Владислав Жеребьёв - Исходный код

Надев на глаза ПНВ и щелкнув выключателем, Курехин огляделся, потом тихо свистнул в колодец. В тот же миг оттуда появилась голова Хела.

– Все спокойно?

– Да вроде. Транспорт-то твой где?

– Два квартала отсюда. Не пропустим. Он там единственный.

– Замечательно. Тогда вылезай и вынимай нашего аналитика. Он от подъема взмок, поди.

Последним из колодца показался уставший Давыдов. Внешне хлипкий неумеха на поверку оказался жилистым и упорным. Когда длина трофейной веревки была выбрана, Семену пришлось тянуть неподъемную сумку на собственном ремне.

– Помогите, – пискнул он, цепляясь за край. – Чес-слово, пальцы разжимаются.

Всеволод и Хел схватили Давыдова под руки и рывком вытащили на землю.

– Сумка… ой, сумка, будь она неладна.

– Не ори! – Всеволод осадил товарища, схватив за веревку, начал вытаскивать сумку со снаряжением, а Хел осматривал окрестности.

– Может, все так и дальше пойдет? – Скорее себя, чем кого-то конкретно, спросил нежданный помощник.

– А может, они спят по ночам? – Отдуваясь и потея, Курехин вытащил драгоценные стволы и, бухнув сумку на землю, уселся сверху, перевести дух.

– Ага, жди. Ночные кошмары потому и ночные, что в темное время суток.

– Господа психологи, – подал слабый голос Семен. – А может, того? Ну, это, к транспорту? У нас тут день закончился, да и по условиям игры мы должны продвигаться вперед, укладываясь во временной отрезок.

– Как скажешь, – Курехин пожал плечами и, усмехнувшись, взвалил свою сумку на спину. – Веди, Хел. Два квартала – понятие растяжимое.

Тринадцать дней до часа икс. Реальность. Санкт-Петербург

Господина Ханкишиева привезли в отдел практически в пижаме, взбешенного и напуганного. Арик не любил органы правопорядка и по понятным причинам старался избегать контакта с их сотрудниками.

Хмурый и заспанный сын гор сидел на табурете, прикованный к батарее наручниками и, злобно поглядывая на собравшихся в комнате полицейских, сыпал угрозами сквозь стиснутые зубы.

– Вы еще не знаете, с кем связались, – шипел он, буравя широкую спину Всеволода взглядом. – Диаспора вам этого не простит, будьте уверены. Все с работы вылетите, или нет, еще лучше, пойдете ко мне в охрану, а я вас на ларьки с водкой поставлю. Будете следить, чтобы ваши алкаши стекла не побили.

– Заткнулся бы ты, – Курехин устало оторвался от папки с делом и, подмигнув Петрыкину, встал, хрустнув позвонками. – Пока тебя твои кореша найдут, ты у меня как птица запоешь. Мы всех подключим, и знаешь, на что они клюнут?

– На что же? – скорчил суровую гримасу Арик, елозя по паркету кривыми короткими ножками.

– На двести двадцать восемь. Чуешь, чем пахнет?

– Вы не сможете ничего доказать, – шипя, но на этот раз менее уверенно выдал арестованный.

– Я бы не зарекался, – на губах майора заиграла зловещая улыбка. – Зачитываю из твоего личного дела: «в отдел по контролю за оборотом наркотиков поступил анонимный звонок. Неизвестный сообщил, что на квартире у гражданина Ханкишиева Арика Вахтанговича, семьдесят второго года рождения, занимаются противоправными действиями, а именно продажей и изготовлением наркотических средств. Судом Октябрьского района был выписан ордер на обыск, в ходе которого под половицей обнаружился пакет с белым порошком, предположительно героином, который был изъят как улика и отправлен на экспертизу. В тот же день в заключении из лаборатории черным по белому написано: «В найденной субстанции обнаружены соляная кислота, керосин…» Мне продолжать?

– Бред, – Арик набрал в рот слюны и попытался попасть в усмехающееся лицо майора. Объема легких и умения не хватило, и желтоватый сгусток громко шлепнулся посередине комнаты.

– Зря, – подмигнул Курехин. – Убирать все равно тебе.

– Ладно, – вдруг легко сдался Арик. – Что вам надо?

– «Новый рубеж».

– Что – новый рубеж?

– Не морочь мне голову. Я ведь так тебя до утра могу продержать. Правда, не в кабинете, а на нарах вместе с уголовниками-националистами. Есть и такие, не поверишь. У меня как раз один в ближайшем отделении сидит, а подселить тебя к нему я могу ровно на сорок восемь часов.

В глазах пленника заплясали тревожные искорки.

– Что ты хочешь знать?

– Все.

– Ну ладно.

Перспектива ночевки со скинхедами явно возымела действие, и гражданин Ханкишиев запел соловьем. Предчувствовавший такой поворот событий, майор включил диктофон и теперь с интересом слушал исповедь Арика.

– Это даже не мое дело, – распинался тот, от избытка чувств размахивая свободной рукой. – Пришел человек полгода назад. Диаспора его рекомендовала. Понимаешь, русский? Диаспора! Старшие сказали, значит, все нормально. Да и дело-то было пустое. Отдать одно из своих помещений под их оборудование. Я подумал, склад делать будут. Зачем только им склад в центре? Деньги потом хорошие заплатили. Сначала за помещение, потом за то, чтобы я на себя контору оформил или человечка надежного подписал.

– И что? – удивился Всеволод. – Даже не спрашивал, чем занимаются? Ты же осторожный человек, Арик.

– Да, осторожный, – сконфузился Ханкишиев, – но, вай, сколько мне денег предложили, никак не смог отказаться… Слушай, а может, договоримся?

– Двести девяносто первая, – начал Всеволод, и Арик в ужасе отшатнулся.

– Да что ты, начальник! – нервно рассмеялся он. – Какая в моем положении взятка? Я же вижу, вы меня со всех сторон обложили. Дорогу я вам не переходил, из чужой миски не таскал, а значит, нужен вам крепко.

– Возможно, ты прав, Ханкишиев. – Курехин забарабанил карандашом по крышке стола. – И даже больше скажу, ты прав. Попал ты в нехорошую историю, и светит тебе сто пятая.

Подкованный в уголовном кодексе кавказец оторопел от услышанного.

– Да, Арик, убийство. Преднамеренное, плюс, возможно, и покушение на убийство сотрудника МВД при исполнении, что тоже нехорошо. Так, извини, я тебя перебил. Ты, кажется, предлагал договориться?

– Не докажете, – пошел в отказ ранее готовый на сотрудничество господин Ханкишиев. – И пошел бы ты, мент, со своими обвинениями. Ничего тебе не скажу. Адвокату хочу позвонить.

– Твое право, – улыбнулся Всеволод. – Но помни, пока ты к нему дозвонишься, пока он приедет, времени ой как много пройдет. Как ты думаешь, где у нас обычно находятся обвиняемые до того, как их посетит адвокат? Правильно, как раз там, где сидят те самые парни, о которых я говорил, и тут у тебя два выхода: либо ты поешь как на духу и выходишь на свободу с чистой совестью, либо извиняй, но я предупреждал.

Минуты ожидания, пока Ханкишиев шевелил мозгами, прикидывая варианты отступления, тянулись бесконечно долго. Всеволод успел заварить себе крепкого черного чаю, достать из ящика стола упаковку печенья и даже ополовинить его, когда Арик наконец прокашлялся и призывно помахал рукой.