Сергей Кириллов - Смертник на бронетянке 2

То, что мы приняли за самолет, развернулось так быстро, что ни одному истребителю и не снилось — рядом с крылом блеснул клинок, и «самолет» резво полоснул по фигурке Су-37 этим оружием, в ответ схлопотав яркую, как десятки фейерверков, вспышку попадания ракеты, а затем оба крылатых силуэта камнем упали в воду.

Внутри словно что-то оборвалось. Двигатель включен, обороты на максимум, разворот — Элька еле успела запрыгнуть назад, обрезав швартовы, но это я осознал уже чуть позже, мой взгляд был прикован к зернистой сероватой картинке безмятежно спокойного моря. Нет, нет, нет. Скорее, старая развалина, скорее!

Потребовалось немало сил, чтобы загнать эмоции как можно дальше, иначе я никак не мог установить фантомную защиту на тот случай, если Танька не смогла прикончить вражескую тварь. Пенка обогнала меня и, помахав маячком, указала на воду — включив прожектор на катере, я уже выскочил на нос, когда из-под волнующейся водной глади вынырнул крылатый силуэт — разрезав борт катера, мерцающее лезвие полоснуло по мне, чиркнув по дымчатой защите, и Фантом унесся ввысь. Ненадолго — гул зенитной пушки прошелся по небу надо мной, а Пенка подскочила прямо к тому месту, куда вновь рухнул противник, срезанный очередью.

Нырок вниз, в темную воду — все движения кажутся недостаточно быстрыми, но я гребу так, словно собираюсь поставить мировой рекорд. Алая взвесь крови тянется за неясным белесым силуэтом, в котором легко угадываются очертания Су-37, еще с десяток секунд, держись, сестренка! Респиратор на родное личико, активация, но ни единого пузырька.

Поднырнув под обвес, сначала хочу отцепить крепления, но вовремя сознаю, что взбунтовавшийся кусок металла вполне может прикончить нас, придется вытаскивать как есть… Не такая тяжелая, как танковые, авиадева все равно весьма нелегка, и моих сил не хватит, как бы ни старался. Придется возвращаться за тросом, если лебедка выдержит… Потеря драгоценных минут.

Рядом оказалась фигурка с оранжевыми протезами — не сговариваясь, мы обвязали детали обвеса притащенным Элькой тросом и, подхватив Таньку, поплыли наверх. Потихоньку, полегоньку, главное — удержать. Вода над нами кажется нескончаемой, оттого внезапное выныривание сбивает с толку, но ненадолго. Переваливаем обвес на откинутый задний бортик, заволакиваем, стаскиваю с себя респиратор.

Глубокая рана в боку, из которой продолжает хлестать кровь, но если Танька не начнет дышать, то это уже неважно. Сорвав с девушки так и не понадобившийся респиратор, быстро осмотрел ее кожу — не посинела, значит, вода не попала совсем уж глубоко. Кожа, несмотря на ледяную воду, все еще очень горячая, и это вселяет надежду… Но из-за этого разогнанного метаболизма состояние раны все хуже и хуже. Вдох, вдох, родное личико совсем рядом, но нет более жуткой картины сейчас, чем отсутствие какой-либо реакции. Еще, снова, снова, до боли в руках, до хрипа в собственных легких от ледяного воздуха! Да что же это!

Закашлявшись, Танька пришла в себя и тут же застонала от боли, попытавшись схватиться за бок, но я не позволил, перехватив ее запястье.

— Бр-а-атик, — сдавленно пробормотала девушка, попытавшись улыбнуться. — Обещ…

— Молчи.

Сглотнув, сосредоточился на ране. Исцеление Земли против подобного не поможет, здесь нужная мощная активация регенерации. Мое собственное Исцеление, разогнанное повысившимся рангом? Зубами стащив перчатки, судорожно выудил из подсумка концентрирующие и нацепил, после чего разместил ладони возле раны, не касаясь ее. Дымчатая энергия сначала заколыхалась, затем плавно перетекла на рассеченную клинком кожу Таньки, став потихоньку будто бы заполнять рану и стягивать края, но… Слишком медленно. Кисть девушки легла на мое жаркое запястье.

— Сашка.

Давай, давай, давай!

— Са-ша. Не плачь, ладно? Ты ведь…сильный… — выдавив из себя кривую улыбку, Танька неотрывно смотрела на меня. — Эх.

— Береги силы, твою мать! Еще ничего не «эх»! — выкрикнул я, но и сам видел, что рана срастается слишком медленно. Лечить себя и лечить других — слишком разные вещи, когда речь о исцеляющих техниках… Но это не значит, что я смирюсь.

Чертов выродок. Дымчатая тварь… Если уж я тебе так ненавистен, то давай. Двух МетМеров сразу не заберешь один хрен, так давай же. Если не поможешь исцелить ее, я клянусь, что лично уничтожу каждого из вашего поганого рода!

Шумно дыша, ощущая дикий разгон метаболизма, я вновь достал инъектор. Осталось не так уж и много… Должно хватить. Приставив иглу к шее, я плавно нажал на активацию, и, чуть не выронив устройство, зашипел от боли, но в итоге все равно свалился на одно из крыльев Таньки.

— Сашенька! — подбежав ко мне, Элька, дрожащая от холода так, что у нее зуб на зуб не попадал, протянула ко мне манипуляторы, но, осознав, что не может даже потрогать, выругалась. — Пайдо! — слово показалось на этот раз пропитанным отчаянием и ненавистью к собственному бессилию, причем почувствовал я это так ярко, как ни одна интонация не могла бы передать. — Что… Что мне делать?

— Сп…рав…люсь, — даже языком было больно шевелить, но я все же перевалился набок и осторожно вернул руки в прежнее положение, всеми силами пытаясь сделать так, чтобы они вдруг не упали прямо на рану. Гладенькая, нежная кожа сама собой нарастала кроха за крохой, сантиметр за сантиметром, будто кто-то формировал кусочек пластилина, и спустя минуту ранение затянулось, а кровь перестала идти еще чуть раньше.

Устав держать, я положил ладонь сверху и, чувствуя себя полностью разбитым, опустил голову на плечо сестре. Металл… Неудобно. Но она здесь, Таня, все еще такая теплая и мягкая, и даже дыхание выровнялось. Нельзя закрывать глаза! Если сейчас засну, то не прощу себе этого никогда. Перед глазами все белым-бело, и оба запястья зудят.

Вялое касание моих влажных волос, от которых шла белесая дымка испаряющейся влаги: повернув голову, я увидел, что сестра открыла глаза.

— Братик.

— Угу…

Поцелуй в губы, без всякой подоплеки. Просто нежная привязанность и благодарность.

Оперевшись рукой, я медленно приподнялся, затем привалился спиной к борту и выудил намокший батончик. Сестра повторила за мной, хотя и не стала подниматься — пока что ей было, видимо, слишком тяжело.

— Ты потеряла много крови.

— Да. Наверное. Это был летающий Мираж, я не смогла сразу увидеть, — безмоционально пробормотала Танька, проглотив большой кусок. — Что же теперь?

Хотел бы я предложить перелить своей крови… Но глянув на кулак, когда вновь менял перчатки, убедился, что кожа вокруг сосудов потемнела, и даже капилляры стали куда виднее. Такую гадость и врагу не пожелаешь переливать.