Владислав Чопоров - Мулька [СИ]

Ж мечтал об известности. Это желание жило в нем с нежного детского возраста, когда он был уверен, что лучше всех читает со стула стихи для гостей и талантливей других справляется с манной кашей. Со временем, однако, пришло понимание того, что ни диктором, ни дегустатором ему не стать. Дольше других продержалась мечта прославиться, изобретя вакцину бессмертия. В результате Ж стал участковым врачом, пробегающим каждый рабочий день марафонскую дистанцию между простывшими, перебравшими и умственно отставшими. Но эти забеги не давали никакой надежды на известность за пределами своего микрорайона.

И, не дотянув совсем немного до возраста Христа, Ж решился. Перетряхнув весь свой жизненный багаж, он обнаружил, что стоящего в нем — пятерка по русскому языку в школьном аттестате да знание людей. И последняя возможность добиться славы — стать писателем. В неделю он уволился, продал квартиру с обстановкой и, по примеру многих великих до него, укатил в столицу добиваться признания. В дорожной сумке между бутербродами с колбасой и бутылкой водки была припрятана заветная зеленая тетрадка с рассказами. Все сплетни, которые он слышал от больных, Ж переработал в литературные произведения, нахлобучив в конец каждого по абзацу морали.

Удивительно, но Москва совсем не горела желанием сразу же увенчать его короной лучшего писателя современности. По каким-то непонятным причинам вела она себя не как мать городов русских, а как сварливая теща. Все редакции, которые снисходили до ответа, присылали на удивление похожие рецензии «Талант виден, но Ваш рассказ мы не можем взять из-за…». Вот только в причинах и наблюдалось разнообразие. Впрочем, Ж не сдавался. Он устраивался на работу куда придется: ди-джеем, кровельщиком, санитаром в морге, распространителем листовок, менеджером…

А вечерами писал до изнеможения. Кроме рассказов он начал работу над фантастическим романом, в котором участковый врач с помощью простого надежного пургена останавливал вторжение инопланетных захватчиков. Ведь не зря же в нескольких рецензиях ему прозрачно намекнули, что издательства предпочитают сборникам рассказов романы. Значит, когда он выполнит их просьбу, останется только выбрать, кто предложит больше денег.

Где-то через полгода проживания в столице Ж понял одну важную литературную вещь: писатель должен тусоваться. Кому ты нужен, если не пьешь с коллегами по цеху? Найдя подходящую компанию начинающих писателей, Ж стал ходить на их сходки. И очень быстро стал своим. Его роман раздраконили за вторичность сюжета и корявый язык, но зато он и сам теперь мог ругать других за вторичности и корявости. Это благотворно сказывалось на самооценке. Ж пребывал в счастливой уверенности, что, если основная масса пишет так же, как его друзья, то уж его гениальные вещи обязательно найдут дорогу к читателю. Впрочем, та же самая мысль вертелась почти у каждого в этой компании.

Результатом были самые немыслимые слухи, которые от частого повторения стали простой констатацией фактов. Дескать, чтобы публиковаться, надо отсасывать у редакторов журналов, а до прилавков могут добраться только бляди или геи. А талантливейшие авторы нашей тусовки слишком хороши, чтобы пробиться в круг кормящихся от издательского пирога. Только какая-нибудь счастливая случайность… Впрочем, если кто-то публиковался и радостно кричал о своей удаче, то за его спиной сразу же начинался шепоток: жалко, подавал надежды, а сам тоже пошел в отсосчики. И человек, оказавшись в центре заговора молчания, постепенно исчезал из компании.

Ближе всего Ж сошелся с писателем Х. Их волновали в литературе схожие темы, отвергали одни и те же журналы, воодушевляли одни и те же писатели. И вдобавок оказалось, что Ж и Х росли по соседству. Только Х приехал покорять Москву на пару лет раньше. Так что они были обречены на дружбу. Даже одно время снимали квартиру вместе. Но когда поползли слухи, что кое-кто в тусовке тренируется в заднепроходном способе проникновения в литературу, земляки вынуждены были разъехаться. Однако виделись достаточно часто и даже придумали для своего маленького литературного союза название — «Сообщество шипящих».

И именно Х поделился мыслью о том, что жизненно необходимо для славы. Это случилось промозглым осенним вечером после очередного сборища писателей. Как известно, у каждого автора свой способ набираться новых впечатлений. Кто-то в компании пил все подряд, кто-то курил все подряд, а вот Ж и Х любили гулять по городу. Не то, чтобы очень, но это было оригинально, поэтому ставило их на ступеньку выше других. Так что в тот памятный вечер, приняв свою норму пива в компании друзей, Сообщество шипящих в полном составе откланялось и отправилось ворошить опавшую листву на бульварах Москвы.

У Ж под воздействием алкоголя обычно развязывался язык, поэтому всю дорогу он нахваливал свои рассказы. Когда он третий раз назвал редакторов скопищем козлов, Х прервал его монолог:

— Беда в том, что тексты оцениваются лишь в совокупности с автором.

— Чего? — не понял Ж, — Объясни попроще.

— Пока ты никто и звать тебя никак, то редакторы будут тебе в счет ставить каждую запятую. Но стоит тебе добиться хоть малой известности, как ты сможешь продать даже список покупок под видом белого стиха.

— Это же замкнутый круг, — возмутился желающий славы, — Чтобы печататься, мне надо стать известным. А чтобы стать известным, мне: Слушай, так что же делать?

— Да, браток, жизнь — мерзкая штука, — усмехнулся Х, присев на сырую лавочку и увлекая за собой собеседника, — Но сперва надо добиться того, чтобы тебя считали неординарной личностью, и вот тогда любой твой бред будут тоже считать неординарным.

— Знаешь, а меня уже три раза в ментовку забирали! Может раскрутиться, как борец с системой?

— Брось, я свои вечера в обезъяннике перестал считать после дюжины. Это поле перепахано так, что на нем больше ничего не вырастет.

— Почему?

— Тебе не кажется, что вечера стали холодными? Там, через дорогу, нам подмигивает своими огоньками какая-то забегаловка. Пойдем, погреемся, заодно и объясню тебе политику партии.

Они зашли в маленькое прокуренное кафе, где в этот поздний час вся жизнь сосредоточилась вокруг старого бильярдного стола с рваными сетками на лузах. Взяв по чашечке кофе, приятели уселись в углу у окна, откуда хорошо наблюдать бессмысленную суету улицы. И Х продолжил:

— В этой стране сидел каждый десятый. И каждый, сделавший в прошлом подлость, хочет выдать ее за геройство. Ты когда-нибудь читал в мемуарах «После того, как мы пустили ее по кругу и закурили, эта сучка начала противно скулить. Я не выдержал и ударил ее ногой в висок'? Нет, каждый петух и мокрушник обязательно напишет: Когда мы обсуждали план свержения власти, нас подслушала соседка. Чтобы она не сдала нас, пришлось пойти на убийство. Это был вынужденный акт насилия, — Х задумался, усмехнулся и продолжил, — Тело пришлось съесть: Сырым.