Марина Дяченко - Фэнтези или научная фантастика? (сборник)

– Сапоги, – сказал он хрипло.

Илияш осторожно избавился от капкана:

– Что?

– Если в сапогах, как я… Прокусит голенище?

– Прокусит! – сообщил Илияш радостно. – Эти зубки железо пробивают, им сапог прокусить – все равно, что кашу прожевать…

Он выпрямился, с сожалением разглядывая свою изрядно пострадавшую палку. Снова посмотрел на маячившую впереди рощицу:

– Вперед. След в след.

Станко не надо было напоминать. Касаясь подошвой земли, он весь сжимался, ожидая услышать «Клац-ззз». Твердо поставив ногу и оставшись в живых, он обессиленно выдыхал, чтобы снова сжаться перед следующим шагом.

Глаза его не отрывались от пяток идущего впереди Илияша. Вот нога браконьера отрывается от земли – расправляются примятые травинки, и Станко спешит поставить на них сапог, и упаси добрые духи задеть хоть одну прямую, непримятую!

Ему казалось, что ступни у него непомерно огромные, неуклюжие, что следы ботинок Илияша меньше его собственных следов, что там, где пройдет проводник, он, Станко, непременно угодит в…

– Клац-зззз!

Щелкнуло особенно громко, особенно хищно. Станко остановился, обливаясь потом, а на палке у Илияша повисла, намертво вцепившись, целая железная голова – исполинские челюсти, три ряда зубов, и на месте глаз – желтые стекляшки.

– Здравствуй, дружок, – нежно сказал Илияш, обращаясь к страшной харе.

– А глаза… зачем? – шепотом спросил Станко.

– Растяп высматривать, – пояснил Илияш серьезно. С видимым усилием он стряхнул чудовище с палки, конец которой был уже так измочален, будто по нему прошлось стадо буйволов.

Двинулись дальше. До рощицы было рукой подать, когда Станко увидел чуть в стороне темный непонятный предмет, над которым колыхалась трава.

– Илияш… – позвал он шепотом.

Проводник остановился с занесенной ногой. Не оглядываясь, выбрал место и осторожно поставил эту ногу, только потом спросил сквозь зубы:

– Что?

Станко молча указал ему на свою находку. Илияш вгляделся и вдруг помрачнел, как никогда раньше – просто почернел лицом.

– Идем, – сказал глухо. – Эти капканы только раз захлопываются, только раз. Звери все-таки эти стражники, надо бы…

Он замолчал, а Станко не стал переспрашивать, что, собственно, «надо бы». Ему вдруг стало очень плохо. В темном предмете он узнал человеческую ногу – ногу в темной штанине и высоком башмаке, почти до колена заглоченную пастью капкана. Илияш двинулся вперед – над капканом взвилась черная стая мух.

– Не могу, – тихо сказал Станко.

Илияш приостановился. Буркнул, не оборачиваясь:

– Что?

– Не могу, – Станко наклонился вперед, и его стошнило.

– Значит, оставайся тут, – отозвался Илияш почти весело и снова пошел вперед. Станко, подавив спазмы в животе, через силу двинулся следом.

Он – боец. Никто в мире не посмеет назвать его трусом. Пусть выйдут воины в доспехах, десять на одного – он одолеет. Но это…

Рощица качнулась, помедлила и приблизилась, наконец. Трава здесь поредела и вовсе сошла на нет; между корнями зеленел мох да лаково поблескивали какие-то широкие листья.

– Вроде – все, – сказал Илияш озабоченно. – Впрочем, кто их, сволочей, знает… Под ноги смотри на всякий случай.

Он отбросил свою палку – она имела жалкий вид и годилась разве что на растопку.

Станко оглянулся и посмотрел на нарядный луг, оставшийся за спиной. Он ощутил вдруг, как дрожат и подгибаются колени, как ручейками стекает по спине пот и зудят ладони.

А что, если б он шел этим лугом один? Не задумался б ни на минуту, весело, с песней шагнул бы в траву, и первое же «клац-зззз» пробило бы сухожилия, раздробило кость, и оставалось бы только ждать стражников, чтобы те, явившись, отрубили ему ногу…

Он испытывал детскую благодарность к Илияшу – провел-таки, сберег, и не зубоскалит над его страхом, над слабостью там, на лугу…

– Штаны-то сухие? – тут же поинтересовался Илияш. Слезная благодарность Станко улетучилась, как дым.

Роща полна была дятлов – красные макушки мелькали среди листьев, и со всех сторон слышался дробный перестук. Станко вспомнил соревнование барабанщиков, на которое они с матерью однажды попали на ярмарке. Илияш, шагая впереди, что-то насвистывал, будто и не было страшного луга, страны капканов… На ходу он нашел и срезал ветку на новую палку – и теперь, довольный, стесывал кинжалом сучки.

Хорошо бы, подумал Станко, хорошо бы больше не встречать капканов. Прав Илияш – псы эти стражники и подлецы. Нет, чтобы в честном бою – исподтишка хотят укусить, внезапно, подло… Что ни говори, а капканы – это, пожалуй, самое худшее, что может здесь случиться. Во всех прочих случаях… – и Станко наполовину выдвинул из ножен свой непревзойденный меч.

– Суетятся муравьи-ишки, у них темные дели-ишки… – пел Илияш.

И действительно, чем дальше они шли, тем больше становилось под ногами муравьев – один из них даже ухитрился забраться Станко в сапог и больно укусил его за палец; Станко что есть силы затопал ногой, пытаясь раздавить злобное создание.

– А вот еще ловушка, – будничным тоном сказал Илияш. – Но нам она не страшна, потому что уже сработала.

Он отступил – и Станко увидел впереди огромную муравьиную кучу. Над кучей, подвешенный за ногу, покачивался на ветру скелет. Веревка была сплошь облеплена муравьями; насекомые деловито обгладывали кости, копошились в пустых глазницах… Станко быстро зажмурился.

Не надо смотреть, подумал он, сжимая зубы. Добрые духи, кто же до такого додумался?!

– Это стражники? – услышал он собственный голос.

– Ну да, – отозвался Илияш, и в тоне его скользнуло почему-то раздражение, – они, сволочи… Причем им даже трудиться не надо – эта ловушка работает сама, как капкан…

– И он не смог вырваться? – спросил Станко, мельком глянув на скелет.

Илияш пожал плечами:

– Видно, не смог… Бедняга. То-то промысел на княжеских землях – сегодня охотник, завтра дичь…

– У меня меч, – сказал Станко так твердо, как только мог. – Я смогу освободиться. И тебя, Илияш, освобожу, не бойся.

Илияш глянул на него со странным выражением – похоже, с интересом.

Они заночевали в лесу, не разжигая костра – Илияш сказал, что светить в темноте опасно. Установили дежурство – все дело свелось к тому, что Станко всю ночь дрожал и вслушивался, а Илияш сладко сопел, завернувшись в припасенное одеяло.

Станко не смог бы заснуть при всем желании. Иногда он впадал в оцепенение, и тогда в темном сплетении веток ему мерещилась Вила, такая, какой он увидел ее впервые, в передничке, с пивной кружкой на подносе… Пивная кружка превращалась вдруг в голый, покрытый копошащимися муравьями череп, Станко в ужасе поднимал глаза – вместо Вилы был Илияш, довольный, смеющийся, повязянный красной разбойничьей косынкой…