Грег Иган - Рассказы [Компляция]

Левой свободной рукой он лезет в карман своей рубашки, достает какой-то маленький предмет, и на ладони протягивает мне мне, — посмотреть. На мгновение я подумал, что это капсула, какое-то лекарство, — но это не так.

Не совсем так.

Это аппликатор нейронного импланта. Через прозрачную оболочку я смог разглядеть серую крупинку самого импланта.

У меня есть одно мгновение, лихорадочная игра воображения обнадеживает: это мой шанс, наконец, обезоружить Картера .

— Лови. — Он бросает это устройство прямо мне в лицо, а я поднимаю руку и на лету ловлю его.

Он говорит:

— Конечно, это на твоё усмотрение. Я не собираюсь заставлять тебя его использовать.

Я внимательно разглядываю вещь. Мне в лицо лезут мухи, и я отмахиваюсь от них свободной рукой.

— Что мне это даст? Двадцать секунд космического блаженства перед тем, как ты вышибешь мне мозг? Какие-то галлюцинации, достаточно яркие, чтобы заставить меня думать, что всё это было сном? Если ты хотел облегчить мне боль от понимания, что я умру, тебе нужно было просто выстрелить мне в затылок пять минут назад, когда я думал, что у меня есть шанс.

Он сказал:

— Это не галлюцинация, это система… отношений. Философия, если хочешь.

— Что ещё за философия? Вся эта чушь о… границах в пространстве и времени?

— Нет. Я говорил тебе. Я не покупал это .

Я почти срываюсь.

— Так это твоя религия? Ты хочешь обратить меня прежде, чем убьёшь? Хочешь спасти мою гребаную душу? Вот так ты справляешься мыслями о тех, кого убиваешь? Думаешь, ты спасаешь их души?

Он беззлобно покачал головой.

— Я не называл бы это религией. Нет никакого Бога. Нет никаких душ.

— Нет? Ну, если ты предлагаешь мне все утешения атеизма, мне для этого имплант не нужен.

— Ты боишься умереть?

— А ты как думаешь?

— Если воспользуешься имплантом — бояться не будешь.

— Ты хочешь сделать меня смертельно храбрым, а потом убить? Или неизлечимо тупым? Я предпочёл бы кайф.

— Не храбрым. И не тупым. Понимающим.

Возможно, у него не было ко мне сострадания, но я всё ещё был человеком в достаточной мере, чтобы оказать ему эту честь.

— Понимающим? Думаешь, купиться на какую-то жалкую ложь о смерти — это быть понимающим ?

— Никакой лжи. Этот имплант не изменит никаких твоих убеждений.

— Я не верю в жизнь после смерти, так что…

— Чью жизнь?

— Что?

— Когда ты умрешь, будут другие люди продолжать жить?

Мгновение я просто не могу говорить. Я борюсь за свою жизнь, а он считает, что все это — некие абстрактные философские дискуссии. Я почти кричу:

— Перестань играть со мной! Покончим с этим!

Но я не хочу конца .

До тех пор, пока я могу продолжать говорить с ним, всё ещё остается шанс, что я смогу заинтересовать его, отвлечь его внимание, возможность какого-то чудесного спасения.

Я делаю глубокий вдох.

— Да, другие люди будут продолжать жить .

— Миллиарды. Возможно, сотни миллиардов, в грядущих столетиях.

— Не нужно этого дерьма. Я никогда не верил, что Вселенная исчезнет, когда я умру. Но если ты думаешь, что это большое утешение…

— Насколько разными могут быть два человека?

— Я не знаю. Ты чертовски другой .

— Ты не думаешь, что среди всех этих сотен миллионов, миллиардов, будут такие же люди, как ты ?

— О чем ты вообще… вообще говоришь? Реинкарнация?

— Нет. Статистика. Не может быть никакой «реинкарнации» — нет души, чтобы возродиться. Но в итоге — совершенно случайно — появится кто-то, кто будет воплощать все то, что определяет тебя .

Я не знаю, почему, но чем безумнее это все становится, тем бо'льшую надежду я ощущаю — как будто изощренная больная сила картеровских рассуждений может сделать его уязвимым в других отношениях.

Я говорю:

— Этого просто не может быть. Как кто-то может иметь мои воспоминания и мой опыт?

— Воспоминания ничего не значат. Твой опыт не определяет твою сущность. Случайные детали твоей жизни являются поверхностными, как и твой внешний вид. Они могут иметь форму того, чем ты являешься, — но не быть неотъемлемой частью твоей личности. Это ядро, глубокая абстракция.

— Душа по-другому…

— Нет.

Я неистово качаю головой. Нет ничего, чтобы угодить ему. Я слишком плохой актер, чтобы сделать аргумент убедительным — и тот лишь может купить мне немного больше времени.

— Ты думаешь, что я должен чувствовать себя лучше при мысли о смерти, потому что когда-нибудь в будущем у меня будут общие, абстрактные мысли с незнакомыми мне людьми?

— Ты говорил, что хочешь детей.

— Я лгал.

— Хорошо. Потому в этом нет смысла.

— И я должен чувствовать удовлетворение от мысли о ком-то, кто никакого отношения не имеет ко мне вообще, у которого нет каких-либо воспоминаний обо мне, нет чувства общности…

— Сколько у тебя общего теперь, с самим собой, когда тебе было пять лет?

— Не так много.

— Не думаешь ли ты, что там могут быть тысячи людей, которые бесконечно больше похожи на тебя, чем ты есть сейчас. Даже более того — больше, чем, когда ты был ребенком?

— Возможно. В некотором роде, может быть.

— А когда тебе было десять? Пятнадцать?

— В чем вопрос? Хорошо — люди меняются. Медленно. Незаметно.

Он кивает.

— Незаметно — точно! Но делает ли это каждого менее реальным ? Кто проглотит эту ложь? Видеть жизнь тела, как жизнь одной личности — это иллюзия. Идея о том, что «ты» — все события, начиная от «твоего» рождения — ничто, кроме занимательной фантастики. Это не персона: это композит, мозаика.

Я пожимаю плечами.

— Возможно. Это все-таки ближе всего к… личности … что может быть у каждого.

— Но это не так! И это отвлекает нас от истины! — Картер говорит с воодушевлением, но без фанатизма. Мне показалось, что он начнет сейчас разглагольствовать — но вместо этого, он продолжил более спокойно, более разумно, чем когда-либо. — Я не говорю, что воспоминания не имеют никакого значения; конечно, имеют. Но есть часть тебя, которая от них не зависит — и эта часть будет жить снова. Однажды кто-то, где-то, будет думать как ты, действовать, как ты. Даже если это всего лишь на секунду или две — но эта личность будет тобой .

Я качаю головой. Я начинаю чувствовать себя немного ошеломленным от этой неумолимой «логики сновидений» — и в опасной близости от потери связи с тем, что поставлено на кон.

Я категорически говорю:

— Это фуфло. Никто не может так думать.

— Ты ошибаешься. Я думаю. И ты сможешь — если захочешь.

— Ну, я не хочу.

— Я знаю, — это кажется абсурдным сейчас, — но я обещаю тебе, что имплант изменит все это. — Он рассеянно массирует свое правое предплечье. Его, должно быть свело от удерживания пистолета. — Ты можешь умереть боясь, или ты можешь умереть успокоенным. Это твой выбор.