Кир Булычев - Монументы Марса [сборник]

Гитлер проводил Сталина до лестницы.

— Помнишь, мальчишками мы мечтали о подвигах и боях?

— Мы тогда не знали, как пахнут реки крови, — сказал Сталин.

— Но мы делаем великое и благородное дело, — сказал Гитлер. — Когда-то, достигнув гармонии, земная цивилизация воспоет нас… уже не как тиранов.

— Трудно, — сказал Сталин.

— Я поддержу твою просьбу.

Сталин вышел под дождь. «Мерседес» стоял у самого входа в бункер. Плащ не успел высохнуть, и от него было холодно и гадко.

Далеко-далеко под невидимыми сквозь тучи звездами нарастал смутный гул.

«СБ» идут, — подумал Сталин. — Я вчера приказал совершить налет на Берлин и почти забыл об этом. А они идут».

Немецкие офицеры замерли, глядя в небо.

Уже в танкетке, возвращаясь к партизанскому аэродрому и отворачиваясь от майора, которого вдруг одолел кашель, Сталин вспомнил, что надо бы увеличить пайки писателям, эвакуированным в Чистополь. Но за делами он все время об этом забывает. Впрочем, если те писатели вымрут, найдутся другие. В сущности, это мелочь.

Они сидели на краю заброшенного, забытого шоссе. Между старых бетонных плит росли кусты рюсы. В лучах закатного солнца вспыхивал искоркой высоко летящий питекор.

Суус сорвал травинку и принялся жевать ее.

— Знаешь, о чем я тоскую? — сказал он. — О глотке грузинского вина.

— Не могу разделить твоей тоски, — сказал Хил. Здоровый образ жизни и несколько удачных операций сделали свое дело. Он казался куда моложе, чем тридцать лет назад, осенью 1942 года по христианскому летосчислению, в бункере под Ровно. — Мне мысли о той планете отвратительны.

— Я знаю почему, — сказал Суус, поглаживая седые усы — он не смог отказаться от них, вернувшись домой. — Потому что ты потерпел поражение. Помнишь, ты укорял меня за то, что я начал на каком-то этапе ассоциировать себя с социумом, которым я руководил?

— Не в поражении дело. Мне всегда был гадок строй, который я вынужден был создать, и маска, которую я носил.

Хил лег на спину и, прищурившись, смотрел в яркое синее небо.

— Может быть, — сказал он после паузы, — виной тому страх. Страх смерти в апреле сорок пятого.

— Наши тебя еле успели вытащить, — сказал Суус. — А какие новости с Земли?

— Ты знаешь.

— Знаю. Но думаю, что мы делаем ошибку.

— Нет, я разделяю позицию центра.

— Но столько усилий! Столько жертв! Если я не ошибаюсь, там за эти годы погибло шестнадцать наших с тобой коллег.

— Семнадцать, — сказал Хил.

— Такие жертвы — и все впустую! Нет, контакт прерывать было нельзя!

— В нашем большом деле бывают ошибки, — сказал Хил. — Если цивилизация генетически тупиковая, дальнейшие жертвы бессмысленны.

— Значит, мы плохо с тобой работали.

— Мы с тобой хорошо работали, — ответил Хил. — Мы отдали Земле лучшие годы жизни. Мы старались…

— По расчетам центра, когда они себя уничтожат?

— Через двадцать лет…

— Черт возьми! — сказал по-русски Суус. — Полжизни за бокал киндзмараули!

— Тебе надо показаться психиатру, Суус, — сказал наставительно Хил.

В середине VI века до нашей эры положение Вавилонского царства, которым правил известный Валтасар, никуда не годилось. Местные тираны и наместники грабили безропотное население, экономика разваливалась, искусства и науки пришли в упадок. Тем временем персидский царь Кир в союзе с коварными мидянами готовился преодолеть линию укреплений, построенную еще Навуходоносором, и нарушить тем самым хрупкое политическое и военное равновесие.

Многие в Вавилоне полагали, что виной тому политика Набонида, отца Валтасара, который не занимался текущими делами, любил роскошь и чинопочитание, а также участие в торжественных церемониях.

Как-то перед очередным пиром ближайшие соратники Валтасара собрались во дворце. Начальник складов сообщил, что зерно поступает вяло и низкого качества. Сатрап Лидии доложил, что в стране, разоренной его обезглавленным предшественником, ожидается плохой урожай. Мудрец Улулай сказал, что изобретение катапульты задерживается из-за недопоставок листовой меди. Везде обнаруживались недостатки и прорехи. Многие понимали: ожидаются казни и должностные перестановки.

Тут вперед вышел глава соглядатаев и сказал:

— Позволь слово молвить, великий повелитель!

Валтасар мрачно кивнул.

— Мои люди раздобыли у одного египетского караванщика образец новой вражеской технологии.

По его знаку слуга внес блюдо, на котором лежало нечто, покрытое шелковым платком.

Глава соглядатаев сорвал платок, и на блюде обнаружился кирпич.

Кто-то хихикнул. Его увели. Повелитель нахмурился.

— Не спеши с выводами, — сказал глава соглядатаев. — Это не просто кирпич, а новое слово в стратегии.

Он легонько ударил по кирпичу длинным ногтем мизинца, и кирпич отозвался серебряным звоном.

— Не понял, — сказал Валтасар.

— Египетские мудрецы изобрели этот звенящий кирпич с далеко идущими целями. Отныне у них все подходы к городам, а может, даже к границе будут выложены этими кирпичами, и вражеское войско даст знать о своем приближении задолго до приближения. Звон подков и каблуков по такой дороге разносится на дневной переход. Отныне Египет будет в безопасности от неожиданного нападения.

— Чепуха, — сказал кто-то. Его увели. Валтасар задумался. Потом приказал вызвать экспертов по кирпичам.

Эксперты долго спорили, разделившись на четыре партии. Некоторые полагали, что создать такой кирпич невозможно, потому что в Вавилоне нет для этого материалов. Другие считали, что кирпичи не настоящие, а выдумка египетской пропаганды. Они предлагали разбить образец, чтобы увидеть в серединке серебряный колокольчик. Третьи стояли за то, чтобы наладить импорт кирпичей в обмен на ливанский кедр. Наконец, четвертые, в лице начинающего мудреца Авельмардука, сразу дали обещание изобрести и изготовить такой же, но лучше качеством, в течение десяти лет.

Валтасар всех выслушал. Затем кирпич по его приказанию разбили. Колокольчика в нем не нашли и поэтому накормили кирпичными обломками скептиков. Оптимисты же в лице Авельмардука получили задание изобрести отечественный звенящий кирпич до конца текущего года.

Учреждению, созданному для изготовления кирпича, который обезопасит государство, отвели летний дворец Навуходоносора по соседству с храмом Мардука. Кирпич получил название «КЗ», весь район, прилегающий к опытному производству, обнесли привезенными из Аравии непреодолимыми колючками и ввели систему пропусков на глиняных табличках.

Так как Предприятие запросило на первое время тысячу талантов серебром, были урезаны ассигнования на сельское хозяйство и писцовые школы. Через три месяца на производстве «КЗ» трудились уже восемьдесят тысяч рабов и более сорока тысяч вольнонаемных специалистов. Руководитель Предприятия мудрец Авельмардук получил чин особо приближенного советника и право реквизировать в пользу проекта любое имущество. К зиме он реквизировал долину реки Диялы, в которой из опытных и неудачных партий кирпича «КЗ» были возведены дворцы для него и членов его семейства.