Кир Булычев - Монументы Марса [сборник]

Спикухин . Отдашь — выпущу, не отдашь — позвоню самому товарищу Д. Пожалеешь, поздно будет. Он, прости, жалости не знает.

Сашок задумывается. Спикухин, как заточенный в клетку тигр, бродит возле двери. Потом решительно идет к телефону, поднимает трубку. Из-за двери доносится голос Сашка.

Сашок . Не хочется отдавать. Ты меня обидел.

Спикухин (не опуская трубку). Ну извинюсь я, блин буду, извинюсь!

Сашок . Обидел ты меня.

Спикухин . Ладно, сколько?

Сашок (после новой паузы). Десять гринов.

Спикухин . Десять баксов за пустую бумажку, можно сказать, за шутку? Она же фальшивая! Десять тысяч. Десять тысяч честных рублей!

Сашок . Пять баксов.

Спикухин . Четыре бакса.

Так как из-за двери не отвечают, Спикухин вынимает из кармана кипу зеленых бумажек, ищет в ней, вытаскивает одну.

Сашок . Ну договорились?

Спикухин . Держи.

Спикухин заталкивает под дверь бумажку, в ответ оттуда выползает расписка. Спикухин откидывает крючок и отступает в глубь комнаты.

Сашок выходит, разглядывая добычу.

Сашок . Слушай, это же два грина!

Спикухин . Прости, друг, не было покрупнее. Не сотню же тебе давать.

Сашок . Так дай двадцать тысяч нашими!

Спикухин . Вот гляжу я на тебя, и стыд к горлу подступает. Ты ж пятнадцать минут о своем бескорыстии распинался. Я, блин, бесплатно, блин, душу, понимаешь, хочу твою облегчить. Говорил так?

Сашок . Кем мне быть — бесплатно хотел отдать, но когда ты тянуть начал, я думаю — вот жлоб, пускай раскошелится.

Спикухин . Так ругаться нельзя. Деньги ценить надо.

Сашок . Да возьми ты свои два бакса.

Спикухин . Деньгами ты у меня не разбрасывайся. (Засовывает купюру Сашку в карман.)

Сашок . Ну вот, не хотел бесплатно, получилось хуже, чем бесплатно.

Спикухин . Давай примем по маленькой на дорожку?

Сашок . Только по одной.

Сашок снова садится на диван, Спикухин наливает — себе вдвое больше, чем гостю.

Спикухин . За знакомство! Напугал ты меня. Я думал, что ты из органов.

Сашок . Нет, я не из органов.

Спикухин . А может, меня тебе заказали?

Сашок . А за что?

Спикухин . Это ты прав. Наказывать меня не за что. У меня крыша… не поверишь — до самого неба! Но если ты из органов…

Они выпивают еще по бокалу.

Сашок . Нет, я не из органов. Я на улице его бумажник нашел. Дай, думаю, помогу Спикухину, ведь даже если он сволочь, без души ему одиноко, правда?

Спикухин . Я решил, что ты из органов. Вернее, сначала решил, что ты и есть товарищ Д. Только в другой форме, проверка. А потом вижу — вроде бы из органов.

Они еще выпивают.

Сашок . Нет, я не из органов. У меня двоюродный брат Сеня в милиции служит. Полковника на «Волге» возит. В Орле. Я, может, к нему поеду.

Спикухин . А как ты начал говорить — где вы работаете? Где вы работаете? Значит, блин, не из органов.

Еще выпили.

Сашок . Ты ее сожги. Я тебе ее и принес, чтобы ты сжег. Сначала думал, может, сам сожгу, потом не решился. Вдруг я сожгу, а ты от этого загнешься. Так что ты сам жги.

Спикухин . Не понял.

Сашок . Сожги — и свободен.

Спикухин . А потом?

Сашок . И душа снова твоя.

Спикухин . Давай не будем о душе, добро? Ты лучше выпей. Ты мне помог, я тебе за это заплатил. Ты деньги не потерял?

