Фрэнк Лонг - Мир выживших [Авторский сборник]

— Капитан приказал тебе докладывать непосредственно мне, верно?

— Да, сэр, но…

— Если ты не хочешь быть разжалованным, работай.

— Да-да, сэр.

Пораженное лицо капитана предшествовало плановому построению целую минуту, оно казалось бледной тенью на наружном экране. Жилы на его теле были похожи на толстые синие шнуры.

— Дэйв, — прохрипел он. — Ты сошел с ума? Что хорошего будет от того, что мы сейчас скажем?

— Выстроились? — нетерпеливо отчеканил Лоутон.

Форрестер кивнул:

— Они все в машинном отделении, Дэйв.

— Хорошо. Заблокируй их.

Лицо капитана исчезло назад, и сцена трагического ужаса возникла на светящемся экране визора. Члены экипажа не выстроились. Они кое-как стояли напротив самого большого экрана «Персея», выражая предельное отчаяние.

Огонь безумия разгорался в глазах троих или четверых. Другие порвали рубашки и разодрали себе ногтями кожу. Младший офицер Калдвэлл стоял прямо, как тотемный столб, сжимая и разжимая руки. Второй помощник инженера высунул язык. Его лицо было невозмутимым, но было очевидно, что реакция ужаса отразилась идиотической гримасой.

Лоутон облизнул губы.

— Люди, послушайте меня. Снаружи есть некое растение, которое выделяет состав, вызывающий безумие. Некоторые из вас, кажется, имеют иммунитет.

У меня иммунитета нет, но я борюсь с ними, и все вы, парни, тоже будете бороться с ними. Я хочу, чтобы вы сражались на пределе своих сил. Вы можете сражаться с кем угодно, когда знаете, что совсем рядом освобождение от кошмара, который нужно уничтожить — пусть даже это только растение.

— Люди, мы пробьем себе дорогу. Пузырь тонкий. В любую минуту растения под нами могут рухнуть в Атлантический океан.

— Я хочу, чтобы все люди на борту этого корабля стояли на своих постах и выполняли приказы. Прямо сейчас вы похожи на ободранных кошек. Но большинство людей, которые добились успеха, начинали в куда худшем положении.

Он криво улыбнулся.

— Полагаю, это все. Я никогда в жизни не говорил речей, и я их ненавижу.

Младший офицер Калдвэлл начал петь. Он начал, и мужчины подхватили песню, которая разнеслась по всем кораблю.

Лоутон распрямил плечи. С таким экипажем ничто не могло остановить его! Ах, его силы росли. Безумие, исходящее от травы, его не пугает. Они были отважными ребятами, и ему будет весело отправиться с ними в ад, если потребуется.

Ожидание далось нелегко. Следующие полчаса напряженность постоянно возрастала; Лоутон отдавал приказы и видел, что все люди на своих постах.

— Спокойно, Джимми. Как бороться с безумием? Сосредоточиться на поставленной задаче. Продолжай работать, парень.

— Гарри, лебедку нужно подтянуть. Мы не можем допустить провала.

— Да, все будет внезапно. Нам придется запустить пропеллеры в тот момент, когда рухнет дно…

Он был с капитаном и Слэшавэем в диспетчерской, когда момент настал. Внезапно последовал тяжелый толчок, стол капитана начал двигаться по направлению к кварцевому порту, таща за собой Лоутона.

— О черт! — закричал Слэшавэй.

Палуба резко наклонилась; затем вернулась в исходное положение. Появился внезапный поток, холодный воздух пришел сквозь вентиляционные клапаны, когда тройные пропеллеры заработали.

Лоутон и капитан добрались до кварцевого порта одновременно. Они стояли плечом к плечу, глядя вниз на штормовую Атлантику.

Далеко под ними плыла на волнах волнистая масса растительности. Пока она поднималась и падала в убывающем солнечном свете, на поверхности поднялась густая пена, осквернявшая чистую поверхность моря.

Но это не плавающая масса вызвала тошноту у Форрестера и стала причиной нервной дрожи Лоутона. По острову, напоминавшему скопления водорослей в Саргассовом море, ползло нечто огромное, по форме схожее с пятнистым садовым слизнем.

Форрестер, дрожа, отвернулся от кварцевого порта.

— Боже, Дэйв, это могла быть последняя капля. Животная жизнь. Дэйв, я… Я не могу понять, как мы выбрались.

— Мы снаружи, все в порядке, — сказал Лоутон хрипло. — Как раз вовремя. Командир, будет лучше раздать пунш. Людям это понадобится. Я отвечу прямо. Вы обвинили меня в примитивности. Подождите, вы еще увидите меня через час.

Доктор Стефен Халдэй стоял в дверях своей лаборатории в Аппалачах, глядя в пропитанные сосновым ароматом сумерки; на его приятном лице застыло выражение озабоченности. Это произошло снова. Часть его эксперимента улетела ввысь; очень свободная форма под очень высоким волновым напряжением. Он задумался, не появится ли нечто вроде макромира высоко в стратосфере, изменив даже воздух и частицы вещества, которые двигающиеся в атмосфере; свободные частицы, сочетаясь с водородом, могли создать новые молекулярные механизмы.

Если бы такое случилось, их теперь должно быть восемь. Его пузырей, плывущих по небу. Они не могли никому навредить — на пути вверх, в стратосферу. Но он все равно чувствовал себя немного неловко. Ему следует в будущем действовать осторожнее, сказал он себе. Намного осторожнее. Он не хотел, чтобы Контролеры повернули вспять часы цивилизации, остановив все эксперименты по расщеплению атома.

Долина выглядела очень чистой, по-настоящему стерильной, как будто дождь и эрозия удалили все признаки красоты и оставили лишь примитивные очертания, которые и заполняли пространство от края до края.

Человеку, стоявшему на краю утеса и пристально глядевшему вниз, купола города в долине тоже казались чрезмерно резкими. На фоне неровной поверхности утеса они представлялись скопищем поганок — неподвижных, не отбрасывающих тени и окутанных призрачным светом.

Безмолвный наблюдатель застонал и смущенно обернулся. Это был крупный бородатый мужчина; на поясе у него висела черная как уголь шкура ягуара.

Что с ним случилось? Как он…

Он не мог даже объяснить, откуда взялся грубый каменный топор, который он сжимал в мозолистой правой руке. У него было ощущение, что топор мог понадобиться в любой момент, но где он раздобыл оружие и при каких обстоятельствах — мужчина не мог вспомнить.

Он точно помнил, как спорил с каким-то противником и как сила и достоинство помогли ему преодолеть противодействие. Все остальное было смутным, туманным, даже отчасти путающим. Он вспоминал спиралеобразный металлический объект, унылое, медленное пульсирование, вращение какого-то механизма…

Нет, это было куда сложнее. Он восстановил лишь малую часть масштабных и пугающих воспоминаний, который тлели где-то глубоко в сознании.