Кир Булычев - О любви к бессловесным тварям

В то июньское утро Корнелий Иванович проснулся рано. Настроение было хорошее, в теле бодрость. Он потянулся и подошел к окну, чтобы посмотреть, какая погода.

Погода была солнечная, безоблачная, располагающая к действиям. И, окинув взглядом небо, Удалов поглядел вниз, во двор.

Посреди двора стоял небольшой бегемот. Он мерно распахивал розовую пасть, обхрупывая цветущий куст сирени.

– Эй, – бросил Удалов негромко, чтобы не разбудить домашних. – Так не годится.

Сирень выдалась пышная, а бегемоту куст – на один зуб.

Бегемот Удалова не слышал, и поэтому Корнелий Иванович в одной пижаме выскочил из комнаты, побежал вниз по лестнице и только перед дверью спохватился: «Что же это я делаю? Бегу на улицу в одной пижаме, словно у нас во дворе бегемот. Если кому расскажешь, смеяться будут. Ведь у нас во дворе отродясь не было бегемотов».

Удалов стоял перед дверью и не решался на следующий шаг. Следовало либо приоткрыть дверь и убедиться, что глаза тебя не обманули, либо отправиться обратно чистить зубы и умываться.

Вот в этой нерешительной позе Удалова застал Александр Грубин, сосед с первого этажа, который услышал топот и заинтересовался, кому топот принадлежит.

– Ты что? – спросил он.

– Стою, – сказал Удалов.

– Так ты же бежал.

– Куда?

– На улицу бежал. Там что-нибудь есть?

Удалов чуть было не ответил, что там бегемот, но сдержался.

– Ничего там нет. Не веришь, посмотри.

– И посмотрю. – Грубин отвел рукой Удалова от двери.

Он приоткрыл дверь, а Удалов отступил на шаг. Пышная, лохматая шевелюра Грубина, подсвеченная утренним солнцем, покачивалась в дверном проеме. Сейчас, сказал себе Удалов, он обернется и произнесет: «И в самом деле ничего».

– Бегемот, – сказал, обернувшись, Грубин. – Так он у нас всю сирень объест. И, как назло, ни палки, ничего.

– Ты его рукой отгони, он смирный. – У Корнелия от сердца отлегло: лучше бегемот, чем сойти с ума.

Грубин вышел на солнце, Удалов следом. Грубин широкими шагами пошел через двор к бегемоту, Удалов остался у стены.

– Эй! – крикнул Грубин. – Тебе что, травы не хватает?

Бегемот медленно повернул морду – из пасти торчала лиловая гроздь.

Грубин остановился в трех шагах от бегемота.

– Ну иди, иди, – приказал он.

Растворилось окно на втором этаже.

– Это чье животное? – спросил старик Ложкин.

– Сам пришел, – объяснил Удалов. – Вот и прогоняем.

– Разве так бегемотов прогоняют?

– А как?

– Сейчас я в Бреме погляжу, – сказал старик Ложкин и исчез.

– Мама! – закричал сын Удалова Максимка, также высунувшийся из окна. – Мама, погляди, у нас бегемот.

– Иди мойся, – послышался изнутри дома голос Ксении Удаловой. – Куда это Корнелий ни свет ни заря навострился?

Голос Ксении приблизился к окну. Удалов вжался в стену: в пижаме он чувствовал себя неловко.

– Ой! – вскрикнула Ксения пронзительным голосом.

Бегемот испугался, отворил пасть и уронил сирень на землю.

– Он папу съел? – спросил Максимка.

– Корнелий! – закричала Ксения, высовываясь по пояс из окна и заглядывая в бегемотову пасть, словно надеялась увидеть там ноги Удалова.

– Ксюша, – сказал Удалов, отделяясь от стены, – бегемоты, как известно, травоядные.

– Балбес! – откликнулась Ксения. – Я тебя в бегемоте гляжу, а ты, оказывается, на улице в голом виде выступаешь? Где на нем написано, что он травоядный? Может, он тебя за траву считает? Вон будку какую нагулял… Грубин, гони его со двора! Детям скоро в школу.

– Погодите, – вмешался старик Ложкин, появляясь в окне с коричневым томом Брема в руках. – Бегемоты совершенно безопасны, если их не дразнить. Кроме того, перед нами молодая особь, подросток. Грубин, смерь его в длину.

– Чем я его смерю?

– Руками.

– Я его трогать не стану. Дикое же животное.

– Откуда у нас во дворе дикое животное? – спросил Ложкин. – Ты соображаешь, Грубин, что говоришь? Он что, своим ходом из Африки пришел?

– Не знаю.

– То-то. Цирковой он. Я по телевизору смотрел, как в цирке бегемоты выступают.

– Правильно, – добавила старуха Ложкина. – Выполняют функции слона, только размером экономнее. А ты бы, Грубин, пошел штаны надел. В одних трусах на общественной площадке бегаешь. К тебе, Корнелий Иванович, это тоже относится.

– Ну! – поддержала старуху Ложкину Ксения. – Докатился!

– Так бегемот же во дворе, – оправдался Удалов, послушно отправляясь к дому.

Когда минут через десять Удалов вернулся во двор, возле бегемота стояли Ложкин и Василь Васильич, а также гражданка Гаврилова. Думали, что делать. В руке у Ложкина был Брем. В руке у Василь Васильича – длинная палка, которой он постукивал бегемота по морде, чтобы сохранить сирень.

– Стоит? – спросил Удалов.

– Куда же ему деться?

– Так, говоришь, в цирке выступает? – спросил Василь Васильич Ложкина. – Значит, ему приказать можно?

– Попробуй.

– Сидеть! – приказал бегемоту Василь Васильич.

Бегемот потянулся к сирени, и снова пришлось легонько стукнуть его палкой по ноздрям.

– Где же его цирк выступает? – спросил Удалов.

– Где угодно, только не в нашем Гусляре, – ответил вернувшийся Грубин. – Я точно знаю. Цирк уж месяц как закрыт.

– Мужчины, скоро его со двора прогоните? – крикнула сверху Ксения Удалова. – Что, мне за милицией бежать прикажете?

– Из зоопарка, – сказала Гаврилова. – Я точно знаю.

– Ближайший зоопарк в трехстах километрах. И все больше лесом, – возразил Грубин. – Вернее всего, это животное синтетическое, теперь химия достигла громадных успехов. Может быть, где-то здесь уже целая фабрика работает. Смешивают белки и аминокислоты.

Бегемот с тоской и укором взглянул на Грубина. Тот замолчал.

Удалов взял у Василь Васильича палку и стал подталкивать бегемота в бок. Делал он это не очень энергично и с опаской. Раньше ему не приходилось гнать со двора бегемотов.

– Мое терпение лопнуло! – пригрозила из окна Ксения.

Бегемот глядел на Удалова. Из маленьких глаз текли крупные слезы.

– Погоди, Корнелий, – остановил его Василь Васильич, – ты же его палкой, как корову. Нехорошо получается.

– Вдали от дома, от семьи, – проговорила старуха Ложкина. – Одинокий подросток, а что он будет в лесу делать?

– Пропустите, – послышался детский голос.

Сквозь тесную группу жильцов прошел сын Удалова Максимка. Он прижимал к груди батон. Поравнявшись с отцом, Максимка остановился и поглядел Корнелию в глаза. Удалов безмолвно кивнул.

Обеими руками Максимка протянул бегемоту батон, и животное, после некоторого колебания, словно не сразу поверив в человеческую доброту, приоткрыло пасть и приняло дар.