Кир Булычев - Космический десант (Сборник)

– Нет, – ответил синхронный переводчик. – У нас все Тори, и все города Тори, и все улицы имени Тори.

– А не путаете?

– Наоборот. Просто. Не спутаешь.

– Это верно, – согласился Удалов. – Так где же телеграф?

Кузнечик быстро вскочил с кресла, потянул Удалова острым коготком к двери, затем завел за угол, и они оказались в низком белом помещении, у стены которого были установлены рукомойники различного размера, формы и высоты.

– Здесь мы можем говорить спокойно. Никто не подслушивает, – прошептал кузнечик Тори. – У тебя есть что на продажу?

– Не понял, – сказал Удалов. – Я на телеграф хочу.

– Нет здесь связи с Землей. Я тебя серьезно спрашиваю. Что везешь? Драгоценности? Сувениры?

– Ты меня удивляешь, – произнес Удалов. – Откуда у меня драгоценности? Я сюда так спешил, даже домой зайти не успел, плаща не взял.

– Жаль, – огорчился кузнечик.

– Странно, – вздохнул Удалов, наблюдая, как какой-то транзитник моет свои семь лап. – Ты языки знаешь, наверное, зарабатываешь неплохо. А решил спекуляцией заняться.

– Я авантюрист, – сказал кузнечик просто. – Ничего не поделаешь. А мои языковые способности на конференции никому не нужны. Тебе знание всех языков вместе с мандатом выдадут.

– Так ты говоришь, нет здесь телеграфа?

– Откуда ему быть? Кто отсюда шлет телеграммы на Землю? Наивный ты, Удалов.

– Нет, – сказал Удалов. – Я доверчивый.

В этот момент динамик, который висел у них над головами, прервал лопотание на неземном языке и заговорил по-русски:

– Удалов Корнелий Иванович, вас ждут у статуи Государственного колена в центре восьмого зала. Повторяю, делегата первого СОС Удалова Корнелия Ивановича ожидают в центре восьмого зала у статуи Государственного колена.

– Вот видишь, – сказал Удалов кузнечику. – А ты говорил.

– Погоди, – встревожился кузнечик. – Один не ходи.

– Так пойдем вместе, – предложил Удалов.

Через две минуты Удалов и Тори стояли возле внушительного бронзового памятника Государственному колену. Удалов огляделся. Вокруг все так же кипела толпа. «Кто бы это мог быть? – думал Удалов. – Неужели Коля Белосельский прилетел?»

– Корнелий! – раздался рядом девичий голос.

К Удалову спешила девушка ослепительной красоты и редкого обаяния, одетая легко, в серебристый купальный костюм. При виде Корнелия девушка широко раскрыла голубые глаза и лукаво улыбнулась, показав множество жемчужных зубов в обрамлении полных розовых губ.

– Осторожно, Корнелий! – предостерег кузнечик.

– Я понимаю, – согласился Корнелий, не в силах отвести взгляда от красавицы.

– Я счастлива, – сказала девушка, тонкими пальцами дотрагиваясь до руки Удалова. – Я мечтала встретиться с тобой. Пошли. Наш уютный летающий рай ждет у второго причала. Мы проведем с тобой отпуск у журчащего ручья возлюбленных, под сенью бананов забвения. Идем, мой кролик!

И Удалов, ровным счетом ничего не понимая и ни о чем не думая, покорно последовал за красавицей. И может быть, дошел бы с ней до второго причала и добрался бы до бананов забвения, если бы его не перехватила жесткая рука посланца в черном трико.

– Делегат Земли, – произнес посланец твердо. – Вы забываетесь.

– Он мой, – сказала красавица нежно. – Ты мой, подтверди.

– Я твой, – кивнул Удалов.

Кузнечик бросился вперед и вклинился между Удаловым и красавицей.

– Удалов! – сказал он, оглядываясь на посланца. – С нашей точки зрения эта особь не представляет интереса. Возможно, она синтетическая…

– Не верь им, Корнелий, – возразила красавица, – сами они синтетические.

Посланец подхватил сопротивляющегося Корнелия под руки и быстро повлек за собой. Удалов рванулся из рук посланца, красавица громко рыдала и взывала к Удалову.

– С первого взгляда! – кричала она. – Я полюбила. На всю жизнь. Я не перенесу разлуки!

– Я тоже! – ответил Удалов.

Транзитные пассажиры с любопытством смотрели на эту сцену, полагая, что наблюдают чей-то национальный обычай.

Через десять минут кузнечик с посланцем посадили потерявшего от любви рассудок Удалова в космический корабль и привязали его к креслу, а Удалов все еще не мог прийти в себя и повторял:

– С первого взгляда… с первого взгляда и на всю жизнь…

Вскоре после взлета посланец дал Удалову таблетку, и Корнелий заснул. Когда он проснулся, корабль уже подлетал к планете 14ххХХ-5:>трудом Корнелий вспомнил, что это его фамилия.

– Вам лучше? – спросил синхронный кузнечик. – Припадок любви миновал?

– Плохо, – ответил Удалов. – В жизни со мной такого не случалось, с десятого класса средней школы.

– И как в десятом классе? – спросил синхронный кузнечик. – Обошлось?

– Я уж не помню деталей, – сказал Удалов. – Но было нелегко.

Кузнечик задумался, приставив коготок ко лбу, а сопровождающий посланец сказал:

– Нам это не нравится. Слишком пристальное к тебе, Удалов, внимание.

– И то правда, – согласился Удалов. – Она же меня по имени знала. Может, фотографию где-нибудь видела?

– Ты что, думаешь, она тебя на фотографии увидела, влюбилась и начала за тобой по космосу гоняться?

– Но ведь бывает, – сказал робко Удалов. Ему хотелось верить в любовь.

– А скажи, Корнелий, – спросил посланец. – Ты по земным меркам красавец? Герой? Любимец женщин?

– Пожалуй, так не скажешь, – признался Удалов. – Я скорее обыкновенный.

– Так и должно быть. Иначе бы тебя на СОС не отобрали. А лицо той женщины тебе знакомо?

– Нет. Только если в мечтах…

– Тем более это меня тревожит, – заключил посланец.

И тут корабль начал тормозить, а за иллюминатором появилась частично покрытая облаками планета.

Корабль с Альдебарана пристал к спутнику медицинского контроля. Когда Удалов вслед за кузнечиком и посланцем сошел с корабля, он оказался в длинном белом зале, где его и других пассажиров поджидали медики в халатах и масках. Медики поделили между собой пассажиров и принялись их обследовать.

Удалов достался солидной женщине, которая приказала ему раздеться, а потом напустила на свою жертву с десяток шустрых механизмов, которые опутали Удалова проводами, искололи иглами, промыли желудок, сделали рентген – и это за какие-то две минуты. Исследуясь, Удалов не терял присущей ему любознательности и наблюдал, как обрабатывают остальных пассажиров. В сплетении проводов и иголок поблескивал желтый живот кузнечика, а у посланца под черным трико оказались смятые розовые перья.

Механизмы, завершая работу, извлекали из себя длинные листочки желтой бумаги и передавали их врачихе. Врачиха читала их и накалывала на штырь, к которому уже была прикреплена неизвестно когда сделанная цветная и малопохожая фотография Корнелия Ивановича.