Баррингтон Бейли - Империя двух миров

Через несколько дней город будет наш. Это просто немыслимо.

Хармен кивнул. Он, кажется, понял, что я собираюсь сказать.

- Бекмат - человек судьбы. Поэтому все так и произошло. Человек не такой, как он, там, в пустыне, и закончил бы. И никакой возможности ему бы не представилось. А человек подобный Бекмату попадает в вихрь событий, и каждое он может использовать в свою пользу. Вселенная ни в чем ему не отказывает.

Я неподвижно глядел на Хармена.

- Да ты псих…- Я помотал головой.- Все это философствование - просто чушь. Просто бред.

Алхимик снисходительно улыбнулся.

- Разве? Но именно так вселенная и работает.

Я это знаю. Я уже близок к тому, чтобы приготовить Тинктуру.

Я махнул рукой.

- Чушь,- повторил я.

- А ворота тоже чушь?

Здесь он меня поймал. И я тут же вспомнил того страшного маленького гомункула, который появился в реторте под гаражом в Клиттманне. Хармен уже доказал, что знает, о чем говорит. Если все это чушь, то это чушь, которая работает.

- Вижу, что ты смущен,- сказал Хармен доверительным тоном.- Честолюбивые устремления Бекмата меня интересуют лишь в той степени, в какой они помогают или препятствуют моей работе. Но я вижу, какую форму они принимают. Еще когда мы ехали по пустыне на Каллиболе, я понял, что впереди будет что-то такое, что даст Бекмату возможность подняться к власти. Я не знал, как это случится, знал только, что произойдет.

- Но откуда ты мог знать? - спросил я, уже заинтригованный.- У тебя что, было предчувствие?

Видение?

Хармен помотал головой, опять улыбнувшись.

- Я просто изучал закономерности событий. Все не так, как нам кажется, иногда следствие притягивает к себе причину.

Хармен помолчал.

- Дело всей моей жизни - это приготовление Тинктуры. Тинктура, первичная Гиле,- это основа существования, и все остальные элементы и формы есть либо результат ее загрязнения, либо поверхностные явления. Следовательно, она и есть цель всего алхимического труда. Она неделима, тонка и неуловима, и она не подвластна законам пространства и времени. Древние тексты говорят, что человек, который ею обладает, сможет знать все и перемещаться куда угодно во времени и пространстве.

Я вспомнил, что и несколько лет назад он делал такие же утверждения. Тогда я не понимал, что он имеет в виду. Теперь я, кажется, понимал его лучше.

- Ты говоришь о видениях,- продолжал он.- Могу показать тебе видения. Иди за мной.

Он встал и повел меня из кабинета в находящиеся рядом лаборатории. Подмастерья в малиновых халатах расступались перед нами. Мы прошли через одну лабораторию, набитую электронными лампами, ретортами и еще невесть чем. Кое-что светилось и гудело. Но вот в самом дальнем конце перед нами распахнулись большие деревянные двери. Мы вошли, и двери затворились.

Камера, в которой мы оказались, походила на длинный коридор, и в нем царила мертвая тишина.

В камере было пусто, если не считать торчащие в дальнем конце из стен, пола и потолка какие-то похожие на электроды устройства.

- Главная задача алхимии - это приготовление Тинктуры,- стал объяснять Хармен,- но есть и другая, родственная, второстепенная цель: искусственное сотворение живых существ. Этот аппарат уже приблизился и к той, и к другой цели.

Хармен подошел к пульту управления, с громким щелчком включил рубильник, затем подстроил кое-какие приборы. В камере загудело.

- Не пугайся ничего, что увидишь,- предупредил он меня.- Теоретически Тинктура повсюду, она - в основе всего. Все формы существ происходят из нее. Чтобы получить Тинктуру, надо просто заставить ее проявиться.

Я начал чувствовать, что между электродами создается огромное напряжение. Мышцы мои напружились. Я невольно попятился к двери.

- Спокойно,- тихо сказал Хармен.- Ничего с тобой не случится.

Вдруг раздался щелчок, словно от гигантского электрического разряда. В пространстве между электродами забушевали краски. Но вот электрическая дуга вдруг сгустилась и образовала высокую фигуру - человека, одетого в очень странный пестрый наряд!

Эта была снова та фигура из реторты, но на этот раз существо имело полный размер и казалось несомненно реальным! Темное, почти черное лицо подчеркивали алого цвета рубаха и белки глаз. Существо нас заметило и двинулось к нам.

Мне показалось, что оно ринулось на меня, выросло - но вдруг исчезло, и на его месте между электродами возникла другая фигура, на этот раз женщина, одетая в более простую зеленую одежду.

- Не обращай на них внимания,- сказал негромко Хармен.- Это случайные существа, спонтанно произведенные стрессовым полем из первичной Тинктуры.

Женщина исчезла, а на ее месте возникла уже третья фигура. Существа стали сменять друг друга все чаще и вдруг вообще перестали появляться.

Гул в камере, по мере того, как Хармен на пульте все прибавлял мощности, перерастал в вой.

- Приближаемся к порогу,- сказал Хармен, на этот раз громче.- Теперь, Клейн - смотри!

Как только он это произнес, меня словно начало втягивать в какую-то воронку. Я перестал чувствовать, что у меня вокруг. Мне вдруг показалось, что все вокруг черно, и я окружен звездами и галактиками. Я был настолько ошеломлен, что никак не реагировал на происходящее, просто плыл по течению. Но вдруг впечатление того, что я в открытом космосе, исчезло, и вот я уже смотрю на поверхность Каллибола. По безжизненной равнине с грохотом продвигается армия, отбрасывая вперед поток света.

Я одновременно увидел не только эту сцену, а весь Каллибол: всю эту мертвую серую планету с ее десятками похожих на термитники городов, и ни один из них не подозревал, что к ним подступает.

Затем сюда начали примешиваться образы Земли и Мерамы. Но вот картина передо мной расширилась настолько, что включила в себя множество непонятных драм, происходящих на бесчисленных планетах во всей вселенной; эпопея Бека была лишь одной из них. Я начал понимать, о чем алхимик пытался сказать мне. Не всегда можно отделить причину от следствия. Когда тот алхимик древности создал ворота между Землей и Кал л ибо лом, он создал не только физический мост, он соединил эти две планеты и в других отношениях. Бекмат, как показалось мне тогда, уже с рождения был предназначен изменить тот мир, в котором жил. Его так же верно влекло к тем средствам, которые изменят мир, как и в пустынных районах Земли некоторых животных какое-то необъяснимое инстинктивное чувство ведет к водопою.

В ушах гудело. Лихорадочные видения прошли.

Я стоял в камере Хармена, и вой устройства стихал. Тяжело переводя дыхание, я стер с лица пленку пота.

- Это правда? - проговорил я.- Или галлюцинация?

Хармен пожал плечами.

- То и другое может не так сильно отличаться.