Кристофер Сташеф - Чародей поневоле (пер. В.М.Федоров)

С минуту они шли молча, затем Род вдруг спросил:

— Ты когда-нибудь слышал о диалектическом материализме, Большой Том?

— Как?.. — Голова великана вскинулась в удивлении, почти в потрясении. Он отошел, нахмурился и энергично замотал головой, бормоча: — Нет, нет, мастер, никогда, никогда.

Разумеется, Большой Том, подумал Род. Вслух же он сказал:

— Это философия Земли, Большой Том. Происхождение ее теряется в Темных Веках, но некоторые люди все еще придерживаются ее.

— А что такое Земля? — проворчал великан.

— Мечта, — вздохнул Род. — И миф.

— И ты тот, кто живет ею, мастер?

Пораженный, Род поднял взгляд.

— Чем? Мечтою о Земле?

— Нет, этим диалек… Каким волшебным словом ты ее нарек?

— А, диалектическим материализмом? — усмехнулся Род. — Нет, но я нахожу некоторые его концепции очень сподручными, вроде идеи синтеза. Ты знаешь, что такое синтез, Том?

— Нет, мастер, — покачал головой Том, округлив от удивления глаза.

Удивление, по крайней мере, было наверняка настоящим. Последнее, что мог ожидать Том, это то, что Род примется толковать и цитировать тоталитаристскую философию.

— Это средний путь, — пояснил Род. — Правая сторона дороги — это теза, а левая — антитеза. Соедини их, и ты получишь синтез.

— Да, — кивнул Большой Том.

Весьма быстрая сообразительность для тупого крестьянина, отметил Род и продолжал:

— И теза, и антитеза в равной мере частично ложны, так что ты отбрасываешь их ложные части и соединяешь истинные — берешь от них самое лучшее — называешь результат синтезом, и ты получишь истину. Понимаешь?

В глазах Тома появилось осторожное выражение. Он начал понимать, куда клонит Род.

— И синтез — это середина дороги. И будучи истиной, она, естественно, неудобна.

Он поднял взгляд. Над ним вырисовывалась восточная башня. Они стояли в тени.

— Ну, хватит философствовать. Давай приниматься за работу.

— Моли небеса, чтобы баньши не свалился на нас, — простонал Большой Том.

— Не беспокойся, он показывается только раз в день, вечером, чтобы предсказать смерть в ближайшие двадцать четыре часа, — сказал Род. — Он не должен снова появляться до завтрашнего вечера.

В тени вдруг раздался неожиданный шорох. Большой Том отпрыгнул с внезапно появившимся в руке ножом.

— Баньши!

Род тоже выхватил нож, пронзая взглядом темень. Глаза его встретились с двумя огненными точками у подножия стены.

Род шагнул вперед, согнувшись в стойке и перебрасывая нож из правой руки в левую.

— Назови себя, — произнес он нараспев. — Иль умри!

Визг и бросок, и огромная крыса стремглав пронеслась мимо него, затерявшись в тени рядом с внутренней стеной.

Большой Том чуть не рухнул от вздоха.

— Да сохранят нас святые угодники! То была только крыса.

Род попытался скрыть дрожь в собственных руках, когда нож вернулся в свои ножны.

— Кажется, многовато крыс на стенах этого замка.

Большой Том снова выпрямился, напряженный и настороже.

— Но я кое-что заметил, когда крыса побежала ко мне… — Голос Рода смолк, когда он опустился на колени у наружной стены, слегка пробежавшись ладонями по камню. — Вот!

— Что это, мастер? — овеяло щеку Рода чесночное дыхание Большого Тома.

Род взял руку великана и приложил ее к своей находке. Том с дрожью втянул в себя воздух и отдернул руку.

— Оно холодное. — Голос его трепетал: — Холодное и квадратное, и оно укусило меня!

— Укусило! — нахмурился Род и провел пальцами по металлическому ящичку. Он ощутил укол слабого электрического тока и отдернул пальцы.

Кто бы там ни подсоединял это прибор, он был самым рядовым из любителей. Его даже не заземлили как следует.

Ящичек было легко увидеть, коль скоро ты знал, где его искать. Он был из белого металла со стороной примерно в восемь дюймов, в два дюйма высотой, с таким углублением, чтобы его перед и верх заполнялись камнем посередине между двумя зубцами.

Но если поразмыслить, это отвратительное заземление могло быть намеренным, чтобы удержать людей от вмешательства.

Род вытащил кинжал, радуясь изолированной рукояти, и осторожно потыкал, открыв ящик спереди.

Он смог разобрать серебристые нити печатной схемы и плоскую квадратную коробочку интегральной микросхемы, но весь расклад занимал не больше места, чем ноготь его большого пальца.

Волосы у него на голове вздыбились от беспокойства. Кто бы там ни создал это устройство, он знал о молекулярных схемах малость больше, чем инженеры на его родине.

Но зачем такой большой ящичек для такой маленькой схемы?

Ну, остаток ящичка был заполнен каким-то аппаратом с красивым, но совершенно незнакомым Роду механизмом.

Он осмотрел верх ящичка — в его центре был установлен прозрачный кружок. Род нахмурился. Он никогда раньше не сталкивался ни с чем и близко похожим на это. Он догадывался, что схема была частью управляемой на расстоянии системы, а механические части были — чем?

— Мастер, что это?

— Не знаю, — пробормотал Род. — Но у меня подозрение, что это имеет какое-то отношение к баньши.

Он прощупал механизм кинжалом, пытаясь найти подвижную часть. Он чувствовал себя надменно-безрассудным, прибор очень легко мог оказаться разрушительным устройством, способным переместить всю эту секцию стен на полпути до Солнца.

Зондирующее устройство что-то нашло — машина щелкнула и начала гудеть почти в субзвуковом диапазоне.

— Прочь, мастер! — крикнул Большой Том. — Оно проклято!

Но Род остался, где был, с рукой, замершей от страха, что острие ножа потеряет какой-то замкнутый контакт.

Из прозрачного круга волнами поднялся дым, взвился на три метра в воздух, затем спал. Меньше чем за минуту сформировалось маленькое локализованное облачко.

Щелкнула вторая машина, где-то перед Родом, и с наружной стороны стены тьму прорезал луч света, направленный вверх, к Роду, пронзивший выше облачко дыма. Луч света рассеялся в веер.

— Баньши! — в ужасе взвыл Большой Том. — Беги, мастер, ради своей жизни!

Подняв взгляд, Род увидел возвышавшегося на десять футов над ним баньши. Казалось, что он почти мог почувствовать запах гнилых лохмотьев савана, покрывавших пышное женское тело.

Кроличий рот открылся, показывая длинные заостренные зубы. Загудел, оживая, спрятанный динамик, призрак готов был начать свои завывания.

Род поднял кинжал на несколько миллиметров, световой веер погас, шипение механического кувшина с дымом заглохло.

Ветер зашуршал по стенам, рассеивая последние остатки дымового облака.

Род неподвижно стоял на коленях, все еще глядя вверх, затем, встряхнувшись, он поднял последнюю часть ящичка и вернул ее на место.

— Мастер, — прошептал Большой Том. — Что это было?