Сашок . Все путем (хлопает себя по карману).

Спикухин . Сашок, ты мне симпатичен. Вот только одно…

Сашок . Ну хочешь, я тебе паспорт покажу!

Спикухин . Не удивляй (выдвигает ящик под баром, оттуда вываливает детали женского туалета, потом стопку паспортов). Что такое паспорт? Заплатил и пользуйся. Тебе какой? Вот смотри, Мигель Сервантес-Схили.

Сашок . Чили?

Спикухин . Не перебивай. Оребрин Сребринов. Македония. Еще один Мигель Сервантес — посмотри, откуда?

Сашок . Гваделупа.

Спикухин . Видишь, это тебе не какая-нибудь Гватемала. Я там в круизе был. Нищета — не поверишь! Ну есть, конечно, контрасты. Хочешь, тебе расскажу, как я душу отдал? Только выпьем, добро?.. Во, блин, виска кончилась. «Наполеон» будешь? Нормальный коньяк.

Сашок . А «Столичной» нет?

Спикухин . «Столичную» вчера Гурген употребил. Гургена знаешь? Авторитет. Если я сказал — значит авторитет. Ты в зону ходил? Не ходил, ну и порядок, все у нас впереди. Тебе все культурно объясню, ты поймешь. Я человек чистый, доверчивый, ты у любого спроси — меня на восемь кусков кинули, я к солнцевским — они включили счетчик. Молодой я был, необученный, набежало восемьдесят. Понимаешь? Мне фирму продавать? А кто возьмет? Тут Мудрило дает факс! Ты его не знаешь? Ну ты счастливый фраер. Мудрило мне по факсу передает — еду! Чтобы был в конторе. Идет меня пришить — мне с ним не рассчитаться. Все! Кранты! Уже шаги в коридоре — я даже завещание оставить не успел — ох, думаю, «мерс» кому останется? Уж лучше бы я в школе учился, инженером стал, бедствовал бы, как все, картошку сажал — и на хрен мне этот «мерс»? Все. Идут. Ты пей, я и сейчас переживаю.

Сашок . Мне хватит. Дел еще много.

Спикухин . Тебе кто велит пить? Тебе сам Спикуха пить велит, сам Бегемот. Бандиты меня кличут Бегемотом. Шутка, сечешь?

Сашок . Секу.

Спикухин . Все. Кранты. А тут в дверь не они входят, а этот чернявый. Я думал — чеченец. Во потеха! Я ему тогда говорю — ты вали, блин, отсюда, пришьют по недоразумению. А он так садится: ножка на ножку… Ты ведь его не видел?

Сашок . Почему. Мы знакомы.

Спикухин . Слушай, а может, ты не нашел бумажник? Может, ты его свистнул? Во даешь, кореш!

Сашок . Честное слово — нашел. Ну кем мне быть!

Спикухин . Только не божиться. Товарищ Д. категорически возражает.

Сашок . А я не божусь.

Спикухин . Мое дело предупредить. И не перебивай. Значит, он сел и так вежливо спрашивает: вы, говорит, ждете гостей? А я говорю ему чистую правду! Идут, говорю. К сожалению. А он мне говорит, я, грит, их уже задержал немного, они, значит, замерли, грит, и ждут моего окончательного решения. А что, спрашиваю, можно сделать? Он, грит, возможны варианты. У меня небо засветилось в алмазах, просвет, понимаешь? Я говорю — что изволите? Я, грит, в обмен на твою паршивую жизнь могу взять твою душу. Черную, грит, душонку — и лыбится, кем мне быть — юморной, понимаешь? Вынимает бумажку и бритвочку — тут я просек — обман! Он меня шить будет здесь, в кабинете! Я хотел в окно уходить, с шестого этажа, а он так спокойно: чем ты подписывать со мной договор собираешься? Я говорю — а хрен его знает, может быть, чернилами? А он грит — где, грит, ты видел, чтобы договор о передаче дьяволу души подписывали чернилами, где, грит?