Братья Стругацкие - К вопросу о циклотации [сборник, litres]

БЫКОВ и СПИЦЫН поднимают ЕРМАКОВА.

ЕРМАКОВ: Здравствуй, отец!

КРАЮХИН: Здравствуй, Анатолий, здравствуйте, дети! Все-таки покалечились?

ЕРМАКОВ: Отец!.. Слушай голос Плутона!..

СПИЦЫН нажимает одну из клавиш, и из невообразимой дали, заглушаемые треском помех, звучат позывные маяков нового ракетодрома.

– Вот вы говорите – синхрофазотрон, – сказал Литературовед. – Хорошо. Вы мне объяснили, что это такое, и, предположим, я ничего не понял.

– Предположим, – сказал сосед Физик и тонко улыбнулся.

– На мой взгляд, самое ужасное заключается не в этом.

Они стояли у калитки на ровной дорожке, посыпанной крупным красным песком. Из-за кустов смородины в глубине сада поднимались стены дач: белые – Физика и кремовые – Литературоведа и его жены. Темная зелень отражалась в стеклах веранды.

– А в чем заключается самое ужасное? – спросила жена Литературоведа.

– А в том, дорогие мои, что сейчас – на данном этапе развития цивилизации – средний человек лишен возможности по смыслу некоего технического термина определить, что он – термин – означает.

– Например – электровоз, – сказала жена. Физик вежливо засмеялся:

– Нет-нет, позволь… Хотя, действительно, электровоз. То, что везет с помощью электричества. Или – гидролиз. Гидро – вода, лизис – разложение. Разложение водой. Теперь – новая терминология, скажем, ваш синхрофазотрон. Синхро – син – хронос – одновременный. Фазотрон – тут уж я пас. Услышав слово, я не в состоянии понять, что оно может означать.

– Мне это не кажется ужасным, – сказал сосед Физик. – Я даже как-то не задумывался, что означает слово «синхрофазотрон».

– Естественно, раз вы с ним работаете, – сказал Литературовед. – Но что делать нам, гуманитарам? Например, я читаю рекламный проспект завода универсальных кухонных машин и встречаю там термин «триггерная ячейка»…

– Кстати, – сказала жена Физику. – Мы приобрели универсальную кухонную машину. Приходите посмотреть и попробовать, как она готовит.

– Благодарю вас, – сказал Физик. – Но кухонная машина это не последнее слово… – Он взглянул на свои часы и вскричал: – Ради бога, извините! Я же приглашен… Уже три часа, а я еще не одет!

Он махнул рукой и побежал к своей даче, мелькая загорелыми плечами в лучах солнца, кое-где пробивающихся сквозь зелень. Литературовед сказал, провожая его глазами:

– Не последнее слово. Еще бы! Если он работает с синхрофазотроном.

Супруги прошли по саду и свернули к дверям своей дачи.

У дверей, рядом со ступеньками, стоял большой ящик.

– Она! – сказал Литературовед. – Смотри, Танечка: она! Молодцы «Доставка на дом»!

Они бегом кинулись к ящику.

– А какая упаковка! – сказал Литературовед. – Прелесть. «Красноярск», – прочитал он сбоку. – Она!

– А ну-ка, взялись, – деловито скомандовала жена, ухватившись за ящик.

Ящик оказался совсем легким, и они втянули его в кухню без особого труда и там поставили посередине, отодвинув стол.

Литературовед сильно потер руки и сказал:

– Шекснинска стерлядь золотая…

– Распаковывай, – сказала жена. – Я накрываю на стол.

Литературовед принялся распаковывать, громко цитируя наизусть рекламный проспект.

– «Универсальная Кухонная Машина «Красноярск-2» есть автомат с полукибернетическим управлением, рассчитанный на шестнадцать стандартных сменных программ. УКМ объединяет в себе механизм для переработки сырья, сдабривания специями и обработки различными температурами (варение, жаренье, готовка на пару), а также механизм мойки и сушки столовой посуды. УКМ одновременно способна готовить обед из трех блюд, в том числе на первое: щи свежие с мясом, борщ украинский, суп из свежих (сушеных) грибов (вегетарианский), окрошка летняя; на второе – бифштекс по-английски…»

– Не надо, – сказала жена.

Литературовед громко глотнул и сказал:

– Сил нет ждать инструктора.

– А зачем нам его ждать? – сказала жена, подходя к машине, которая стояла, горделиво поблескивая гладкой пластмассой стенок, среди вороха мятой бумаги. – И не думай даже – ждать. У Вари точно такая же машина, и я уже делала на ней гуляш. Это совсем просто. Здесь, – она стала показывать, – окно для подачи продуктов. Здесь окно для подачи посуды. Здесь – выход продукции…

Литературовед обошел машину сзади и, открыв какую-то дверцу, сказал:

– Ага. Вот система настройки, по-видимому. Кишок-то, кишок! Не дай бог, она испортится…

– Только почему-то четыре кнопки, – сказала жена. – У Вариной машины кнопок гораздо больше – двенадцать.

– Значит, это усовершенствованная машина, – сказал Литературовед.

– Вероятно, – сказала жена. – Ну, конечно. Четыре кнопки – первое, второе, третье…

– И четвертое, – сказал Литературовед.

– Да. Четвертое. Чай, например. Или пирожки.

– А может быть, это четыре стихии Фалеса Милетского? – сказал Литературовед. – Вода, огонь, воздух, земля. Или четыре арифметических действия.

Он был настроен скептически.

– Принеси, пожалуйста, мясо из холодильника, – сказала жена. – И картошку.

– Так, – сказал муж. – И что будет?

– Гуляш, – сказала жена довольно резко.

Когда Литературовед принес продукты, жена сказала:

– Я поняла, зачем четвертая кнопка – для нарезки хлеба.

– А, – сказал Литературовед, но возражать не стал.

Жена вложила мясо и картошку в окно справа и со шнуром в руке отправилась в угол кухни к розетке.

– Включи машину, – сказала она издали.

– Как? – осведомился Литературовед.

– Нажми кнопку.

– Какую?

– Господи – вторую! Мы же делаем гуляш.

Машина ответила на нажатие кнопки глухим рокотом. На переднем щитке ее зажглась белая лампочка, и Литературовед, заглянувший в окно подачи продуктов, увидел, что там ничего нет.

Кажется, она приняла мясо, – сказал он изумленно. Он не рассчитывал на это.

– Ну вот видишь, – сказала жена с удовлетворением.

Они стояли рядом и любовались своей машиной и слушали, как она щелкает и жужжит. Потом белая лампочка погасла и зажглась красная. Машина перестала жужжать.

– Всё! – весело сказала жена и пошла к столу за тарелками. – Вынимай гуляш.

Литературовед обеими руками взялся за ручки в верхней части машины и потянул их к себе. Из машины выдвинулось нечто вроде ящика, и странный запах распространился по комнате.

– Что там? – спросила жена.

– Посмотри сама, – сказал Литературовед. Он стоял, держа в руках ящик, и со странным выражением на лице рассматривал его содержимое.

Жена посмотрела и сказала: «Ой». В ящике лежала пачка каких-то тонких листов – красных, испещренных белыми пятнами. От листов поднимался смрад.