Харлан Эллисон - Рассказы

— Я имею в виду — в этот город. Откуда вы приехали?

— Что за дурацкий вопрос? Я здесь родился.

— Как называется этот город?

— Вы что, издеваетесь? — Толстяк чуть не визжал от злости.

— Тсс, — остановил его Бретт. — Вы привлечете Геля.

— Да какого, черт побери, геля? — задохнулся толстяк. — Сию же минуту оставьте меня в покое. Я позову управляющего!

— Неужели вы не знаете? Они же все чучела, куклы — словом, големы. Они ненастоящие!

— Кто — ненастоящие?

— Да вот те подделки людей за столиками и те, что танцуют. Вы же не думаете…

— Я думаю, что вам надо срочно обратиться к врачу. — Толстяк вскочил со стула. — Я пообедаю где-нибудь в другом месте.

— Подождите! — Бретт тоже вскочил и схватил толстяка за руку.

— Отстаньте от меня!

Толстяк быстро пошел к выходу, Бретт — за ним. У кассы Бретт вдруг резко повернулся, заметив слева знакомое коричневое мерцание.

— Смотрите! — он рванул толстяка за плечо.

— На что смотреть?

Гель исчез.

— Он только что был здесь!

Толстяк бросил на прилавок деньги и поспешил прочь. Бретт положил пятьдесят долларов и ждал сдачи.

— Подождите!

Он слышал, как толстяк торопливо спускается по лестнице.

— Поторопитесь, — сказал Бретт кассирше, но она застыла, уставившись в пустоту.

Музыка смолкла, свет погас, и, оглянувшись, Бретт увидел вздымающуюся мутную волну. Он бросился вниз по лестнице на улицу. Гель вышиб дверь, догнал его и стал расти и твердеть, поднимаясь, как башня. Бретт стоял, полуоткрыв рот, слегка наклонившись вперед и не мигая. Гель совсем загустел, выжидая, словно в нерешительности; его поверхность переливалась и просвечивала, как жидкое стекло. Бретт почувствовал резкий запах герани.

Прошла минута — целая минута. У Бретта подрагивали губы. Он боролся с непреодолимым желанием мигнуть, сглотнуть, бежать без оглядки. Горячее солнце заливало улицу, отражаясь в слепых окнах домов, нестерпимо резало глаза.

Наконец Гель опал — потерял форму и ручьем грязной воды скользнул прочь. Переведя дух, Бретт обессиленно потащился в противоположную сторону, едва держась на ногах.

Это было как раз то, что нужно: витрина магазина для любителей туризма — палатка, портативная плита, термосы… Бретт пересек улицу и попытался войти. Дверь оказалась закрыта. Тогда он ногой выбил стекло рядом с замком и, просунув руку в дыру, отодвинул задвижку. Осмотрев все полки, он выбрал тяжелый моток нейлонового троса, охотничий нож, флягу. Подержал в руках многозарядный винчестер с оптическим прицелом — положил его на место и взял пистолет. Зарядив его, набил карманы патронами. С мотком троса на плече и с пистолетом на боку он вышел на безлюдную улицу.

Толстяк торчал на перекрестке, почесывая щетину на подбородке и задумчиво разглядывая рекламу. Заметив выходящего из-за угла Бретта, он нахмурился и попытался улизнуть.

— Подождите минутку. — Бретт догнал его и пристроился рядом. — Ну что, скажете: и на этот раз ничего не видели? Что же тогда на меня напало?

Толстяк покосился на него и ускорил шаг.

— Да постойте же! — Бретт взял его за плечо. — Я же вижу: вы — настоящий. Вы потеете, сморкаетесь, чешетесь. Вы единственный, к кому я могу обратиться за помощью, а мне сейчас очень нужна помощь. Мой друг попал в беду.

