Алексей Корепанов - Стрелы в полёте. Круги рая. Охотники неземные

– Надо полагать, была, – сказал Сергей. – А я читал, что метеоритом ее шарахнуло, почище Тунгусского. Тоже в детстве читал, книжка такая была – «Загадки планеты Земля». Что–то в этом роде.

– Какой–то крутой древний мудрец ее описывал, – подхватил Большевик.

– Только не помню кто. Я больше видиками интересовался, смотрел все подряд. Брюс Ли, Терминатор, Рэмбо… И музыкой клевой. А потом пошла компьютерная развлекаловка, из подвальчика не вылезал. Прямо у нас во дворе был, так там не протолкнешься – с утра до вечера на компьютерах игрушки гоняли.

– Вот–вот, – покивал Сергей. – Такая же история. Только я еще и в футбол играл.

– А меня батя в боксерскую секцию определил. Месяца три, помню, походил, а потом отмазался – не люблю, когда по лицу бьют. Да и дурные там все какие–то были.

– Платон, – сказал Сергей. – Вспомнил. Это Платон про Атлантиду писал, древнегреческий философ. «Платон мне друг, но истина дороже».

– Точно, Платон! Ему кто–то об этом рассказывал, были предания – Атлантида ведь не тогда исчезла, не при Платоне, а гораздо раньше. Или он тоже где–то читал. А жили там потомки Нептуна… нет, Посейдона. Морского бога. Что–то такое…

– В общем, знаем мы маловато, – подытожил Сергей. – Но то, что мне сейчас, у тебя, вспомнилось – дом, море, стена разноцветная – это не из фильмов, я таких фильмов не смотрел. Это во мне сидит, вот тут, – Сергей похлопал себя по лбу, – изначально сидит, с рождения.

– И во мне. В нас с тобой обоих сидит, старик. Давай–ка накатим еще по одной. – Большевик взялся за бутылку, но Сергей отрицательно покачал головой:

– Нет, я пропускаю. У меня и так голова кругом идет от всех этих… Пока ясно только одно: нас хотят использовать в каких–то целях. Кто – неизвестно. В каких целях – тоже неизвестно. Мы действительно чьи–то автоматы.

– Или взрывные устройства, – подняв палец, многозначительно заметил Большевик.

– И это тоже не исключено, – согласился Сергей. – Можем ли мы послать это дело куда подальше и отказаться от участия в проведении Ритуала?

– Нет, – сразу же твердо ответил Юра. – Не знаю, почему у меня такая уверенность, но я не смогу. Точно. Это все равно что литра три пива выпить, а потом попытаться терпеть. Хоть крепись, хоть веревкой завязывай – а давит. Как говорится, пиво подошло к концу… Терпи, молитвы читай – не поможет. Физиология. А что, у тебя не так?

– Да нет, то же самое. Именно как после пива. Вот это мне и не очень нравится. Выходит, мы не по своей воле будем действовать, а по приказу. Как зомби. Причем не имея понятия, к чему это приведет. А попробуешь упираться – мочевой пузырь лопнет. В смысле – и крыша поехать может, уверен.

Большевик покивал:

– Это точно. Но приказ приказу рознь. Почему обязательно – несущий зло? Может, как раз наоборот. Может, мы ускорим второе пришествие Христа. Помнишь, в позапрошлом году по телеку дудели, что мы вступили в новую эру?

– Да. В Эру Водолея. Эпоха Разума, новая светлая раса…

– Ну вот!

– А при чем здесь второе пришествие? Когда Христос родился, и когда Атлантида была? Не стыкуется.

– Да это я так, к примеру. К тому, что миссия у нас может быть очень даже положительной. Хотя, честно говоря, старик, не очень–то я верю во все эти дела. Магия, оккультизм… Просто мода такая поперла. Хотя что–то такое, наверное, все–таки есть… Порчу–то запросто можно напустить, если умеешь, согласен? И колдовство ведь тоже, наверное, настоящее бывает, только примазалось к этому много всяких – лишь бы бабки загрести. Ты говоришь, слово может быть ключом к структуре мира, да?

