Сато Цутому - Конференция главных кланов (Часть 3)

Однако в это мгновение ему пришлось пересмотреть свои убеждения. Он признал, что магия Гу Цзе зла в своей сути. Нельзя так смешивать с грязью людей... волшебников. Генераторы и Усилители волшебства были неприятны, но, глядя на бывшего детектива, Тацуя почувствовал настоящее отвращение.

Тацуя впал в ярость.

— Тиба Тошиказу! — парень выкрикнул имя уже мёртвого мечника. — Ты в сознании? Ты понимаешь меня?

Тошиказу не ответил.

Он отбросил обломок катаны и, не вымолвив ни слова, достал из-за спины тати.

— Тиба Тошиказу! Так тебя зовут. Имя и показывает, кто ты! — Тацуя продолжал кричать, что было ему несвойственно.

Тошиказу направил клинок на юношу с явным намерением продолжить драться. Обычно Тацуя не задумываясь бросался в бой. Даже если противник — знакомый, которым манипулируют, сначала следует вывести его из строя, и только потом — «заботиться». Таков был стиль Тацуи.

Тем не менее юноша попытался разговорить противника, даже понимая, что тот мёртв, понимая, что вероятность ответа стремится к нулю.

Тошиказу ничего не сказал. Или же не смог сказать.

Вместо этого он кинулся на Тацую.

Парень уклонился, шагнув в сторону.

По сравнению с предыдущей атакой эта оказалась слабее. Тацуя заметил, что она выполнена не очень гладко. По всей видимости, тати, у которого кривизна клинка больше, чем у катаны, не подходил Тошиказу.

Семья Тиба — это семья «Магических мечников», они живут с мечом и умирают с мечом. Старший сын главы никогда бы не стал носить непривычное оружие. Этот тати наверняка кто-то дал ему, скорее всего — Гу Цзе. И это был не китайский широкий меч, а настоящее японское тати, популярное во времена северных и южных династий. Значит, его дал террористу кто-то из сообщников в этой стране.

Тацуя не считал себя знатоком старинных мечей. В рамках тренировочной программы он обучался владению утигатаной и одати, но никогда не изучал историю оружия и не мог определить художественную ценность того или иного клинка.

Тем не менее даже столь неискушённый юноша заметил странность — слишком сильную кривизну лезвия. Из-за металлической рукояти с закруглёнными с обеих сторон углами клинок походил на «кэнукигататати» из позднего периода Хэйан.

Это всё, что Тацуя мог сказать о тати. Потратить больше времени на осмотр меча не вышло — Тошиказу снова бросился в атаку. Да, магическое зрение — не единственная сильная сторона Тацуи, обычное зрение у него тоже было довольно острым, однако без знаний об особенностях того или иного оружия это мало что давало. Впрочем, юноша никогда не стремился стать экспертом в этой области.

Тошиказу ударил горизонтально, Тацуя блокировал ножом. Несмотря на вложенную в удар силу, из-за кривизны тати нож Тацуи скользнул вдоль лезвия, и юноша смог разорвать дистанцию.

Затем он активировал Мгновенным вызовом магию нейтрализации инерции, готовясь к уклонению и размышляя над тем, что тати, скорее всего, магический инструмент, причём его таким выковали, а не прокляли уже готовый клинок. При ранении тати накладывал какую-то магию с опасным эффектом.

Будь у Тацуи больше времени на анализ, он бы разобрался, как работает магия в мече. Но, увы, парень не мог себе этого позволить.

Тацуя попытался применить Туманное рассеивание на самом тати, не затрагивая наложенное на лезвие заклинание, — он хотел избежать срабатывания неизвестной магии.

Как только парень активировал заклинание, Тошиказу выставил клинок перед собой. Вряд ли мужчина осознанно отреагировал на вызванную Тацуей магию, так как не успел бы. Сработала мышечная память? Это боевая техника против волшебников?

Из тати вырвался поток псионов и сдул последовательность магии Туманного рассеивания.

Магия подчинялась определённым законам, из-за которых последовательность магии становилась видимой врагу. Даже магия Тацуи не могла избежать этого.

После того как атака не удалась, Тацуя подскочил к Тошиказу, при этом незаметно достав второй нож правой рукой, и резанул горизонтально левой.

Окутанное псионами лезвие отделило большую часть клинка тати от рукояти.

Тошиказу, только что сдувший Туманное рассеивание, не смог свести на нет Разложение. Вживлённая в его тело контрмагия не поспевала за излюбленной магией Тацуи.

Правый кулак Тацуи, защищённый дугой кастета, впился в грудь Тошиказу ещё до того, как лезвие тати достигло асфальта.

Мужчина не смог удержаться на ногах. Юноша не почувствовал, что проломил ему грудную клетку, однако обычный человек после такого удара потерял бы сознание.

Упав, противник откатился назад. Затем поднялся на одно колено, но встать во весь рост не смог. Видимо, травмы не проходят бесследно даже для ходячего трупа.

— Тиба Тошиказу! — снова выкрикнул Тацуя вопреки здравому смыслу. — Тебе незнакомо это имя? Ты больше не знаешь, кто ты?

Смерть необратима. Даже «Восстановление» Тацуи не способно оживить мёртвого.

Но где граница между жизнью и смертью?

Прекращение мозговой активности? Отказ сердца? Остановка метаболизма? Или потеря души?

В «глазах» Тацуи Тошиказу «выглядел» мёртвым.

И вместе с тем мужчина использовал магию — то, что завязано на силе разума. Тацуя «видел», что магия Тошиказу исходит не из внешнего источника, а прямо из его тела.

Если мужчина не полностью умер, то, вероятно, его можно оживить «Восстановлением».

Но если он продолжит атаковать, то смерть всё равно станет окончательной.

Впрочем, сейчас нет времени для подробного анализа — Гу Цзе уходит всё дальше и дальше.

Потому Тацуя и кричал.

Если Тошиказу хоть немного осознаёт себя, юноша не станет его убивать.

Будь здесь Миюки, парню не пришлось бы волноваться о подобном. Она могла временно заморозить тело. Тацуя, конечно, не сожалел об этом. Безопасность сестры намного важнее жизни Тибы Тошиказу.

Если бы у Тацуи на первом месте стояла рациональность, он бы без раздумий разобрался с противником. И был бы абсолютно прав. Ведь даже с нынешним Тибой Тошиказу покончить не так-то просто.

— Ответь мне, если можешь!

Тем не менее юноша не хотел его убивать.

Что такое «смерть», а что — «жизнь»? Тацуя хотел это знать. Если оставить Тошиказу в живых, то, вполне возможно, удастся найти ответ.

Но даже если отбросить эту причину, Тацуя не мог принять подобное обращение с жизнью волшебника.

Волшебников принято считать инструментом войны.

Тацуя тоже думал о себе как об инструменте.

Возможно, отнявший множество жизней юноша не имел права говорить о её ценности.

Потому что неважно, каким способом убивать, смерть есть смерть.

Но можно по крайней мере...

Умереть, сопротивляясь.

Умереть в борьбе.