, встал со скамьи.

– Пойдем… давно я лесом не дышал.

Они медленно пошли по тропинке, уводящей прочь от днепровского берега в сторону хоть и окультуренных, но все же достаточно густых рощиц, отделяемых друг от друга небольшими спортивными комплексами.

– Я хотел спросить тебя вот о чем, – начал Пинкас, когда они отошли достаточно далеко от свадебного гула, то и дело перекрываемого взрывами пьяного хохота. – В какой мере ты оцениваешь политизированность своего сегодняшнего руководства?

– В Москве? – уточнил Леон.

– Разумеется, киевляне меня сейчас не интересуют.

– Н-ну, не знаю, – Макрицкий пошевелил бровями, – мне кажется, что эти люди просто выполняют те задачи, которые ставит перед ними Совет Роскосмоса. Мне не совсем понятно, что вы подразумеваете, говоря об их политизированности? Готовность выполнять политический заказ тех или иных сил – я правильно вас понял?

– Не совсем так, – Пинкас остановился, задумчиво посмотрел на верхушки деревьев и вдруг улыбнулся: – Понимаешь, есть данные о том, что реальные – а не почетные, это большая разница – руководители Роскосмоса разделились на два противоборствующих лагеря. Для одного из этих лагерей чрезвычайно важно сохранение, скажем так, существующих порядков с перспективой некоторой конфронтации с Евроагентством. Они там вообразили себе новый виток конкуренции, умники… вторая же группировка – люди, четко понимающие, что раз Договор не будет подписан ни при каких раскладах, значит нужно успеть вовремя найти свое место в реальной завтрашней перспективе. Так вот кто-то из твоих работает на первую группу. И ты должен четко понимать, что стоит тебе хоть как-то обозначить свои, скажем так, симпатии, как ты окажешься в очень непростой ситуации. Конечно, мы тебя в обиду не дадим – но нервы… мой тебе совет: научись быть «ни рыба ни мясо», пусть даже тебя подержат какое-то время за дурачка.

– Уже не держат, пан генерал.

– Худо, майор. Мне казалось, ты посообразительнее будешь. В общем, я не хотел бы, что бы ты, внук моего старого друга, влип в неприятности. Думаю, ума у тебя хватит. Понял?

– Понял, пан генерал…

Пинкас улыбнулся – вокруг глаз побежали лукавые морщинки, – и, назидательно хлопнув Леона по плечу, быстро зашагал в обратную сторону.

С восьмичасового борта майор Макрицкий выбрался в состоянии некоторого раздражения. Второй день свадьбы, как он ни крепился, все же закончился изрядным подпитием, да еще и в два часа ночи. В итоге, после подъема в половине шестого, собственно перелета и муторной езды в контору, к девяти, войдя наконец в заветную дверь, он чувствовал себя далеко не лучшим образом. Мельник уже был на месте. Бросив сумку у себя в кабинете, Леон кое-как ополоснул физиономию и поплелся докладываться по случаю прибытия из отпуска.

Антона он застал в меланхолическом настроении.

– Вижу свадьбу прямо у тебя на роже, – заметил Мельник, резво вынимая из сейфа коньяк и вазочку с подсохшими шоколадными бисквитами.

– Мне еще к Коровину, – вяло запротестовал Леон.

– Коровин сегодня в управлении и вряд ли у нас появится, – махнул рукой Мельник. – Так что формально я за него, а мне ты уже доложился. Сейчас отмечу отпускное, и всех делов. Один черт у нас пока ничего толкового не происходит.

– Шо – совсем? – удивился Макрицкий.

– Ну по крайней мере ничего такого, на что стоило бы обращать внимание. Так что держи вот стакан, а я по случаю отсутствия начальства охотно составлю тебе компанию.

Он налил две полные рюмки, придвинул одну из них к Леону, потом «выдавил» из автомата по чашке кофе и устало, как старик, опустился в свое кресло.

– Тебе не кажется, что ты стал часто «заряжаться»? – спросил Леон, не гяляд на друга.

– С того момента, как я перестал летать, мне много чего кажется, – тихо ответил Мельник. – В каком-то смысле черти мерещатся.

– Черти? Делириум догоняет?

Антон посмотрел на свои руки и ответил, не поднимая глаз:

– Так было бы лучше. Но увы… слишком мы все здоровые для делириума. Нам с тобой, чтоб до «белки» допиться, лет так двадцать усердствовать надо. А иначе – простой перевод продукта. Пью-пью, а что толку? Хоть бы совесть заела, так нет же!

– С чего вдруг совесть?

– С того, что мы с тобой тут по сути просто просиживаем штаны. Темы, которыми мы занимаемся, весьма и весьма серьезны, а мы их не разрабатываем, а так, слегка царапаем. Вчера вот вышла статья некоего академика Грановского – мне даже странно, почему этот тип до сих пор не попал в поле зрения ФСБ, – который, как я догадываюсь, знает о социальной системе тровоортов и их месте в Триумвирате больше, чем наше отделение, которое только Триумвиратом и занимается. Это что – гениальные прозрения?

– Ну, я не читал… и что он там прозрел?

– Да что – это не важно, почитаешь, она ведь открытая, в ленте «Анализис Ру». Важно то, что наши парни просто на ушах стоят. Подумай – некий новосибирский академик, самих тровоортов в жизни не видавший и строящий, что характерно, свои выкладки исключительно как «гипотезы» – то есть к нему лично не придерешься – выдает нечто, заставляющее предполагать, что в руки к нему попала сверхсекретная информация. И не только она – а, по мнению наших аналитиков, нечто большее. Что-о? Что – «большее»? С кем он контактировал, кто может располагать информацией, недоступной даже для нас? И главное – как точно рассчитано время! Теперь даже те, кто еще сомневался, будут плеваться при одном упоминании о Договоре.

До Леона начало доходить, ч т о Мельник имеет в виду. Он решительно схватился за рюмку и сделал большой глоток.

– Послушай, – сказал он, выдохнув, – я понимаю, у меня нет соответствующего допуска, но раз уж пошел такой разговор, ответь мне – наши считают, что этот Грановский написал то, что есть на самом деле?