– А почему бы и нет? По Библии, Иисус Навин словом солнце остановил…

– Это я знаю. Как ни крути, Серега, а деваться нам некуда. А знаешь что? Давай–ка относиться к этому, как к игре. Иначе точно крыша поехать может. А я в дурдом не желаю – мне работать надо, и жить так, как хочу.

– Попробую, – с сомнением сказал Сергей. – Только не знаю, получится ли?

– Давай–давай! – оживился Юра–Большевик. – Так гораздо проще будет. Вся наша жизнь, как говорится, игра! – Глаза его возбужденно заблестели; видимо, водка делала свое дело. – Выбора–то у нас нет, от Ритуала нам никуда не деться. Мы должны, понимаешь? Тогда чем нам сейчас в первую очередь нужно заняться?

– Понятное дело – искать остальных.

– Именно! А когда соберемся вместе – возможно, узнаем и цель Ритуала. Мы же с тобой поодиночке ни хрена не могли сообразить, а встретились – и сообразили! И на двоих сообразили, – Большевик с улыбкой кивнул на бутылку, – и по делу. А если нас все восемь штук соберутся или хотя бы четверо?

– Пожалуй, логично. Как говаривал наш препод Губман, «ваше высказывание свидетельствует о том, что вы где–то близки к человеку разумному». Но как искать, где?

– Ты чувствовал меня, я чувствовал тебя. Не ты ко мне, так я к тебе приковылял бы, это сто процентов, я уже говорил. Теперь нас двое. Как существо, где–то близкое к человеку разумному, предлагаю: давай вновь попробуем – в глаза друг другу. Если, конечно, водка не помешает. Кто–то ведь еще должен к нам стучаться, и мы к кому–то. Может, не только во сне получится. Ничего не ощущаешь, не слышишь?

– Вроде бы нет…

– И я пока нет. Возможно, в нас с тобой первых эта штука заработала.

– Или только мы с тобой и остались, – заметил Сергей.

– Да вроде бы войны нет, мора и глада тоже… Хотя… всякое может быть, время не самое веселое, это точно. Так, ну давай, попробуем.

Большевик поставил локти на стол, подпирая ладонями подбородок, и принялся сверлить Сергея пристальным взглядом. Сергей, стараясь не моргать, тоже стал смотреть ему в глаза, хотя и сомневался в том, что у них что–нибудь получится.

Прошло некоторое время, и Сергей вдруг понял, что не видит уже лица хозяина квартиры. Это было похоже на полусон–полуявь, где маячили какие–то туманные фигуры – и в какой–то миг он вновь, как и в прошлый раз, воспарил над неким пространством, которое теперь было заполнено невнятным непрерывным движением бесформенных теней. Внезапно откуда–то сбоку вырвался дрожащий прерывистый синий луч, и тени словно по команде ускорили движение, сливаясь, перетекая одна в другую, чтобы оформиться, наконец, в бледную нечеткую картину, похожую на отражение в оконном стекле. Мгновением позже Сергей сообразил, что это все–таки не картина, и тут же словно издалека, словно из–за стены или плотно закрытой двери до него донесся сдавленный возглас Юры–Большевика.

То, что он видел или, скорее, представлял – он понимал, что глаза здесь ни при чем, – походило все–таки не на застывшую картину, а на что–то другое, чему он затруднялся подобрать название. Наверное, так мог бы выглядеть мир привидений – полупрозрачные расплывчатые предметы, сквозь которые виднеются другие предметы, смазанность форм, легкое беспорядочное подрагивание и почти непрерывно меняющееся освещение, будто попеременно вспыхивали и гасли то одни, то другие расположенные где попало тусклые невидимые лампы. Сергей ощутил все убыстряющееся неприятное покалывание в затылке, тряхнул головой – и тут же словно что–то сдвинулось и наконец–то встало на свое единственно правильное место… Он понял, что именно «видит» – так в какой–то момент беспорядочные потеки краски на стене превращаются в чье–то ухмыляющееся усатое лицо с длинным вздернутым носом…