— Вы сумасшедший! Отвяжитесь от меня! — Толстяк пытался освободиться, лицо его стало совсем багровым. Бретт резко и довольно сильно ударил его кулаком в солнечное сплетение. Бедняга со стоном опустился на колени и, задохнувшись, обхватил руками живот. Панама свалилась с головы. Бретт взял его подмышки и рывком поставил на ноги.

— Извините, — тон у него был не слишком извиняющийся. — Но мне просто необходимо было кое-что проверить. Все в порядке, вы действительно настоящий. Мы должны спасти Дхуву.

Толстяк прислонился к рекламе, выкатив в ужасе глаза и все еще держась за живот.

— Я позову полицию, — еле выдохнул он.

— Какую там полицию… — Бретт махнул рукой. — Здесь же все ненастоящие. Где вы видели такие пустые улицы? Посмотрите, ни одного человека, ни одной машины…

— Среда, рабочий день, середина дня, — пыхтел толстяк.

— Ладно, идем со мной. Я вам все покажу. Стены, дома — все это декорация, фальшивка. Кирпичная стена всего в полдюйма толщиной…

— Никуда я не пойду. — Лицо толстяка, теперь бледное, блестело от пота. — Что вам от меня надо? Все было так хорошо…

— Помогите мне спасти моего друга. Гель уволок его в эту яму…

— Отпустите меня, — ныл толстяк. — Я боюсь. Почему вы не можете оставить Меня в покое?

— Ты что, не понимаешь? — взорвался Бретт. — Гель забрал человека! В следующий раз это может случиться с тобой.

— Ничего со мной не случится… Я бизнесмен, уважаемый гражданин. Я не лезу в чужие дела, жертвую на благотворительность, хожу в церковь. Я хочу одного — чтобы меня не трогали.

Бретт отступил на шаг, разглядывая его с отвращением, как ядовитое насекомое: бледное злое лицо, крошечные глазки, трясущиеся обвисшие щеки. Толстяк с кряхтением нагнулся за панамой, отряхнул ее о колено и напялил на голову.

— Кажется, теперь я все понял, — медленно проговорил Бретт. — Похоже, ты и есть хозяин этого поддельного города. Здесь все происходит для тебя. Где бы ты ни появился, перед тобой разыгрывают представление — как там, в отеле. Гель тебя не тревожит, а големы представляются людьми — потому что ты вписываешься, не делаешь ничего неожиданного, не нарушаешь…

— Конечно, не нарушаю! — завизжал толстяк. — А почему я должен нарушать? Я респектабельный! Я законопослушный! Я не сую нос в политику, мне нет дела…

— Да уж, это точно! Тебе на все наплевать. Даже если тебя притащить к обрыву и сунуть головой в ту гнусную дыру, ты сделаешь вид, что ничего не случилось. Но сегодня тебе придется нарушить, я тебе это обещаю!

Внезапно толстяк рванулся в сторону и бросился бежать. Через несколько ярдов он обернулся и заорал, размахивая круглым красным кулаком:

— Такие мне уже попадались! Смутьяны!

Бретт сделал шаг в его сторону, и тот снова пустился наутек. Полы пиджака смешно подпрыгивали. Потом он снова остановился и оглянулся — нелепая одинокая фигура посреди пустынной улицы.

— Я тебе еще покажу! Мы найдем на вас управу! — Он одернул пиджак и нетвердой походкой зашагал по тротуару.

Бретт посмотрел ему вслед и с сожалением подумал: надо было двинуть ему посильнее. И направился к фальшивому дому.

Выбитые Бреттом куски кирпичной кладки валялись на прежнем месте. Он прошел через зияющий проем и заглянул в темную яму, пытаясь оценить ее глубину — никак не меньше сотни футов, а то и все сто пятьдесят.

Он скинул моток с плеча, привязал один конец троса к торчащему из земли куску арматуры, а остальное бросил вниз. Трос исчез в глубине и повис, раскачиваясь, причем было совершенно непонятно, достиг ли он дна. Но Бретт не мог терять время, к тому же помощи больше искать было не у кого. Придется все делать в одиночку.