Сергей Галихин - Кольцо времени [Измененная версия]

— Чем странный?

— Как-то уж очень ласково он разговаривает. «Не извольте беспокоиться, все будет в лучшем виде. Вы обязательно позвоните. Я все непременно устрою».

— Стареешь, профессор. Всего бояться стал. Тебе еще пятидесяти нет, а двигаешься медленно. И глазки стали бегать. Нервничаешь. А помнишь, как тогда в пельменной?

Стас молча посмотрел на Вовку. Тот понял, что сделал правильный ход. Профессора нужно было подзадорить, подбодрить.

— Что-то ты скис, профессор, — продолжил Вовка. — Демонов тогда в метро как ловко отделал. И в шестнадцатом веке три месяца прожил. Даже видел, как Бруно на костре сожгли. А сейчас чего-то испугался. Держи хвост пистолетом — и все будет как надо. Тем более что я с тобой.

— Ну спасибо. Успокоил.

— Запомни одно, — серьезно продолжил Вовка. — Книга должна быть у тебя в руках. При любых обстоятельствах. А что дальше делать — посмотрим. Тебя проводить?

— Не надо. Сам дойду.

На улице было свежо. В темнеющем небе появлялись первые звезды. Сумерки не спешили сгущаться, и город как будто не знал, остаться ему на свету или перейти в тень. Профессор медленно шел знакомой дорогой, время от времени оглядываясь по сторонам. На улице никого не было. Редкие машины проезжали по шоссе, нарушая тишину, но через несколько секунд все снова затихало. В голове крутились невеселые мысли, и отмахнуться от них профессор не только не мог, но и не хотел.

«Неужели все действительно из-за того, что Луиджи подозревают в контрабанде книгами? — думал Егоров. — А почему ему книгами не торговать? Собирание рукописей, реликвий, артефактов… Все это требует определенных знакомств, определенного поведения, если ты хочешь, чтобы тебя брали в расчет как серьезного клиента. Ведь не все же можно банально отобрать у сектантов.

Да и средств это требует немалых. Что-то приходится покупать, а значит, и продавать что-то маловажное, но имеющее определенную ценность для обывателя, коллекционера. — Стас в очередной раз оглянулся. Ничего подозрительного.

— Пожалуйста. Чем не аргумент? Ведь перестали следить. Как Вовка сказал, так и получилось. И Луиджи он давно подозревал… — Стас снова обернулся.

— Или только кажется, что никто не следит?»

Профессор свернул направо и вошел во двор. Между деревьями сосед прогуливал белого пуделя. Небольшая компания старшеклассников о чем-то беседовала возле стола для пинг-понга. На лавочке, что стояла через дорогу, напротив подъезда, в котором жил профессор, сидел плотный мужичок невысокого роста.

Все бы было ничего, но в руках у него была газета.

«Нет, он не читает ее, а просто держит, сложенную в четверо, — рассуждал Стас, — и тем не менее… Темнеть начало уже давно, и даже если человек просто задумался во время чтения, да так и остался сидеть…»

Мужичок повернул голову и посмотрел на Егорова. Между ними было не более десяти метров.

«Может, Луиджи и нарушил законы, но я ему верю, — думал профессор. — Книга существует, и это вне всяких сомнений. И за ней очень запросто могут прийти.

Например, вот этот чтец. По-моему, он же вчера сидел на автобусной остановке возле университета. — Стас свернул к своему подъезду, чувствуя затылком тяжелый взгляд. Неожиданно по телу пробежали мурашки, появилось чувство совершенной ошибки, роковой ошибки. — Ну вот и все. Еще несколько секунд, и все кончится».

Оказавшись у двери лифта, профессор открыл ее и обернулся. Мужичок так и сидел на лавочке, не двинувшись с места, и смотрел куда-то в сторону.

Стас закрыл глаза и, облегченно вздохнув, чуть улыбнулся. Нервы. Нервы стали ни к черту.

Утром Егоров проснулся от настойчивого телефонного звонка. Открыв глаза он на секунду задумался, определяя для себя, что это — сон или явь, потом откинул в сторону одеяло и, дотянувшись до телефонной трубки, в полном смысле слова сорвал ее.

— Алло, — сонным голосом прохрипел Стас.

Трубка молчала.

— Говорите, я вас слушаю.

Трубка молчала. Был слышен лишь не очень понятный фоновый шум, кажется, улица, но никто не проронил ни слова.

— Перезвоните, вас не слышно, — сказал Стас и положил трубку.

Сев на кровати, он посмотрел на будильник. Без двадцати минут шесть. На Егорова накатило чувство большой досады за недосмотренный интересный сон, содержание которого он забыл через две секунды, после того как проснулся.

Так было всегда. Хорошие сны за сорок восемь лет еще ни разу не удавалось досмотреть до конца, но всякий раз, когда он просыпался, оставалось яркое ощущение, как будто на самом деле пришлось пережить что-то прекрасное.

Егоров поднялся с кровати, не торопясь прошел на кухню, выпил полстакана воды и, вернувшись в комнату, посмотрел на телефон. Телефон молчал. Стас, честно говоря, надеялся, что тот, кто звонил ему и не решился заговорить, обязательно перезвонит. Телефон молчал. Стас лег в постель, повернулся лицом к стене, закрыл глаза и постарался заснуть в надежде увидеть продолжение прерванного сна.

Второй раз телефон разбудил профессора через двадцать пять минут. Сняв трубку, Стас услышал все те же звуки улицы, только теперь они были более отчетливыми. На этот раз Егоров не сказал ни слова. Он почти минуту терпеливо слушал, пока в трубке не раздались короткие гудки. «Интересно, что это могло бы значить?» — подумал он, положив трубку.

Пытаться заснуть было бессмысленно, второй звонок начисто вышиб сон. Стас встал с кровати, потягиваясь прошелся по комнате и, отодвинув штору, распахнул окно. В комнату ворвалась утренняя прохлада. Бесцельно осмотрев пустой двор, Егоров пошел в ванную. Стоя под душем и позже, когда смотрел по телевизору последние новости и пил горячий кофе с бутербродами, не мог не думать о странных звонках. Самым непонятным было то, что телефон молчал, звонки больше не повторялись.

Лекции прошли как обычно. Рассказать студентам хочется так много, а времени для этого отпущено так мало. Начало учебного года не самое спокойное время в жизни преподавателя. Неожиданно выясняется, что вопросы, которые руководство обещало решить сразу же после Нового года, так и остались не решенными до сентября. Количество лекций, которые в первом семестре должен был прочитать профессор, как-то само собой увеличилось, консультации музеям и архивам никто не отменил, а как все успеть — оставалось на усмотрение Егорова.

Да еще отчеты о прошлогодних раскопках Виктора Ивановича как в воду канули.

В половине двенадцатого Корнеев-старший позвонил в каморку Стаса, поинтересовался, как дела, и тут же по-приятельски попросил разобраться с этим бардаком.

Не успел профессор положить трубку, как позвонил редактор исторического журнала. Статьи, подготовленные к публикации, утонули из-за разрыва трубы с холодной водой. Поэтому было бы неплохо принести в редакцию новые экземпляры, а если их нет, то написать все заново. И непременно успеть это сделать до пятницы.