Харлан Эллисон - Рассказы

— …Такой же человек, как я!

— …Разумное существо!

— …Разве можно запросто убивать!

— …Должен же быть закон!

Шериф поднял руку. Челюсти его были крепко сжаты.

— Как, судья Гейтс? Есть закон, запрещающий Сесилу Стампу убивать… хм… этого?

Судья оттянул пальцами верхнюю губу:

— Минуточку… — начал он. — С формальной точки зрения…

— Господи, — перебил его кто-то. — Вы хотите сказать, что законы не дают определения, что такое… я хочу сказать… что такое…

— Что такое человек? — фыркнул Стамп. — Что бы в законах ни говорилось, а ни черта там нет о красно-лиловых червяках! Паразит это, и дело с концам! Никакой разницы нет — прихлопнуть его или какого другого таракана!

— Тогда, клянусь богом, его надо арестовать за нанесение умышленного ущерба! — крикнул какой-то мужчина. — Или за охоту без разрешения и вне сезона!

Стамп полез в брючный карман, вытащил толстый мятый бумажник, выудил из него замусоленную бумажку и показал ее.

— Вот моя лицензия. Я — дезинфектор. И имею разрешение носить пушку. Закона я не нарушил. — Теперь он откровенно издевался.

— Я просто выполнил свои обязанности, шериф. Да еще задарма, а не на средства налогоплательщиков.

Маленький человечек со щетинистыми рыжими волосами, весь пылая, бросился на Стампа.

— Подлец кровожадный! — Он потрясал в воздухе кулаком. — Мы станем позором страны, хуже Литл-Рока! Линчевать его!

— Заткнись, Уинштейн, — вмешался шериф, — нечего разоряться насчет линчевания!

— А это и есть линчевание! — взорвался Сесил Стамп, весь побагровев. — Я же вам услугу оказал! А ну, раскройте уши! Это что за дрянь? — и он ткнул корявым пальцем в сторону судейского стола.

— Какой-то таракан с Марса или откуда там еще! И вам это известно не хуже, чем мне! А зачем он тут? Ясное дело, не за тем, чтобы делать добро таким, как вы и я! Уж это точно! Или они, или мы! И на этот раз мы их, благодарение господу, опередили!

— Ты… ты… ненавистник…!

— А ну, заткнись! Я такой же свободомыслящий, как любой из вас! Я и к неграм не больно-то придираюсь, и между евреем и белым разницы почти не делаю! Но уж коль дело доходит до приглашения в гости красных тварей, которых еще и людьми величают, тут я говорю: «Стоп!»

Шериф снова занял позицию между Стампом и наступающей на него толпой.

— Осади назад! Приказываю разойтись тихо и мирно! Этим делом я займусь лично!

— Думаю, пора мне двигать домой, шериф. — Стамп затянул ремень. — Мне-то спервоначалу казалось, что ты их утихомиришь маленько, но теперь они вроде сами попризадумались и видят, что порядка я не нарушал. Вряд ли среди них найдутся такие, что пойдут поперек закона, станут, к примеру, подступать к дезинфектору, выполняющему свои обязанности.

Он наклонился и поднял с пола свой пистолет.

— На мою ответственность, — сказал шериф Хоскинс, — можешь считать разрешение на пушку аннулированным. И твою лицензию — тоже.

— На здоровье! Разве я сопротивляюсь, шериф? Все, что тебе будет угодно. Занесешь все ко мне домой, когда покончишь с этим. — И он стал проталкиваться к дверям.

— Не расходитесь! — осанистый человек с густыми седыми волосами пробился к судейскому столу. — Объявляю чрезвычайное собрание граждан нашего города открытым!

Он стукнул председательским молотком по исцарапанной столешнице, бросив взгляд на прикрытое знаменем мертвое тело Пришельца.

— Джентльмены, мы должны действовать быстро и решительно. Если на радио, прежде чем мы примем согласованное решение, узнают об этом происшествии, Уиллоу Гроув будет проклят навеки!

— Послушайте, сенатор Кастис, — крикнул, вставая, судья Гейтс. — Это… эта толпа не может принимать решения, имеющие силу закона.

— Черт с ними, с законами, судья! Разумеется, это дело федеральных властей, тут даже Конституцию, может, придется изменять. Сейчас же мы собираемся дать определение понятия «человек», действующее в городских границах Уиллоу Гроув.

— И это самое малое, что надо сделать! — отрезала женщина с худым лицом, свирепо глядя на судью Гейтса. — Уж не думаете ли вы, что мы тут будем сидеть и одобрять этакое беззаконие?!

— Чепуха! — завопил Гейтс. — Я не меньше вашего возмущен происшедшим, но… но… но у человека две руки, две ноги и…

— Форма тела не имеет значения, — оборвал его председатель. — Медведи тоже ходят на двух ногах. Дэвид Зовский потерял одну на войне. Руки есть у обезьян.

— Любое разумное существо… — начала женщина.

— Тоже не пойдет. Сын моей несчастной сестры, Мелвин, родился идиотом, бедняга. Друзья, не будем терять времени. Исходя из таких принципов, определение дать очень трудно. Однако я думаю, что нам все же удастся найти такое решение вопроса, которое послужит основой для дальнейшего законодательства… Конечно, оно может привести к серьезным изменениям в будущем. Охотникам оно явно не придется по вкусу, да и мясную промышленность затронет. Но поскольку мы уже, как мне кажется, вошли в эпоху Контакта с э… э… существами других миров, надо навести порядок в собственном доме.

— Верно, сенатор! — заорал кто-то.

— …Лучше пусть этим займется Конгресс, — настаивал чей-то голос.

— Должны же и мы что-то сделать! — твердил другой.

Сенатор поднял руку.

— Тихо, ребята! Репортеры будут здесь через несколько минут. Наше определение, может статься, и не будет абсолютно точным, но оно заставит людей задуматься, а это сделает Уиллоу Гроув лучшую рекламу, чем убийство.

— Что у вас на уме, сэр?

— А вот что, — сказал сенатор торжественно, — человек — это любое безобидное существо.

Зашаркали подошвы. Кто-то откашлялся.

— А как же человек, который совершил насилие? — потребовал объяснения судья Гейтс. — Что же он…

— Это совершенно ясно, джентльмены, — просто сказал сенатор. — Он, разумеется, паразит и вредитель.

…Сесил Стамп стоял на ступеньках здания суда и, держа руки в карманах, болтал с репортером самой крупной в округе газеты. Их окружала толпа людей, опоздавших на волнующий спектакль а суде. Стамп разглагольствовал о меткости своих пяти выстрелов, о хлюпанье пуль, входивших в тело огромной лиловой змеи, и о том, как смехотворно выглядела она в агонии. Он лихо подмигнул человеку в комбинезоне, немного похожему на лису, который стоял рядом и ковырял в носу.

— Немало времени пройдет, пока какая-нибудь из этих проклятых ящериц отважится снова сунуть сюда нос с видом, будто они тут хозяева, — закончил Стамп.

Двери суда широко открылись. Взволнованные граждане выходили, сторонясь Стампа. Толпа вокруг него начала рассасываться, а потом и совсем исчезла, так как зеваки спешили поговорить с выходившими, рассчитывая на более свежие известия. Нашел себе жертву и репортер.